В голове Джеймса пролетали воспоминания с каждым глотком рома. Он начал говорить вслух, держась за голову: «Мелингтон, ха-ха, как там мой отец? — осмотрел бутылку, продолжая распивать содержимое. — Ведь и я раньше носил эту фамилию». Кинул взгляд на всю роскошь, которая стояла в каюте.
Пока капитан пил премиальный алкоголь, в дверь постучали. «Кого там принесло? Войдите!» — прокричал он. В каюту зашел Квартирмейстер Мейсон и сходу сказал: «Капитан, мы разведали окрестности, были найдены материалы для починки корабля, в бухте мы создали временный опорный пункт».
«Это же хорошо, — заявляет Джеймс. — Прикажи остальным, что мы создаем здесь нашу базу, туман покрывает эту территорию хорошо, в пещере скалы большое пространство для двух кораблей».
Мейсон отвечает: «Есть Капитан, но мы нашли еще кое-что странное…» Квартирмейстер замешкался. Джеймс встал с кресла, подошел к нему, и с грозным взглядом сказал: «Черт, ром закончился, че там произошло? Ладно, пошли посмотрим».
Они слезли с корабля и отправились по указанию. По прибытии Джеймс увидел огромные ледяные глыбы, торчащие из земли, которые за это время слегка подтаяли. На песке лежали тела в одежде имперских воинов.
«Э-э-э, подобного я еще не видывал, будто прошелся дракон, но видимо это сделал наш незнакомец, — произнес капитан. — Что было бы, если я вступил с ним в битву?»
Мейсон подметил: «Джеймс, мы могли бы снять с этих тел одежду и использовать в плане диверсионных отрядов, которые будут патрулировать прибрежные водные просторы и дезориентировать имперские суда». Впрочем, вариант был хорошим, но была одна загвоздка. Джеймс вспомнил, что они упустили торговое судно Восьмистейна.
«Вряд ли мы сможем их использовать, — сказал капитан. — Скажи офицерам, чтобы они отобрали матросов, пусть они пустят их одежду на тряпки, латы и оружие на склад». Они развернулись и пошли обратно на борт корабля.
Джеймс взял новую бутылочку, сел возле кровати, открыл ром, отпил глоток. «Эх, каждый раз, когда смотрю на эту этикетку, я вспоминаю своего отца, наш дом и поля, засеянные пшеницей и ячменем. Самым главным достоянием семьи была тростниковая плантация, рядом с ней было здание, в котором производился ром и виски. Отец любил свое дело, ему приносило нескончаемое удовольствие изготавливать алкоголь. Я же помогал ему, но самое интересное было, когда мы ездили в города Торгового конгломерата. Мы запрягали лошадьми около 5-ти повозок с ячменем, ромом и виски. Отец знал секрет, как пройти границу, потому что империя взымала большие пошлины. Да и у него был свой человек. И так продолжалось на протяжении лет 10-ти, пока я не встретил её. Когда мне было 15 лет, мы отправились впервые в порт. По приезду мы остановились в одноименном трактире-гостинице «Веселый угорь», который принадлежал моему дяде. Брат отца имел скидку на покупку золотого рома. Ведь только в этом заведении могли мирно ютиться богатые мореплаватели, пираты и просто люди. На территории трактира было всего три правила: свобода, веселье, и без драк». Джеймс с закрытыми глазами растягивал бутылочку серебряного рома.
«Ну ты чего остановился, продолжай свою историю», — сказал хрипло Февраль.
«О, ты уже проснулся?» — пьяный капитан открыл глаза и посмотрел на паренька в маске, которая закрывала все лицо.
«Я проснулся к твоему приходу, решил не пугать, лежал и слушал, давненько я так спокойно не спал, — вполголоса ответил Февраль. — Вы уже видели на пляже те глыбы?»
«Ага, и тех, кого они проткнули», — ответил Джеймс, взбалтывая бутылочку рома.
Парень в маске медленно поднял торс, поставил ноги на пол, протяну руку, сказал: «Что ж, приятно познакомиться, мистер Мелингтон!»
«Ух… Опустим формальности можно просто, Джеймс, — протянул руку в ответ и пожал её. — Тогда я продолжаю историю?»
Февраль, осматривая рану, ответил: «Да, продолжайте, капитан, и можете заодно рассказать все что знаете об этом мире».
«Итак, я вышел из трактира и побрел в сторону порта. Выйдя на перрон, увидел её, свою нынешнюю любовь и страсть. Она очаровала меня. Необъятная вода, её бесконечные просторы манили меня. Такая красота так и осталась в моем сердце. Кричали чайки. Стояло много пришвартованных кораблей. Большие и обширные судна, маленькие, но просторные бригантины. И тогда я почувствовал себя свободным, вдыхая морской бриз…» — продолжил рассказ Джеймс.
Резко послышался звук выстрелов. В каюту ворвался Мейсон со словами: «Капитан! Нападение!»
Джеймс резко поднялся, Февраль, пошатываясь, медленно встал.
«Ух, как все бесит, голова аж раскалывается!» — сказал паренёк в маске. «Указания, Капитан?» — спросили в голос 4 офицера, прибежавшие следом за квартирмейстером.
«Приготовиться к обороне, мы в невыгодном положении, кто могут биться — на передовую, раненых укрыть в опорном пункте, — крикнул Джеймс. — Остальные в бой. За свободу и славу!»
Мейсон и офицеры: «Так точно капитан!»
Джеймс вышел из каюты, и увидел, как на берег высадились солдаты империи, а судна пытались обстрелять «Лучезарный дракон». Февраль вышел вместе с ним на палубу.
«Черт, там же мои вещи!» — парень в маске посмотрел на свой побитый от ядер кораблик. Он ринулся к нему, спрыгнув с палубы. Забрался во внутрь, взял сумку. Ядро снова прилетело в борт, палубу тряхнуло. Февраль вылез на берег с сумкой.
Матросы, которые восстановились после сражения, снова вступили в бой с имперскими силами. Джеймс в первых рядах во всю орудовал своими саблями. Вдруг, солдаты отошли, в центр поля битвы вышел 4-ый генерал Восьмистейна. Джеймс почувствовал надвигающуюся опасность, принял боевую стойку и сказал команде отойти. Это была девушка, яркие рыжие волосы и зелёные глаза.
«Кого же я настигла, самого Капитана «Лучезарный Дракон», — с усмешкой сказала девушка. — Ой, прости, прости, в наших кругах, ты отпрыск той шл***, которая сбежала с твоим отцом. Как там тебя звали? Ах, точно, Джеймс Бенедикт Мелингтон, внебрачный ребёнок семьи. Как прискорбно, ха-ха, твой папочка не рассказывал тебе о матери?»
Светловолосый мужчина стоял в ступоре, обдумывая то, чего не знал, ведь он не говорил ней никогда. Будучи ребенком, расспрашивая, отец увиливал от ответа, часто переводя тему. Февраль подошёл к Джеймсу, положил ладонь на плечо и сказал: «Друг мой, прошлое есть прошлое, думай о настоящем, ведь твоя жизнь сейчас лучше и прекраснее».
«Ой, как дети малые, хватит распускать нюни. Этому светлому красавчику конец, а тебя мы забираем в плен», — сказала девушка, вытащив из ножен рапиру.
Как только Февраль услышал слово "плен" его охватило чувство смятения. Связано это было с его Темницей, в которой он пробыл на протяжении десятка лет без возможности выйти на свет.
«Назови свое имя!» — слова были адресованы девушке.
«Перед вашим концом я представлюсь, меня нарекают «Владычица вод морских», а зовут меня Элеонора Бенедикт фон Эрилберг» — сказал 4-ый генерал.
«Чего???» — Оба удивленной интонаций вопросительно воскликнули...