Небо поселка разорвало фейерверком. Соседи выкатили на улицу. Каждому хотелось урвать капельку волшебства, любуясь на яркие вспышки.
- Что за праздник? - раздался мужской голос между грохотом огненных цветов.
- Какая разница, - шикнули на него зеваки.
Чем насыщеннее становились краски неба, тем активнее любопытный доставал близстоящих: «Я и в телефоне смотрел и домой бегал. По телевизору тишина». Завороженный народ отмахивался от надоедливого мужика. К запаху пороха добавился мягкий пшеничный.
Где-то уже разливали по пластиковым стаканам пиво. Особо радостные не брезговали беленькой. Праздник же.
Дамы требовали шампанского. Дети носились по поселку радостно визжа, и только дотошный житель не унимался:
- Так какой сейчас праздник?
- Пей, - говорили ему. - Веселись.
- Бутербродики, - засуетились женщины.
На площади перед сельсоветом появился дощатый стол с зеленой скатертью. Дамы заставили его разносолами. Кто-то приволок колонку. Коллективная душевность слилась в едином порыве, перерастая в горячие танцы. Только неугомонный товарищ настырно лез с одним и тем же вопросом.
Народ сдал. Первым не выдержал Витька с третьего дома. Влепил любознательному справа. Кто-то добавил слева. Бабка Клава вызвала участкового.
- Граждане! – зычно гаркнула рация представителя власти. – Расходимся! Праздник у Газпрома. Недалеко от нас нефтебаза. Были соревнования сварщиков. Награждали лучших. Отсюда салют.
Народ на площади застыл. Что же это получается? Примазались к чужой радости, не по-людски.
- За сварщиков! – закричал неугомонный, утирая кровавые сопли.
- За сварщиков! – ожили соседи и принялись качать на руках искателя правды
К чувству прекрасного добавился смысл.