Найти тему
SophieM|Стихи и проза

Шоколадный настой

Иллюстрация от Шедеврума
Иллюстрация от Шедеврума

- А когда я вырасту, мне можно будет всё делать так, как я хочу? - Апрель с надеждой посмотрела на маму, не отпуская её холодную и сильную руку.

-Я знаю, о чём ты, - ответила женщина, бросив дочери взгляд, говорящий: «И не проси!»

Апрель шла дальше, оглядываясь по сторонам. Она видела, как деревья сбрасывают с себя золотую листву, слышала, как вращаются колёса машин, погрязших в дождевых лужах, чувствовала, как на неё капает с пасмурного серого неба, но всё это нисколько не привлекало её, а, напротив, отталкивало. Ведь Апрель её назвали потому, что она родилась в пору подснежников, первого тёплого солнышка и капели… А тут ещё полный портфель домашки! Девочка считала, что её должно быть намного меньше: она только пошла в четвёртый класс, но...

Ей было уже десять лет, и она считала, что в своём возрасте запросто обойдётся без родителей, которые любят младшую сестру гораздо больше, чем её. И всё время повторяют: "Нельзя! Рано! Не для тебя!" Апрель мечтала, чтобы родители относились к ней так же, как к сестре, но понимала, что это вряд ли возможно.

– Ты уже ела сладкое! Всё, хватит! – когда девочка тихонько подошла к вазе с конфетами, стоящей на кухне, мать тут же оттащила дочь от греха подальше. – Хочешь расжиреть?

– Ну, Гелла же ест… - промямлила Апрель сквозь подступающие слёзы.

– Мы с тобой разговаривали на эту тему десять миллиардов раз! Сколько тебе говорить: у Геллы нет склонности к ожирению! мама перешла на повышенный тон, осознав, что по-хорошему с дочкой нельзя. – Я думала, ты умная... Нет, оказывается, глубоко ошибалась. Отец бы разочаровался...

Иллюстрация от Шедеврума
Иллюстрация от Шедеврума

Отец Апрель умер, когда ей было восемь лет. Тогда младшей сестре было три года, а Апрель почти что чудом выжила, страдая страшной болезнью. Потому что папа нашёл лекарство. Нашёл! Если бы это случилось раньше, девочка не перетерпела бы столько боли, не пережила бы длительную и мучительную терапию, не кричала бы жутким криком день и ночь напролёт. Про папу сначала мама говорила, будто он уехал в другой город по работе, но вскоре Апрель догадалась, в чём дело. Она долго плакала в подушку ночами, но потом всё же приняла утрату. Никто не говорил, от чего он скончался. У неё остались мама и дядя.

Почему так - Апрель тоже не догадывалась. Не понимала, почему младшей сестре всё можно, а её так жёстко ограничивают во всём.

– Иди к себе, делай уроки, не трать время на бессмысленные разговоры! – холодным голосом произнесла мать, закрыв дверь. – Иди-иди, поторапливайся! Они жили в квартире, которая могла менять размер, сейчас - четырёхкомнатной. Одна из комнат так и манила Апрель, но всегда была закрыта для неё. Девочка знала, что там, потому что мама часто ходила туда, а это заманивало её ещё больше. Геллы пока не было дома - родители оставляли её в группе продлённого дня, ведь она, в отличие от сестры, была очень трудным ребёнком, но воспитатели смогли совладать с ней.

И всё же Апрель не выдержала. Ну кому нужны эти уравнения, если вокруг много интересного, неизведанного?

Когда мама ушла забирать сестру, она остановилась у таинственной комнаты, открыла дверь, додумавшись достать мамину волшебную палочку, заглянула внутрь и увидела перед собой полки, шкафы и столы, сплошь уставленные колбочками, флаконами, чашами с эликсирами и снадобьями.

-Вот это да! - вслух воскликнула она. – Никогда не думала, что окажусь здесь!

Апрель шла вдоль серых обшарпанных стен, шагая по скрипящему паркету. Ей казалось, будто она находится в совершенно другом мире! Девочка подошла к красивому, громадному и лакированному шкафу и попыталась достать до верха, но первая попытка провалилась. Смекнув, что дело не так-то просто, она встала на расположенный рядом, шатающийся и изживший себя, табурет.

– Ну давай, давай! - умоляла Апрель, почти достав до цели. - Есть! - в её руках оказалась заветная бутылочка с жидкостью цвета кофе с молоком. Она не стала ждать, а тут же открыла крышку и глотнула половину за секунду. Вкус не запомнился девочке в дальнейшем, а вот эффект… В следующий миг в глазах всё стало ярче, эмоции и ощущения усилились.

– Ой! – хихикнула Апрель. – Прямо как под наркозом в самые первые минуты! И голос громче!

Девочка попробовала пройтись по комнате и заметила, что находится в странном состоянии: всё вокруг расплывается, мысли приходят одна за другой без её ведома, пол стал твёрже, двигается она медленнее.

– Ой! – вновь выдала Апрель, но на этот раз уже не восторженно и весело, а испуганно и растерянно. – Что со мной, что за чертовщина?! Умираю я, умираю...

Ей стало плохо. Она не знала, из-за чего. Рухнула на пол вместе со стеклянной бутылочкой в руке, та разбилась, осколки полетели на девочку, пронзив ей вены, а один большой впился в щёку… Спустя несколько секунд Апрель истекала алой кровью, перемешавшейся с разлитым зельем, жалобно глядя вперёд своими голубыми глазками.

«Что делать?» - думала Апрель. «Мама забирает Геллу, ждать долго…»

Апрель попыталась достать хотя бы один осколок , но после этого кровь хлынула ещё больше. Девочка попыталась вдохнуть, но кислород не хотел проникать в лёгкие, как назло. Ещё раз, ещё, ещё – изо рта пошла пена. Спустя ещё несколько секунд она потеряла сознание...

Очнулась, когда мама склонилась над ней с волшебной палочкой в руках, извлекая осколки и высушивая раны. Неподалёку от мамы сидела, плачущая навзрыд, Гелла. Девочку исцелили в кратчайший срок, но всё её тело теперь покрывали синяки и ссадины.

– Апрелечка, дочь, милая! - мама, рыдая, аккуратно взяла её на руки - бледную, слабенькую, прижала к себе. -Я всё время говорила: не лезь, куда не надо… Я так испугалась, думала, всё, угробила ребёнка… Зачем ты туда полезла?

– Я… Я… - Апрель лишь посмотрела мутными глазами на маму.

– Так, понятно, тебе плохо… – вздохнула женщина. - Что ты выпила? - вскоре ответ пришел сам. - Апрель! - заверещала мать с неимоверным страхом в голосе. - Этот эликсир для взрослых… только для взрослых! и он… его употребляют в малых дозах! Господи, кто тебе рассказал про эту ерунду?

В ответ молчание.

Она принесла обмякшую девочку в комнату, уложила в кровать и попыталась понять, как такое могло произойти с её дочерью, которая за все свои десять лет ничего подобного не делала и даже не пыталась.

– Тошнит... – еле слышно выдавила Апрель.

– Тихо-тихо-тихо! – прошептала мама. – Больше ничего не беспокоит?

– Живот болит... – простонала дочка.

Иллюстрация от Шедеврума
Иллюстрация от Шедеврума

- Ты мой подснежник хрупенький! - мама села поближе и погладила дочурку по голове. - Больно очень сильно, Апрелёк, да, вижу… - Потерпи немножко, ладно?

- А до больницы не дойдёт, мамочка? - прохрипела девочка. - И скорую не надо вызывать?

- Девочка моя, всё не так страшно, как я предполагала, - мамин голос звучал тепло и ободряюще. – А скорую нужно вызвать другим товарищам – кажется, там очень тяжёлый случай, – усмехнувшись, она кивнула на дверь. – Ты же знаешь, я врач, работала целителем, опыт имею, помогу тебе. Подожди чуток, я сейчас вернусь, – мама открыла окно, куда-то убежала и вернулась минут через пять с каким-то лекарством чёрного цвета, на вид ещё и вязким. Апрель опасливо посмотрела на него, ещё больше побледнела и задрожала.

- Ты чего это? - улыбнулась женщина, слегка пощекотав дочку. - Да, будет больно, но это не смертельно. Кстати, обещай, что больше никуда не полезешь, хорошо? Дыши, я же не ругаю тебя, расслабься!

В ответ кивок.

- А что будет? - спросила Апрель, чуть не плача.

- Не очень приятно будет, милая. Но я рядом!

– Мам, я очень сильно боюсь… - Апрель уже начала хныкать и подёргиваться, но ничего не понимала и от этого ещё больше разнервничалась.

– Не бойся, милая. Вот так, приляг на меня...

Она чувствовала, как мама приподнимает её, как подносит к её губам что-то стеклянное, и вот Апрель уже сделала глоток какого-то снадобья, но не решалась открывать глаза.

- Пей ещё, давай, давай! - голос мамы стал более строгим, сделался привычным для дочки. - Боишься?

Девочка кивнула. Снадобье почему-то встало в горле после первого же глотка и не хотело отходить.

- Тогда глотай сразу, не задумываясь. Может, поможет... - после сказанного мать заставила её выпить ещё.

Апрель запрокинула голову назад, сама не поняв, зачем.

– Спокойно, спокойно, спокойно! Так-делать-нельзя! – видно, мама очень испугалась, поэтому на всякий случай подняла и посадила девочку. – Давай, два раза осталось! Ладно, можешь лечь на меня, раз тебе так плохо.

– Мама... – не своим голосом протянула Апрель. Она выдавила это с интонацией пьяной девушки, лежащей у парадной. – Я... я... я... не... могу... больше! У...ми...раю! Помогите, плохо! Плохо!

– Раз! – мама проигнорировала слова дочери и кое-как влила ещё. – Два! Всё! Поздравляю!

– Отходит! – бедолага испуганно посмотрела на женщину. Та подставила вниз первый попавшийся пакет. В этот момент ей было не принципиально, чей он и для чего, хотя это был пакет Геллы, куда та складывала всякую ерунду.

-Я рада, - с искренним облегчением в голосе ответила мама. - Только аккуратно, договорились? И тихонько, а то соседей напугаешь, прибегут к нам.

Девочку хорошенько стошнило, но легче не стало.

– Мне всё равно плохо… - Апрель распласталась на кровати и застонала. – Я умру…

– Вот посмотри, что с тобой сделал этот чёртов эликсир! Ну кто тебя подначивал на такую глупость, кто? Тебе самой как всё это?

Тут же девочку вырвало второй раз.

– Вот как, понятно! Тогда зачем полезла?

– Ну... это же... как сказать...

Внезапно Апрель застыла, не в силах ничего сделать.

– Ты чего? – мама вновь забеспокоилась сильнее. – Говори, не скрывай!

– Больно! – простонала Апрель. – А-а-ах, это... это невозможно! Мама, это нестерпимая боль! Я ненавижу всех! Я ненавижу, ненавижу, ненавижу! Я убью всех! Мне-никто-не-поможет!

Эти слова не вызвали у мамы никакого подозрения или тревоги. Она вышла из комнаты и прибежала обратно со стаканом воды. Но спустя несколько секунд Апрель вела себя, как обезумевшая.

– Уйди, уйди от меня! Убьёшь! Не души, не души!!! Выпустите меня отсюда! Позовите маму! Она впала в истерику: со всей силы, непонятно откуда взявшейся, стучала кулаками по бортику кровати, билась головой в подушку и кричала так громко, будто ей не десять, а шесть.

– Там... нечисть... спасите!

Мама дала дочке пощёчину.

Та будто протрезвела: прикрыла рот ладонью, чуть залившись краской и огляделась.

– Ты не виновата, настой сознание помрачает, – абсолютно спокойно сказала мама, слегка похлопывая Апрель по щекам. – Это побочный эффект.

Апрель зарделась ещё больше. Ей хотелось провалиться сквозь землю, лишь бы не находиться в этой ситуации.

– Как животик? – мама погладила больное место дочери.

– Больно, мама!

– Угу... – мама задумчиво посмотрела на дочку. – Подожди меня, я мигом, сейчас!

До появления мамы в комнате Апрель нашла возможность... поплакать. Делала она это удивительно тихонечко, закуталась в одеяло с головой и не выглядывала.

– Кто тут у меня такой голубоглазый? Кто, вот кто прячется? – услышав знакомый голос, Апрель чуть не расплакалась окончательно. – Апрелёчек, ты спать хочешь? Ну поспи, поспи, чуть-чуть можно. Сейчас как раз на бочок ляжешь...

– Что ты сделаешь? – испуганно спросила Апрель.

– Ничего страшного, – уверила её мама, подготавливая своё чадо к предстоящей процедуре. Действий Булгаковой-старшей девочка не видела, поскольку закрыла глаза. – Что тебе вечером перед операцией делали в пять лет, помнишь?

– Ой, неужели! – пискнула Апрель, чуть вздрогнув.

– Апрель, ну ты чего? – мама повернула девочку на бок. – Взрослая девочка – и такого детсада боится!

С этими словами женщина уже начала процедуру, но девочка ничего не заметила, потому что была увлечена разговором с мамой.

– А знаешь, что Гелла мне сегодня из садика принесла? – улыбнулась та. – Она сказала, что если много думать, мозги вытекут!

Апрель расхохоталась в голос, чем весьма порадовала маму.

– Тихо, не дёргайся, расслабься! Всё! Всё кончилось! – мама перевернула Апрель на другой бок и начала массировать живот дочери. Апрель почувствовала, что внутри распирает.

– Люблю тебя, – Апрель поцеловала маму в щёку.

– И я тебя! – обнимались они минут пять. – Ой, аккуратно, животик!

– А можно я завтра в школу не пойду? – вяло, устало протянула Апрель, и глаза, кажется, начинали приобретать свойственную им, только им, синеву.

– Спрашивает ещё! Нет, вы только посмотрите! – открыто возмущалась мама. – Нужно! После такой-то дозы настоя, конечно! Спать сегодня ночью будешь со мной, понятно?

– Но... с тобой всегда Гелла спит! – недоумевала Апрель.

– Обойдётся! Представляешь, что она мне сегодня закатила? Ничего не хочет, истеричка... Я даже хотела её на улице оставить, пусть валяется! Выпила у меня литр крови за пять минут! Вампирша натуральная! Шесть лет – а такой дьяволёнок уже...

– А за пакет она меня не убьёт?

– Наказана она, сатанёнок маленький! Получит один раз – будет знать!

– А вот смотри, – начала Апрель каким-то умным-приумным тоном, – если собаке пересадить человеческие мозги – она станет человеком, верно? Верно.

– Ой, Апрель, что за ерунду ты несёшь? – отмахнулась мама. – Такого не бывает!

– Ну, на соседей полчища гадов-то можно натравить, простимулируя рост зародышей искусственно? – не унималась девочка.

– Дочь, тебя понесло, разошлась ты, – женщина едва сдерживалась от смеха.

– И в машине времени может сбой произойти, вследствие которого времена перепутаются...

– И что ещё? – подхватила мама, смеясь.

– И с дьяволом договор заключить, чтобы вернуть любимого...

– У тебя нет температуры случайно, не бред ли это? – вновь улыбнулась мама. – Любимая моя!

– Нет, мам, я нормальная! – Апрель посерьёзнела.

– Пойдём-ка, отойдём на пять минуточек с тобой...

– У меня все ноги разодраны, ходить невозможно! – с этими словами цветок жизни поник и опустил миленькие голубые глаза.

– Я донесу, ты лёгкая, как пушинка, – в глазах матери проявилась настоящая любовь. – Где я такую пушиночку возьму, вот где, а? Такую неуёмную, хорошенькую хохотушечку? Голубоглазик, идём, бедняжка. Моя хорошая, сейчас полегчает!

Минут через пятнадцать мама снова принесла Апрель в комнату.

– Как ты? Получше?

– А-а-ах... – облегчённо вздохнула девочка. – Но как больно было! Паршивое лекарство...

– Ты спать будешь?

Апрель кивнула.

– Всё-всё-всё-всё, подснежник, успокойся, выдохни! Боль остаточная, это из-за лекарства. Скоро пройдёт.

Из другой комнаты вновь вопли. Мама отошла и прикрикнула:

– Апрель спит, спит, спит! Ей плохо! Очень плохо!

– А-а-а, понятно, – смущённо отозвалась Гелла. – Я слышала, как ты с ней в туалете... – девчонка захихикала.

– Да тише ты! У сестры живот болит, понимаешь или нет?! Это не смешно!

– Ну и что? А мне смешно! – девчонка нагло улыбнулась.

– Ты наказана, слышишь?! Отвратительно себя ведёшь! Разбудишь Апрель – наказание продлится на неделю! – Гелла получила по губам. – Полуголая по квартире ходишь, это что такое?!

– Почему?! – завопила Гелла во весь голос. – Это нечестно!!!

– Всё, – мама схватила её за руку и повела в комнату к старшей сестре. Та, видно, только что проснулась от криков Геллы. – Вот, посмотри!

– А мне клизму делали, – ехидно улыбнулась Апрель. Она всё ещё выглядела бледной и изнемождённой.

– Да-да, – кивнула женщина младшей дочери. – Кто-то у меня сейчас то же самое получит, если будет плохо себя вести!

– Мам, я спать хочу... – протянула старшая, зевнув.

– Спи, милашка, спи, котёнок! – улыбнулась мама.

– Апрелька, десять годиков, хочет спать! – съязвила Гелла, почему-то косясь на маму.

– Ариадна, тридцать семь годиков, тоже хочет спать, – ответила последняя. – Как лягу с тобой в обнимку, Апрель! Гелла, ты спишь тоже! Всё! Нечего!

Как мила была эта спящая тройка! Ариадна обняла дочерей, те прижались друг к дружке. Они выглядели настоящей семьёй. Семьёй, которая никогда не распадётся.