На следующий день, после обеда мы поехали забирать Дашу. Отъехав от кемпинга, Саня сказал:
- Твоя очередь рассказывать про себя. Чем ты занимаешься? Что за таинственная наука заманила молодую симпатичную женщину в свои сети?
- Преподаю историю студентам. Специализируюсь на истории Европы средних веков. Диссертацию пишу по истории книгопечатания.
- Расскажи, пока едем, о чем пишешь, - попросил мужчина. Вот уж не ожидала, что ему будет это интересно. Но я начала рассказ:
- До сих пор не утихают споры, кто первый придумал книгопечатание. Считается, что оно было изобретено трижды: в Китае, в Корее и в средневековой Европе. После крестовых походов в Европе усилилось стремление к образованию, и скорость с которой монахи переписывали манускрипты, перестала удовлетворять возраставшие потребности общества. С XIII века начали вырезать картинки на досках с кратким текстом, покрывать их краской и делать оттиск на бумаге. Постепенно текст начал занимать больше места, чаще в виде составленной из слов ленты, идущей изо рта нарисованного на картинке человека; потом начали печатать книги, состоявшие из одного текста, без рисунков. В средние века нидерландские печатники печатали тексты на деревянных досках: на доски, на которых вырезались выпуклые буквы, наносили жидкую краску, затем сверху накладывали лист бумаги и тёрли мягкой щёткой. В других странах для печати стали изготавливались тонкие металлические пластины, на которых вырезались значки. Позднее начали вырезать текст ножом на деревянных досках. Древнейшая дошедшая до нас книга, напечатанная этим способом, "Библия бедных " относится к 1423 году.
Но история современного книгопечатания начинается с момента, когда стали изготавливать металлические, подвижные, выпуклые буквы, вырезанные в зеркальном отображении. Из них набирали строки и с помощью пресса оттискивали на бумаге.
В Европе наборный шрифт появился во второй трети XV века, и почти все исследователи приписывают его немцу Иоганну Гутенбергу. Но многие западноевропейские народы оспаривали у немцев честь изобретения книгопечатания. Например, голландцы считают изобретателем книгопечатания Лауренса Янсзона Костера, а итальянцы - Памфилио Кастальди из Фельтра.
- Интересно. И о чем твоя работа?
- Мы с моим научным руководителем как раз и изучаем первопечатные книги, так называемые инкунабулы. Сохранившиеся в крайне незначительном числе экземпляров, эти книги и в шрифте, и по своей внешности совершенно сходны с рукописными книгами. Первопечатники первое время во всём подражали рукописям, может быть потому, что последние ценились гораздо дороже, да и публика сначала по привычке требовала рукописи, подозревая в печати вмешательство дьявола; на первых печатных экземплярах, выпускавшихся в виде рукописей, не отмечалось ни года, ни места напечатания, ни имени типографа. Но по написанию букв, их наклону, заглавным буквам можно определить к какой из типографий того времени относится книга. В библиотеке Праги хранятся несколько инкунабул. Я собираюсь определить, где их напечатали. Мы склоняемся к точке зрения, что одновременно с Гутенбергом или даже раньше передвижной шрифт мог быть изобретен А́льбрехтом Пфи́стером из Бамберга.
- Не хочу тебя обидеть, но, если бы я не вел машину, я бы, наверное, заснул. Прости, но я совершенно не понимаю, зачем сейчас нужно такое исследование. Один ли, другой, третий... Какая нам разница?
Я осеклась, вспомнив, перед кем я распинаюсь.
- Ну, извини, работа на складе безусловно более полезная, - в моем голосе сквозила обида.
- Конечно. Наши провода протянутся к новому дому, там будет свет, холодильник, горячая вода. Или поведут электричество к станкам. А что изменится в мире, когда ты допишешь свой труд.
- Боюсь, тебе не понять, - отрезала я. На самом деле, я не знала, что ответить на это. Похоже, ценность моей монографии была только научная, и только для очень ограниченного круга лиц. Если при Советском Союзе за научную работу платили, то сейчас эти исследования действительно были никому не нужны. Единственная практическая ценность докторской заключалась в том, что институт напишет: "на кафедре истории столько-то докторов наук".
За разговором мы незаметно доехали до больницы. Даша с Мишуткой уже ждали нас сидя в креслах у приемной. Мишутка скорее полулежал, было видно, что ребенок еще не здоров.
- Ходить нам придется учиться заново, - печально сказала подруга, кивнув на сына, - совсем на ногах не держится.
Саня без слов подхватил мальчика на руки и понес к машине.
Вернувшись в кемпинг, мы уложили малыша, и опять поехали в магазин. Нашим больным столько всего запретили есть, что кормить их было попросту нечем. Я удивилась, увидев, что Саня гораздо лучше меня разбирается в диетическом питании и со знанием дела собирает продукты, на что мужчина лишь усмехнулся:
- Поживи с мое, всему научишься. Но лучше пусть тебя минует это знание.
На обратном пути я все же пристала к нему с расспросами, и Саня лаконично ответил:
- Сестра долго болела. Тогда и научился, и протирал, и на пару готовил, и аптеки крымские тогда же выучил.
Почему-то я побоялась спросить, что с сестрой сейчас. Минуты, когда Саня выныривал из своей мрачной отрешенности, бывали так редки, что я начала их ценить.
Продолжение
Предыдущее
Начало