19 августа умер Игорь Ясулович, выдающийся советский и российский актёр театра и кино, кинорежиссёр, Народный артист Российской Федерации, лауреат Государственной премии России.
Радио Медиаметрикс с грустью вспоминает тот день, когда Игорь Николаевич был нашим гостем, и публикует отрывки из интереснейшей беседы с ним.
370 ролей
Театр пантомимы нам помог сделать Иван Александрович Пырьев, он был тогда председателем Союза кинематографистов. И он организовал этот театр своею волей и властью при бюро пропаганды советского киноискусства. И вот мы два года этим занимались. Два года мы так жили, сделали вторую программу. А поскольку театр пантомимы не мог существовать в качестве нормального репертуарного театра, он изжил себя, нас всех перевели, поскольку мы вышли из недр кинематографа, в Театр киноактёра.
Володя Ивашов, блистательно сыграв у Григория Наумовича Чухрая в картине «Баллада о солдате», и Жанна Прохоренко, которая училась в школе-студии МХАТ, пришли во ВГИК к нам на курс. И после института они сразу пришли в Театр киноактёра уже заметными артистами, сделав замечательные роли.
А мы были молодые. И там всё по ставкам было, и у нас были самые первые ставки, за съёмочный день 13 р. 50 коп. платили. Некоторое время мой друг, Женя Харитонов, иногда шутил, что мы, Игорь, с тобой артисты на фотопробы.
Был такой порядок, когда запускали картину на Мосфильме, то обязательно делали фотопробы, раскладывали фотографии, как пасьянс. Потом делали кинопробы, и худсовет, глядя на экране на этих людей, утверждал кого-то на эти роли. А поскольку были молодые артисты в Театре киноактёра, нас тоже туда отправляли.
Я играл небольшие, эпизодические роли. Я не могу пожаловаться, у меня есть хорошие, интересные роли. Например, была картина «Обратной дороги нет», трёхсерийная телевизионная картина. Была одна из первых картин «Через кладбище» по повести Павла Нилина, снимал ВГИКовский выпускник Виктор Туров на Беларусьфильме. Из этих маленьких ролей и складывается биография.
«31 июня»
Была зацепинская музыка, и нужно было сделать два образа, при этом похожих друг на друга. У нас была замечательная компания. Там снимался Саша Годунов. Все невзгоды и беды картины случились после того, как Саша остался в Соединенных Штатах. А снимал картину Леонид Квинихидзе, он занимался музыкальными картинами, знал, чего хочет. В общем, это был своеобразный мюзикл.
Ты не задумываешься о том, как ты будешь создавать эти два образа, один такой, другой сякой. Есть режиссёр, который знает и который почему-то взял тебя, и он тебя направляет.
Сейчас ситуация такая, что она всё больше и больше похожа на то, что происходит там, у них, когда актёры могут работать в кафешках, дожидаясь своей птицы счастья, и время от времени куда-то приходить, совершенствовать, чтобы всё то образование, что ты получил, не терялось.
Сейчас режиссёры поставлены в такие условия, что даётся определённый план, есть отдел, где планируются съёмки. И времени на то, чтобы спокойно поработать, зачастую не бывает. Раньше картины снимались долго. На то были свои причины, потому что плёнка, потому что свет другой, технология другая была. Вот если коробка плёнки – это 10 минут, 300 метров, то план был в день снять 1 минуту, 30 метров. Когда начали снимать телевизионные фильмы, этот план доходил до 50 метров в день.
Если вы входили в новый объект, то получали время для усвоения. Вы входили в этот павильон, приноравливались, можно было что-то порепетировать, попробовать. И репетиции были обязательны.
В моё время на режиссёрский факультет принимали людей с жизненным опытом. Вот, например, на моём курсе учился Боря Яшин. Он был до своей кинематографической жизни морским офицером, капитаном третьего ранга.
Актёр или педагог?
Я действительно очень люблю свою работу. Мне доставляет удовольствие выходить на сценическую площадку. Съёмочная площадка сегодня особой радости не приносит. Просто ты должен быть готов к этому, но там всегда такое количество народу, не всегда вы можете отрепетировать что-то, сразу нужно идти к результату.
На сцене – это другое дело, если вы заняты в замечательной драматургии, если этот спектакль сделали хорошие режиссёры. Например, в театре у нас есть спектакль, который «Свидетель обвинения», мы уже лет 18 его играем. И всё равно интересно, что это за человек, интересно опять пережить то потрясение, которое он испытывает. Я играю очень хорошего, классного адвоката, который вдруг сталкивается с тем, что он получил жизненный урок.
Ещё один подарок я получил от Леонида Хейфеца, потому что он пригласил меня в спектакль «Цена» Артура Миллера, там потрясающая роль Соломона.
Как-то в Ханты-Мансийске я в актёрском жюри по фильму. Тем не менее, на этом фестивале показывали не только фильмы, но и была театральная программа «Дух огня». В ней был замечательный детский спектакль «СтихоВаренье», где актёры потрясающе ведут себя, общаются со зрительным залом. И зал был полон, детишки были, у всех горели глаза. И когда артисты обращались к ним, они из зала кричали, отвечали, в общем, это было просто замечательное удовольствие.
Иногда, когда мы заканчиваем спектакль и кланяемся, я смотрю: Боже мой, а где же мужчины? Потому что зал состоит практически из одних женщин. Или ты приходишь на какой-нибудь музыкальный спектакль, смотришь и думаешь: что же такое, женщины, женщины. Мужчины очень заняты своими делами. Они думают, что их дела важнее.
Современные студенты
Меня огорчает, что сейчас мало читают. Студентам говорю: отложили все эти смартфоны, сейчас мы читаем по ролям. В тетрадочку роль выписать руками.
Дело в том, что когда ты роль записал на этой страничке, а на страничке рядом ты оставляешь место для того, чтобы, репетируя, заносить какие-то мысли. Ночью рядышком надо положить эту тетрадочку, потому что иногда вдруг ты просыпаешься – и надо что-то записать, потому что если ты не запишешь, утром: «Я не помню, как это было».
Наша профессия связана с человеком, мы занимаемся человековедением, если уже говорить серьёзно. Я помню, когда в Омске мы были, пошли в музей Фёдора Михайловича Достоевского. Там над музеем была цитата, что человек – это такая загадка, разгадывать которую можно всю жизнь, так и не найдя ответа. Вот мы всё время стоим перед этой загадкой. Мы задаём вопросы, пытаемся разгадать, почему поступают так, а не иначе.
Например, режиссёр Деклан Доннеллан говорит: «Молодые артисты меня спрашивают: «Деклан, как быть, помоги нам». - «Ничем другим помочь не могу, кроме как напомнить, что вы должны видеть, слышать, действовать и помнить, что ваш текст – это не ваша проблема, это проблема вашего партнёра. А ваши проблемы – текст партнёра».
Простые вещи, но надо не просто услышать и принять к сведению, надо это всё загрузить в себя, не теоретически, а на практике уметь это воплощать.