1. Если русский народ — народ-богоносец, то почему русским так тяжко живётся? Бог столь тяжёл? Он не только всесилен, всемогущ, всезнающ, но и всевесом? С плотностью вещества как у нейтронной звезды или более высокой? Или нести его неудобно? Нет ручек? Крепёжные проушины при изготовлении не были предусмотрены? И если у Бога имеется ещё и всеприсутствие, то куда Его нести? Он ведь и так всюду? Нести туда, где Он уже есть? Где Он в наличии? Может, Бог немобилен? Может, Ему в Собес обратиться? Пенсию выправят. Инвалидку выдадут. Соцработника назначат. Но таскать всему народу Бога, ей Богу — тяжко!
2. Если нелепое выражение «народ-богоносец» происхождением смутное и корни его теряются во мху и мгле времён, то вторая нелепость, ставшая ходкой фразой, появилась при смехотворной памяти Михаиле Сергеевиче Горбачёве. В иные моменты своей жизни он явно чувствовал себя Богом, Богом хотя бы Советского Союза и «стран народной демократии». Поэтому имел склонность принимать «судьбоносные решения».
Можно принимать важные решения, можно принимать решения радикальные, то есть коренные, можно принципиальные, можно технические, можно судебные, но нельзя принять решение судьбоносное.
3. Вся лебеда судьбоносного решения в том, что Судьба противоположна Богу. В отличие от всезнающего и всемогущего небесного Бога, Судьба хтонична, то есть землиста, Судьба сама не знает что творит, Судьба слепа. Она настолько случайна и непредсказуема в своих даже не действиях, сказать, что она что-то творит или даже просто действует — значит слишком рационализировать Судьбу. Судьба лишь проявляет себя. Проявляет хаотично и, стало быть, случайно и принципиально непредсказуемо. Поэтому когда говорят о «счастливой судьбе», это значит выпал человеку такой счастливый случай, выпал нежданно-негаданно… О несчастной судьбе мыслят точно так же: случилось несчастье, оно-то и загубило человеку жизнь. Ни счастливая, ни несчастная жизнь человека в этих случаях не формируется им самим, наоборот: человеку выпадает такой случай, он в этот случай попадает. Всё происходит естественным или сверхъестественным образом, главное — сознание и воля человека в этом моменте, несомом Судьбой, не участвует.
Так что высказывание о чём-то как «судьбоносном» не только не делает этому нечто какой-либо комплимент, а попросту всегда неверно, нелепо в принципе. В отличие от Бога, хотя бы Бога на иконах и хоругвях, Судьба никому и никогда не позволяла и не позволит себя нести. Она может прийти сама. И принести личную удачу принципиальному проходимцу, посадив на трон Михаила Горбачёва или Бориса Ельцина, Лжедмитрия или Дмитрия Медведева. Но относиться к себе, как к объекту, который можно носить, передвигать, которым можно кому-то угрожать или кого-то обрадовать, Судьба не позволит никому. Не позволит не потому, что она капризная, — она капризная, но это не так уж важно, у неё, как в Греции можно найти массу и других качеств, — а потому, что она слепа, случайна, хаотична, непредсказуема. За Судьбу, как за Бога, но по другой причине, не ухватиться. Так что именно «судьбоносного» ничего быть не может.
4. Понятны истоки «богоносности» и «судьбоносности». Это языковые выверты наивных людей, которые хотят быть как Беня Крик, который если и говорил мало, но «говорил смачно». И эти слова — уродливые памятники их наивности.
2023.08.19.