Будущее государства формируют школьные учебники. Особенно по истории. Я сам помню, как нас в 90-е ПОГОНЯли в объятия унии. На уроках истории школьникам рассказывали, что это истинно белорусская вера, да и в общественном пространстве все сильнее усиливались проповеди о белорусскости унии. Тогда из юных умов и искренне верующих сердец и лепили пилигримов западной модели для экспансии нашей религиозной традиции.
Читатель может, зевнуть, мол, уния это скучно, из области религиозного дискурса. Не спешите с выводами. Даже на видимом уровне уния ворует наше исконное наследие. А в категории вечности — спасение. Веру наших дедов. Уния — это скоморошный балахон, наброшенный на Православие. Если раньше уния была инструментом порабощения Востока Западом, то сейчас это больше чем элемент геополитики. Это попытка свести с верного ментального пути. Народ, у которого крепкий духовный стержень, покорить нельзя. Убить — да. Покорить — нет. Вот как раз уния и есть та плавильная печь для стального стержня нашей духовности.
К истокам
Европа не всегда был такой до приторной толерантности гуманистическая. Европа была суровой, немытой, стальной. Настолько брутальной, что за тридцатилетнюю войну представители враждующих религиозных конфессий почти поголовно истребили друг друга. Сейчас про это функционеры ОБСЕ не вспоминают. Вместо ароматов Flat white воздух в предместьях Парижа и Берлина провонял кострами инквизиции и кровавых побоищ. Когда дым битв рассеялся, над Старым Светом взошла путеводная звезда толерантности. В 1648 году был заключен Вестфальский мир — предтеча тогдашней европейской веротерпимости. Философ Джон Локк убедил прогрессивную элиту, что единство веры больше не является средством стабилизации общества. Между кальвинистами (реформаторами), католиками и лютеранами поставили знак равенства.
А вот восточнее Кракова не мелочились и не церемонились, особенно после Брестской 1596 года и Ужгородской 1646 года церковных уний. Например, уже с середины XVII века в Речи Посполитой отход от католичества считался государственным преступлением. Имение заберут, и в “wygnanie” Главное между попойками было — шляхте не забыть сходить на имшу. На нравственный облик никто внимания не обращал. Так привилегированное сословие превращалось в обычных фарисеев. Впрочем, в эту ловушку выгодной веры и открыточной церковности ради регалий попадет и Российская империя. Но значительно позже, в другом веке.
Цена унии: 30 сребреников
Как ясновельможные паны относились к людям православной веры, ярко свидетельствовало о падении нравов тогдашних элит. Костел превратился в институт подавления православномыслия. Итак, загибаем пальцы.
Мягко стлали, да твердо оказалось спать. Начали с управленческого апгрейда. На епископские кафедры продвигали не по заслугам и морально-волевым качествам, а лишь приверженцев унии. Или тех, кто молчаливо наблюдал за тем, как вбивают гвозди в Православие.
С помощью Львовского православного епископа Иосифа (Шумлянского) и Перемышльского Иннокентия (Винницкого), намеренно перешедших из унии в Православие, на рубеже XVII и XVIII вв. была тайно осуществлена замена епископов Православной церкви на униатов. В результате три из четырех православных епархий перешли в униатство. После этого на всю Речь Посполитую оставался только один православный епископ — Белорусский.
В униатстве, для привлечения обычного люда, оставили некоторую обрядность Православия, но подчинялись уже папе. Православный иконостас, те же лица на приходе, те же облачения. Ширма, картинка для прихожан та же. Смысл другой. Теперь глава Церкви стал не Христос, но папа. Т.е. не важны догматы и молитва, главное — подчинение. С духовенством работали по-другому. Раздавая льготы униатам «печенюшки» от сановных особ и «król».
Греко-католиков освободили от тягот военных постоев, а православное духовенство уровняли с податными сословиями: крестьянами и мещанами. Вот где проверялась верность Христу и было обличение Евангельской истиной. Самой конвертируемой валютой в тогдашней Речи Посполитой стали 30 сребреников. Православному духовенству запрещалось выезжать за пределы РП — так разрывали общение с центрами мирового Православия, мессенджеров не было, голубиная почта не эффективна. И вишенка на торте — с 1699 года только «мещане правдивые униаты исключительно способны к занятию выборных магистратских должностей». А еще ранее, в 1673 году, Сейм запретил давать шляхетство некатоликам. Католик, значит поляк. Запомните эту дату: 1673 год. Все, кто «живет» шляхетством, даже на ноготок не за Беларусь и не за белорусский народ. Веротерпимая Речь Посполита — большая историческая ложь. «Поблажки» пообещали лишь при заключении «вечного мира» в 1686 году. Речи Посполитой угрожала турецкая экспансия и поэтому потомки лжедмитриев заключили с Москвой договор. Но обещанные свободы до православных приходов так и не добрались.
Восточная часть Киевской митрополии с Киевом перешла к Московской Патриархии. Но Киевское воеводство, Волынь, Подолия, Галиция и белорусские земли остались под властью короля и в зависимости от Киевского митрополита, находившегося под омофором Константинопольского патриарха. Видимо, бенефициары религиозных перемен вновь хотят это повторить.
Религиозный террор на наши земли возвращается в XVIII веке. Для некатоликов — диссидентов — закон запрещал занимать государственные должности и избираться депутатами. Существовал негласный проект полного уничтожения Православия в государстве. Не допускать к должностям, не давать образования, насмехаться, выставлять свое превосходство, а православное духовенство сравнять с холопами. Учите историю, модернисты Православия, любители пригласить к Алтарю, как к себе в гости, клириков других конфессий.
А правовой прецедент, когда Гродненский сейм лишил права голоса единственного своего члена-некатолика, стал примером для остальных. На заседания просто перестали пускать депутатов-иноверцев. Кто там восхвалял демократичность Речи Посполитой?
В середине XVIII века шляхте разрешили торговать храмами. Местные элиты считались владельцами церквей в своем имении. Храмы с Крестами арендовали, как корчмы или мельницы. Ни одно богослужение в церкви не могло пройти без «благословения» арендатора. Мало того, шляхта имела право одобрять кандидатов во священство. До первого раздела РП оставалось 20 лет. Долгих лет мучений и насмешек для православных. Четыре из пяти «тутэйшых» стали униатами. А сама уния — верой невежественных людей. Что униаты, что православные для ясновельможных панов была chlopska wiara. От полного уничтожения «схизматов» спасла Kara Boza. Соседи Речи Посполитой, словно опьяненные безграничной властью, разорвали тоталитарную конфедерацию, как рождественского гуся. Иначе, Брест ждал бы путь Львова. Исторический центр западнорусских этносов ополячили до неузнаваемости.
Лицо унии
Символическим лицом унии, «тварам» церковного модернизма, можно назвать Иосафата Кунцевича. Рожденный Иоанн Гавриилович Кунчиц изменил не только свою фамилию, но и вере предков. Весьма примечательно, родился во Владимире — городе, носящем имя Крестителя Руси.
Карьерный взлет случился после сочинения о необходимости восстановления единства Западной и Восточной Церкви под началом папы римского. Были забыты догматы и рекомендации Вселенских соборов, на наших землях настало время «душехватов». В плену униатского игумена оказывается Жировичский монастырь. Можно захватить здания, реликвии и святыни Православия, но не души верующих. Хотя методы Иосафата далеки даже не то что от христианских, а человеческих. И в традициях более суровых религий покойников не трогали. А вот историческое свидетельство: «Наконец, вот дело ужасное, невероятное, варварское и свирепое: в прошлом году, том же литовском городе Полоцке, тот же апостат-епископ, чтобы еще более досадить горожанам, намеренно приказал выкопать из земли христианские тела, недавно погребенные в церковной ограде, и выбросить из могил на съедение псам, как какую-нибудь падаль…».
Как католические менеджеры увещевали ретивого проповедника, истории неведомо. Хотя его методы загона в униатство обличали даже самые известные сторонники унии. Вот что Кунцевичу написал Лев Сапега:
«Вы пишете: «Значит им можно униатов топить и сечь… » Конечно им нельзя этого делать, ибо Господь это сурово осуждает, но и Вам же сказано: «у вас да не так, Мне отмщение-аз воздам»… Когда насилуете совести людские, когда запираете церкви, чтобы люди без благочестия, без христианских обрядов, без священных треб пропадали, как неверные, когда своевольно злоупотребляете милостями и преимуществами, от короля полученными, то дело обходится и без нас; когда же по поводу этих беспутств в народе волнение, которое надобно усмирять, тогда нами дыры затыкать хотите!… Печатать и запирать церкви и ругаться над кем-либо ведет только к пагубному разрушению братского единомыслия и взаимного согласия».
Это надо знать о навязывании унии. Кстати, сейчас апостата-епископа обеляют. Мол, это наветы памфлетов. Но участие в геополитической борьбе с помощью религии для «Ивана, отрекшегося от своего родства» закончилось весьма трагически. Был убит паствой. За это Витебск утопили в крови, а в Двине утопили колокола. Так что бы даже колокол не мог зазвонить по Православию. Об этом и пьеса Короткевича «Званы Віцебска». Читайте классику. И учите историю. И совсем ярко и художественно унизацию наших предков изобразил Иван Репин. На картине «Проповедь Иосафата Кунцевича в Беларуси» все в светлых тонах, единственно темное пятно на картине — пропагандист унии.
У каждого своя дорога к храму
Пилигримы западного мира еще до Брестской унии смогли превратить русинскую Галицию в зону контрнаступа против восточного славянства. Политика Речи Посполитой, а затем и Австро-Венгерской империи с помощью униатского духовенства превратила этот регион в «Галичину» со всеми вытекающими понятиями… А ведь по этому пути вели, как скот на убой, наш народ несколько столетий подряд.
В годы походов «на Куропаты» и вовсе унию возвели в ранг единственно верной национальной религии белорусов. Чего ради этого не сделаешь?! Даже Богомладенца Христа в вышиванку наденешь. Есть каноны, по которым можно изображать только достоверную информацию. Тогда вышиванок на Сионе точно не было.
Я ни в коем случае ни хочу никого обидеть, ранить или оскорбить чувства верующих. Я лишь подчеркну — именно в современной Беларуси создана архитектура веротерпимости.
Она отражена не только в соседстве религиозных зданий как в Ивье. Это читается во всем. У каждого своя дорога к храму. Она не усеяна трупами «схизматиков». И у нас не заглушают колокола, топя их в реках. Наоборот, у нас между собой звоны Минска «переговариваются». К примеру, как на Немиге между православным собором и костелом. А вот унизация ведет к распрям и созданию религии разделения, как сами отмечали авторы модерновых «перамен» к chlopska wiara.
Автор статьи: Евгений Пустовой