Ближе к трем годам у нас появилось много раскрасок. Что-то нам подарили новое, что-то отдали старое в хорошем состоянии. Дарили нам карандаши и фломастеры. Я купила для Андрюши акварельные краски, гуашь и пластилин. По выходным я пробовала с ним все это использовать. Раскраски, особенно те, где был изображен трактор, Андрюша просто любил рассматривать. Рисование у него не вызывало интереса. Я показывала, как это делать. Но он брал один из фломастеров и просто беспорядочно чиркал им по листу. Цвет всегда выбирал черный. Думаю, всем известно, что этот цвет означает у психологов. Поэтому я стала прятать черный фломастер. Тогда Андрюша уже брал любой другой, первый попавшийся, ему было без разницы, какой это цвет. Карандаши он моментально ломал. Даже часто ломал не сам грифель, а прямо карандаш пополам. Я замучилась их затачивать, и мы рисовали преимущественно фломастерами. Андрюша любил вместо раскраски разрисовывать себя самого. Все описанное сохранялось и в 5 лет.
Краски вызвали у него интерес даже меньше, чем фломастеры. Он просто набирал краску на кисточку и промывал ее в банке с водой. Ему нравился такой процесс, а не рисование на бумаге. Я рисовала ему на бумаге тракторы, чтобы он их раскрашивал. Но и тогда ему было не интересно.
Лепка из пластилина ему тоже не давалась как минимум до 5 лет. Он не мог его даже размять пальцами, не то, что слепить что-то. Поначалу я лепила ему сама из этого пластилина трактор, танк и некоторых зверей. Но все это так и валялось, я потом во время переезда этот пластилин выкинула.
Бабушка купила для Андрюши 2 коробочки с пазлами. Один из них был совсем простой – всего из двух частей (ноги и голова животных). Но Андрюша даже не хотел начинать их собирать. Ему это было неинтересно. Эти пазлы сохранились у меня до сих пор. И мой второй сын в 2 года уже сам их собирает. И может делать это до 10 раз в день. А второй пазл, из 12-ти крупных кусков, Андрюша так и не научился собирать даже в 7 лет.
Во всем этом большая доля моей вины. Я очень быстро бросала свои попытки чем-то заниматься с Андрюшей. Попробовав несколько раз и видя, что у него нет интереса, я надолго откладывала эти занятия, а не упорно продолжала это делать изо дня в день. И пускала все на самотек, позволяя Андрюше часами сидеть за компьютером.
Еще бабушка купила 2 книжки. Сказала, что из тех, которые у нас были, Андрюша уже вырос, и ему нужны книги «посерьезнее». Она купила Маршака и Чуковского (точно такой же сборник Чуковского у нас, кстати, уже был). Но книжки мы в этом периоде также почти и не читали.
Зато Андрюше очень нравились 2 маленькие музыкальные книжки с картонными страницами, которые нам отдали. Одна была про Чебурашку, а вторая – про мультик «Маша и медведь». Андрюша мог целый день их таскать и нажимать кнопку, чтобы звучала песенка. Ну и мы рассматривали там картинки, и я подпевала этим песенкам.
На день рождения Андрюши в 3 года Лехины родители к нам не приехали. И вообще, больше в гостях у нас они никогда не были.
Примерно в 3 года у Андрюши начала появляться более-менее понятная речь, а не простые бессмысленные слоги. Но он очень сильно коверкал слова. Так, что их значение могли понять только я или Леха. Но кое-какие простые слова у него все же получались (сейчас я их уже не вспомню).
А вот на вопросы он так и не научился отвечать. И не умел это делать лет до 5. Например, на вопрос: «Что ты сегодня кушал в садике?», он отвечал: «Трактор едет, у него большая труба». У него в голове были одни тракторы. Он, кроме них, ничего знать не хотел и ничем не интересовался. И меня стало всерьез уже пугать его состояние. Если до этого его психи, истерики и агрессию я хоть как-то «вписывала» в норму, ссылалась на его трудный характер, то сейчас, когда он начал говорить, эти ответы «невпопад» на мои вопросы заставили меня задуматься. Я уже точно видела, что с ним что-то не так.
К неврологу мы ходили все так же, раз в полгода. И в очередной раз она нам выписала таблетки «Фенибут», «Сонапакс», «Пикамилон» и «Глицин». Мы принимали это все сразу вместе. Накормить Андрюшу таблетками было невозможно. Поэтому я таблетки оставляла в ложке с водой, чтобы они немного размягчились, а потом резала их ножом на мелкие кусочки. И эту ложку вливала в рот Андрюше, давая запить воду. Если у меня кусочки получались не сильно мелкими, то Андрюша прятал их во рту, а потом я находила их на полу в самых неожиданных местах. Таблетки эти мы пили 1 месяц. Но результата я от них никакого не видела. Таблетки «Фенибут» и «Сонапакс» стали нашими неотъемлемыми спутниками по жизни. Лет до 6 нам выписывали их 1, а иногда и 2 раза в год. «Фенибут» мы принимали по половине таблетки. А «Сонапакс» за несколько лет увеличился с четверти до целой таблетки, по 2 раза в день. Я постоянно говорила врачам, что не вижу результата от этих таблеток. Спокойствие Андрюши улучшалось всего на 5%, ну максимум – на 10%. Но в остальном состояние Андрюши оставалось прежним. Но врачи все равно выписывали нам эти таблетки.
С весны мы начали ходить в бассейн. Я писала ранее, что нам от работы давали бесплатный пропуск в одну из школ. Мы с Андрюшей ходили туда почти каждую субботу. На Андрюшу я одевала спасательный жилет и еще сверху завязывала спасательный пояс из вспененного материала. Потому что просто в жилете его все равно тянуло ко дну. Плавать ему очень нравилось. Даже через час его приходилось вытаскивать из воды силой. Он все время от меня убегал и норовил опять прыгнуть в воду. Наш выход из воды, таким образом, занимал минут 15. Вода в бассейне зависела от температуры воздуха на улице. И иногда она была прохладная. У Андрюши в такие дни от холода синели губы. Тогда мы шли греться под теплый душ. В бассейне были разные приспособления для плавания – доски, «колбаски», мячики. Андрюша их постоянно пытался погрызть. Но, видимо, не он один такой был. Там все доски были со следами от зубов. Я плавала в ластах. Андрюша ими очень интересовался. Поэтому я ему тоже купила, выбрала самый маленький размер, который только существует. Но они все равно ему были велики, слетали с его ног и тонули на дно. Я их решила отложить пока на год. В комнате для переодевания Андрюша очень боялся сушилку для волос. Начинал плакать и трястись, когда она включалась. Я волосы никогда не сушила. Но кроме меня там иногда были и другие женщины, которые пользовались этой сушилкой. Андрюша вообще не переносил громких звуков. Не кричал, не плакал, но начинал весь сжиматься, испуганно смотреть и немного трясти головой и руками при этом. Даже в 7 лет он немного вздрагивал и как-то удивлялся, когда слышал резкие звуки.
В марте 2018 года мне позвонили из детского сада на Лесной поляне и сказали, что подошла наша очередь, и они набирают детей в логопедическую группу. Это было нам очень кстати. Но садик был далековато от нашего дома. Я сходила в тот, что под нашими окнами, и поговорила с заведующей. Она сказала, что детей 2015 года рождения они набирать не будут. Пришлось соглашаться на тот садик, что далеко от нас. Мы приехали с Андрюшей туда к логопеду, пообщались, и стали ждать зачисления. А пока продолжали ходить в деревенский сад.
В деревенском саду на Андрюшу не жаловались. Там были 2 мудрые воспитательницы предпенсионного возраста, наверное, они повидали в жизни всякое. Поэтому к Андрюше относились с терпением. Я уже плохо помню какие-то подробности из того садика. Но вроде бы Андрюша хорошо спал, кормили его воспитатели с ложки, он никого не обижал (ну или почти не обижал). На сончас детям одевали памперсы. Потому что в том садике не было прачечной, и пеленки стирали сами воспитатели. В общем, каких-то серьезных проблем и многочисленных жалоб от воспитателей я не помню. По-моему, все было хорошо. Хоть Андрюша, по их словам, был далеко не идеальный ребенок.
Дома Андрюша все вечера и половину выходных проводил за компьютером. Он смотрел видео на Ютубе про тракторы. Это были мультики, либо какие-то отрывки из видеоигр. Переключать записи научился уже сам, что стало для нас с Лехой большим облегчением. Раньше приходилось бегать на его зов каждые 3-5 минут. Я заметила, что Андрюша редко какой мультик досматривал до конца. В основном, он щелкал их один за другим. Включит, посмотрит около минуты или меньше, и включает другой. И такое поведения я за ним наблюдала до конца дней. Мне странно было это видеть. Может, ему просто ничего не нравилось… Но, за редким исключением, были мультики, которые ему очень нравились. Он мог смотреть их снова и снова, по кругу, раз 30, а может даже 50. И меня тоже это удивляло.
После трех лет я нарушила питание Андрюши. Восстанавливать его пришлось потом очень долго. В то время я уже вышла на работу, стала уставать к вечеру, а иногда и убегать на подработку. Поэтому Андрюшу кормить по вечерам нормальной приготовленной пищей я перестала. Мне бы не лень было наложить ему в чашку и дать поесть. Я же сама ужинала, и еду разогревала себе. Но Андрюша еще не ел сам ложкой. А сидеть рядом с ним полчаса возле компьютера у меня либо не было времени (когда я убегала из дома), либо не было сил (хотелось завалиться на диван). Я считала, что достаточно того, что Андрюша ужинает в садике. Поэтому дома давала ему только перекусы. Андрюша любил таскать куски хлеба к себе в комнату и есть их перед компьютером, печенье, бутерброды, сосиски, ну и все прочее, что можно просто держать в руке и есть. И он очень быстро привык к этому. Даже в выходной день стало проблемой заставить его поесть нормально (но все же мы 2 раза в день это делали).
А еще в этом периоде, с 3 до 4 лет, Андрюша полностью отказался от мяса. Он не ел его ни в каком виде, даже мелко порезанное в супе. Но колбасу и сосиски любил. А еще, когда мы где-то в поездках были в кафе, я всегда брала ему картофельное пюре с котлетой, мелко разминала и перемешивала, кормила Андрюшу с ложки, тогда он и котлету нормально ел. Бабушка сказала, что из-за нехватки железа его организм не принимает мясо. Поэтому Андрюша его не ест. И купила нам «Мальтофер». Но Андрюша совсем не хотел его пить. Поэтому мы не пропили и половину курса. Мясо Андрюша так и не полюбил.
А еще как-то раз Леха дал ему попробовать чипсы. Я была против этого. И Андрюша очень быстро на них «подсел». Он стал выпрашивал у нас их постоянно. Мы с Лехой иногда пили пиво с чипсами вечером в пятницу или субботу. Но это было не каждую неделю. И мы стали давать Андрюше чипсы. Потом он стал просить их купить в магазине. Я не могла устоять пред его истериками и покупала. Я вообще стала потакать Андрюше во всем. Я покупала ему все, что он просил – еду, игрушки, развлечения. Мне было проще дать ему то, то он просит, чем успокаивать его истерики. Мне многие говорили, даже посторонние люди, что так нельзя. Что нужно научиться говорить ребенку «нет». Но я так и не смогла это сделать, и шла у Андрюши на поводу. А Лехин отец говорил, что пора уже прекращать его истерики с помощью ремня. Леха попробовал это делать. Но быстро прекратил эту тактику. Шлепал Андрюшу ремнем очень редко.
В конце мая Андрюша заболел ветрянкой в детском саду. И мы неделю сидели с ним дома. Но ветрянка была не очень сильная, мне врач сказала, что сейчас у многих детей такая «мутированная» болезнь. Андрюша не чесался, красные пятна были совсем маленькие. Поэтому я даже не мазала его зеленкой.
Летом Андрюша стал кататься на своем трехколесном самокате. Только тормозить не умел и просто спрыгивал с него, когда это было необходимо. Но большого интереса к самокату у него пока еще не было.
Еще в конце 2017 года я купила для Андрюши снегокат и большую ватрушку. Выбирала все самое лучшее, по отзывам. И заказывала в интернете. Но мы этими приспособлениями нечасто пользовались. На ватрушке катались только с ледяной горки. Но в Лесной поляне она была одна на весь район, там постоянно была большая очередь из детей. Андрюше сложно было это выдержать. Он не любил ждать и стоять на месте. Никаких других горок и безопасных склонов поблизости не было. Поэтому и на снегокате я его просто иногда возила по тротуарам. Да и у Андрюши катание с горки вплоть до 7 лет не вызывало большого интереса – скатится раза 2-3, а потом ему надоедает.
Мы уже чаще стали ездить на дачу к Лехиным родителям. Пару раз оставались там на ночь. Леха ходил с Андрюшей в баню. И Андрюше это очень нравилось.
В начале августа я с Андрюшей съездила в Хакасию на 4 дня. В четверг забрала его из садика во время сончаса и мы сразу тронулись в путь. На озере Белё нас ждали мои коллеги с работы. Интернета тогда на телефоне у меня не было, я распечатала в дорогу карту с 2Гис. Андрюша в дороге вел себя спокойно. Примерно в 9 часов вечера мы, доехав почти до места, заблудились. В Хакасии темнеет раньше, чем у нас. В 9 вечера была уже полная темнота. Я решила не искать дорогу в темноте, а вернуться немного назад, на озеро Шира. Так и сделала. В поселке спросила у прохожих про кемпинг. Мы туда приехали, и я в полной темноте ставила палатку. Андрюша уже спал в машине. Я перенесла его в палатку, и мы проспали до утра. Утром сходили до ближайшего магазина, но кроме замороженных блинов и еще какой-то ерунды ничего там не нашли. Походили вдоль озера. Купаться не стали, вода была холодная. После обеда за нами приехали мои коллеги и отвезли нас на соседнее озеро Белё. Там мы жили 2 суток. Собираясь в эту поездку, я очень переживала, как будет вести себя Андрюша. Ведь это была наша первая большая поездка. Но все прошло более, чем хорошо. И мы – отдохнувшие и загорелые – вернулись домой.
В августе начали готовиться к новому детскому саду. Нас с Андрюшей пригласили туда на комиссию ПМПК. Но для нее потребовалась справка от психиатра. В городскую психушку я уже боялась обращаться. Боялась, что там скажут, что Андрюше нельзя ходить в обычный сад. Поэтому мы пошли к платному психиатру. Прием стоил 800 руб. Психиатр долго общалась с Андрюшей в моем присутствии. И Андрюша прямо там начал меня бить. Под конец психиатр сказала: «Я дам справку в детский сад. Но при условии, что вы обещаете лечиться, принимать таблетки. Потому что я не хочу брать на себя ответственность, если он кого-нибудь из детей покалечит». Я считаю, что не нарушила это обещания. И все, что нам выписывали врачи, мы с точностью принимали, ничего не игнорировали.
На комиссии ПМПК мы вместе с ним сели за стол, Андрюшу просили выполнить простые задания. Я уже плохо помню, что там было. Например, назвать животных, показать нужный цвет, собрать пирамидку. Далеко не все, но что-то Андрюша из этого выполнил. Может быть, даже половину заданий. Через несколько дней было родительское собрание, где нас познакомили с воспитателями. Они обе были молодые, и это была их первая группа в этом саду.
В новый садик можно было ходить уже с середины августа, пройти адаптацию. Я подумала, что адаптация нам не нужна, и лучше мы пойдем 1 сентября сразу на полный день. Так я и сделала. В последний день августа забрала документы из деревенского сада. Попрощалась с воспитателями и спросила: «А если нас выгонят из нового сада? Можно мы опять к вам придем?». Воспитательница ответила: «Не переживайте, все будет хорошо. Еще ни один ребенок с Лесной поляны или Радуги сюда не вернулся».
1 сентября я привела Андрюшу в новый садик, и, безо всякой задней мысли, хотела уже уйти. Но воспитательница сказала, что за Андрюшей надо прийти через 2 часа. Я удивилась и стала возмущаться: «Как же так? У меня же работа! Я не могу с ним сидеть дома. Мы же целый год отходили уже в сад, он привык к режиму». Но воспитательница сказала, что ему нужно привыкнуть к новой обстановке. И это было совсем не так быстро, как в деревенском саду (там адаптация длилась всего 2 дня). Тут же мы одну неделю ходили на 2 часа, вторую – на 4. Пришлось мне прогуливать работу, иногда я заезжала туда совсем ненадолго вместе с Андрюшей.
В группу Андрюшу точно так же, как и в том садике, затаскивали силой. Он вырывался и кричал. Но потом через 5 минут успокаивался. И это продолжалось лет до 5,5 ежедневно. А в редких случаях – и до последних его дней.
Но к садику Андрюша быстро привык. Думаю, что ему там больше нравилось, чем в деревне. В том садике, кроме группы и улицы они никуда не ходили. Да и в самой группе, кроме рисования, они ничем не занимались. А в этом садике сразу же у них начались занятия 1 раз в неделю по рисованию песком на специальных столах. Через несколько месяцев начался бассейн, тоже 1 раз в неделю. Были музыкальные и спортивные занятия, гимнастика по утрам. В самой группе было много развивающих и познавательных занятий. В общем, я не пожалела, что перевела его в этот садик. Здесь был совсем другой уровень.
С гимнастикой в детском саду у нас до самого последнего года ничего не получалось. Она была до завтрака, около 8 часов. Их водили в спортивный зал. Андрюша никак не хотел туда идти. Нужно было приводить его в садик намного раньше, чтобы он успел уже успокоиться к этому времени. Но раньше вставать мне не хотелось. Поэтому мы стали приезжать чуточку позже, когда гимнастика уже вовсю шла. Мы переодевались и сидели ждали воспитателей.
У детей сразу же начались логопедические занятия. Раза 2 в день они были прямо в группе, со всеми детьми. И несколько раз в неделю каждого ребенка логопед брала на индивидуальные занятия. В группе у детей были свои рабочие тетради. Про первый год я не помню, но после 5 лет это были «Математика» и «Грамматика». В этих тетрадях дети выполняли задания с воспитателем. А для занятий дома был альбом, куда воспитатели каждую неделю вклеивали задания. Выдавали этот альбом в пятницу вечером, на выходные. Но я с Андрюшей первые 5 лет не смогла заниматься. Он совсем не слушал, что я просила сделать. Заставить его что-то нарисовать, подчеркнуть, выделить у меня не получалось. Часто я в этом альбоме «калякала» что-то сама, как будто это поработал Андрюша. Предпоследний год нам альбом даже уже не выдавали на дом. Он хранился у логопеда, она с ним и делала эти задания. А вот в последний, шестой год, Андрюша сам выявил желание заниматься дома. Мы стали это делать. Андрюше нравилось.
За первый год посещения садика на Андрюшу было много жалоб – и от воспитателей, и от родителей. Он часто кого-то кусал или бил. Ко мне многие подходили с фразой: «делайте что-нибудь. Объясняйте ребенку, что так нельзя себя вести». А что я могла сделать? Никаких слов и запретов он не понимал. Вообще. Он никого не слушал. Делал только то, что хотел сам. Папа одного мальчика мне сказал: «Если он хоть пальцем тронет моего ребенка, у вас будут большие проблемы».
Я спрашивала у воспитателей, как Андрюша кушает. Они отвечали, что докармливают всех детей, кто плохо ест. На сончасе Андрюша тоже писался почти каждый день. Бабушка одной девочки, которая переодевалась через несколько кабинок от нас, постоянно жаловалась, что пахнет ссаниной. Но тут я тоже ничего не могла сделать. Грязную одежду воспитатели складывали в кабинку, вечером я ее забирала.
В садик за Андрюшей ходила только я. Леха говорил, что никогда в жизни не пойдет туда, потому что ему стыдно.
Из хорошего мне воспитатели рассказывали в конце первого года, что Андрюша - очень музыкальный. Когда он слышит музыку, сразу замирает. И танцует очень энергично. Сказали, чтобы я чаще включала ему музыку. Но слушали мы ее только в машине. Некоторые композиции, даже из рэпа, нравились Андрюше. Он пытался это повторять, петь вместе с исполнителем. Слов при этом было не разобрать, но это было очень смешно и забавно. Андрюша просил одну и ту же песню включать раз по 20, пока мне вконец это не надоедало. Из того лета ему больше всего нравилась песня «Пчела-пчеловод». Он ее очень даже неплохо напевал.
Меня Андрюша тоже начал бить и пинать ногами. Он это делал всегда, когда ему что-то не нравилось, когда я запрещала что-то, или наоборот, заставляла сделать. На улице, просто так, без причины, мог ударить кого-то. Но бил только женщин и детей, равных ему или младше. Старших детей и мужчин он ни разу не трогал. В очень редких случаях (я наблюдала это всего несколько раз) он мог бить самого себя по голове во время психов.
Но в спокойном своем состоянии он был очень открыт людям. Не стеснялся и не прятался за меня. Если кто-то к нам подходил, он тут же начинал что-то рассказывать по-своему, не давая мне поговорить с человеком. Со знакомыми людьми, или когда к нам в редких случаях кто-то приходил в гости, он начинал кривляться, всячески привлекать внимание к себе, в общем, «веселил» людей. У него никогда не было ни капли смущения и застенчивости.
В сентябре, как только Андрюша пошел в новый сад, нам невролог посоветовал попробовать сеансы магнитотерапии. Мы стали ездить в один реабилитационный центр при многопрофильной больнице. Услуга эта стоила 1600 руб за 10 сеансов. И после 8 сеанса Андрюша вдруг начал безошибочно считать до 12 или 13. Он повторял этот счет снова и снова, много раз в день. Я очень радовалась. Но кроме этого никаких других изменений я не отметила. А считать он через несколько месяцев опять разучился, стал сбиваться со счета, а потом и вовсе – путать названия цифр.
В нашей поликлинике появились проблемы с наличием врачей, и невролога там временно тоже не было. Мы поехали к другому, в тот реабилитационный центр, где делали магнитотерапию. Но Андрюша в кабинете опять разбушевался. И невролог сказала, что нам прямая дорога к психиатру, что это уже не неврологические проблемы. В психушку я идти опять боялась. Мы пошли к платному психиатру. За прием отдали 1000 руб. Прием длился целый час. Сначала все было хорошо. Андрюша отвечал на вопросы и вел себя спокойно. Я уже даже расслабилась. Но под конец он стал уставать. И когда психиатр достала какие-то книжки и стала просить что-то показать на картинках, Андрюша уже не выдержал. Стал хватать эту книжку, пытался рвать ее, мять страницы. Я просила психиатра сказать, есть у него какие-то психические заболевания или нет. Но она ответила, что просто так поставить диагноз невозможно. Но поведение Андрюши явно отличается от нормы. Для установления диагноза нужно его положить на обследование в психушку. Но я этого очень боялась и не готова была пока это делать.
В этом периоде Андрюша начал иногда болеть простудными заболеваниями. Но переносил это в легкой форме. Педиатр нам выписывала свечи «Виферон». Ставить их было неприятно как мне, так и Андрюше. Он вырывался. Леха его держал, а я вставляла свечку. И так мы делали при малейших признаках заболевания. Чтобы только не идти на больничный. Потому что для меня было настоящей катастрофой – пропустить свою работу. Если температура была небольшая, то я давала Андрюше с утра «Нурофен» и отводила в садик. Но болел он очень редко. Об этом мне говорили воспитатели как в старом, так и в новом детском саду. Все восхищались его крепким здоровьем. Ведь все остальные дети по кругу ходили на больничный. А Андрюша болел максимум 1 раз в год. Высокая температура у него была в январе 2019 года. В этот день пришлось нам остаться дома. Но в поликлинику мы не пошли, чтобы не брать больничный. Отлежались один день, и снова в садик.
Ближе к 4 годам я купила Андрюше зубную щетку и детскую сладкую пасту. Но Андрюша никак не хотел чистить зубы. Начал это делать чуть позже.
В январе 2019 года мы съездили с Андрюшей на 3 дня в Новосибирск. Иногда случались небольшие истерики, но в целом, Андрюша вел себя хорошо. Вот только ночью никак не хотел спать в памперсе. Не привык к этому. Когда я уже засыпала, он снимал его с себя и бросал на пол. А клеенку мы с собой не брали… Поэтому перед отъездом из съемной квартиры пришлось матрас на кровати перевернуть на другую сторону, чтобы не заметили пятно…
В новогодние праздники 2019 года мы с Андрюшей ездили в гости к моей двоюродной сестре. Там Андрюша увидел трактор «Лего», который ему очень понравился. На следующий день мы поехали с ним в «Детский мир» и купили такой же. Собирать лего Андрюша еще не умел. Да впрочем, до 8 лет так и не научился. Поэтому всегда собирала я. С этим трактором Андрюша очень долго играл.
А еще в те новогодние праздники я купила ему коньки. Мы стали иногда ходить на каток. На коньках Андрюша с самого начала стоял очень уверенно, ноги у него не разъезжались. Но сейчас и коньки хорошие, не такие, как в моем детстве. А тогда я всю первую зиму ходила «враскоряку» на низких беговых коньках. Но к конькам у Андрюши еще долго не было интереса. В ту зиму я брала с собой на каток его трактор. Толкала его вперед, чтобы Андрюша догонял и таким образом хоть как-то двигался. Но он больше лазил по снежным бортикам вокруг катка, и минут через 20 начинал плакать и проситься в машину.
Ну и напоследок расскажу вам еще про один свой бред. У меня есть небольшой интерес читать линию жизни по рукам. Я в это не очень верю, тем более, что в православии такое увлечение считается грехом. Но несколько раз мне было любопытно заглянуть в руки своих близких и «что-то там прочитать». Хотя я не считаю себя хиромантом или гадалкой. Скажу больше, я даже про хиромантию ничего не читала, и у меня нет никаких знаний про это. Наверное, это больше моя фантазия. Я смотрела руку своей матери. И, когда мы праздновали ее юбилей 60 лет, я сказала своей двоюродной сестре, что это – последний ее юбилей. Так оно и вышло. Но это может быть просто совпадением. Как только мы стали встречаться с Лехой, я тоже посмотрела его руку. У него была совсем короткая линия – 40-45 лет. Сейчас Лехе 43. И я надеюсь, что ошиблась тогда. Так вот, к чему я это пишу. В этом периоде я заглянула в Андрюшину руку. И меня посетила печаль. У него тоже была короткая линия, как у Лехи. И я уже четко знала, что мне придется хоронить Андрюшу. Мне было страшно и горько от этого. Я иногда про это думала и морально готовилась к этому. Я знала, что это неизбежно, но я так не хотела этого. И меня всегда посещали мысли, что пока Андрюша рядом, нужно любить его и делать для него все хорошее, потому что потом я буду оплакивать эту потерю и сильно жалеть, что обращалась с Андрюшей плохо. Но я плохо старалась следовать этим мыслям. Часто раздражалась и срывалась на Андрюшу, когда не выдерживали мои нервы. Но мне казалось, что впереди у нас еще много лет, что я успею все наверстать. Ведь по руке я видела, что он умрет примерно в 40 лет. Но отведенного нам времени оказалось гораздо меньше. И оно пролетело незаметно. И наверстать ничего я так и не успела.