Глава 80
Ярдли предстояло представить в суд кое-какие бумаги по текущим делам, прежде чем можно будет наконец расслабиться. Завтра должен был начаться ее заслуженный отпуск. За долгие годы работы в прокуратуре она еще ни разу не отдыхала так долго.
Возвращаясь из тюрьмы, Джессика мысленно прокручивала последние слова Кэла. «Одна сможет помочь. Просто она этого еще не знает».
Он произнес это с усмешкой, словно их объединяла какая-то тайна. Размышляя над этим, Ярдли чувствовала холодный озноб, леденящее душу беспокойство.
Тревожило ее то, что Кэл сказал «она».
Включив аварийку, Джессика съехала на обочину. Можно будет отправиться завтра на ранчо и больше не думать об этом — а можно довести до конца то, что не давало ей покоя…
Развернувшись, Ярдли поехала назад.
* * *
Изабелла Руссо работала учителем в начальной школе, расположенной неподалеку от ее дома. Это было невысокое здание, окруженное пальмами, рядом раскинулось футбольное поле с искусственным газоном. Ярдли долго сидела на стоянке в машине. Желудок у нее затянулся в тугой узел, к горлу подкатил клубок, не дающий ей дышать.
«Джессика, что ты здесь делаешь?»
Потребуется всего пять минут, и беспокойство уйдет. Можно потратить пять минут, чтобы узнать все наверняка.
Потолки в школе были низкие, на стенах висели афиши, плакаты, объявления и фотографии классов. Джессика спросила у секретарши, где находится класс Изабеллы, и та направила ее до конца коридора.
Остановившись в дверях, Ярдли заглянула в класс. Третьеклассники учили таблицу умножения. Море детских лиц с невинными горящими глазами. Увидев ее, Изабелла улыбнулась.
— Я сейчас вернусь, — сказала она своим ученикам и, выйдя в коридор, стиснула Джессику в объятиях.
— Как вы? — спросила та.
— Все отлично. Я на днях видела вас в новостях. Там был сюжет про вас и ту пропавшую девочку. Я так рада, что ее нашли…
— И я тоже.
Оглянувшись на класс, Ярдли увидела, что ученики с любопытством смотрят на них. Она отступила в глубь коридора, чтобы их не было видно, и Изабелла последовала за ней. Джессика скрестила руки на груди.
— Мне очень больно спрашивать вас об этом, но я просто хочу прояснить все до конца, и больше вы меня никогда не увидите.
На лице у Изабеллы мелькнула тревога.
— В чем дело?
— Когда вы опознали Уэсли… вы были уверены на все сто. У вас не появилось ни тени сомнения.
— Лицо убийцы своей дочери никогда не забудешь.
— Вы тогда не знали, что он убийца, и в полиции ничего не говорили о том, что видели Джордан, разговаривающую с каким-то мужчиной. Изабелла, с тех пор прошло двадцать лет. По прошествии такого времени никто не сможет с полной уверенностью узнать лицо, которое видел всего несколько секунд.
Изабелла отвела взгляд.
— Это он. И я, и вы знаем, что это он.
Джессика молча смотрела на нее. Наконец Изабелла снова подняла взгляд, и их глаза встретились.
— Кто-нибудь показывал вам фотографию Уэсли до процедуры опознания?
Сглотнув комок в горле, Изабелла оглянулась на свой класс.
— Мне пора возвращаться.
— Это был агент Болдуин? Изабелла, посмотрите мне в глаза… это очень важно. Агент Болдуин показал вам фотографию Уэсли перед процедурой опознания и сказал, что это тот человек, который убил вашу дочь?
— Нет, — Изабелла покачала головой. — Это был не он.
— Но кто-то показал вам его фотографию.
Женщина уставилась себе под ноги.
— Мне нужно идти.
Джессика тронула ее за руку, заставляя поднять взгляд.
— Кто это был?
— Мне просто помогли быстрее вспомнить. Только и всего. Я вспомнила бы его и без фотографии.
— Изабелла, кто это был?
Какое-то мгновение она колебалась. Наконец решилась:
— Если я вам скажу, вы должны обещать, что это останется между нами. Мне помогли засадить в тюрьму подонка, убившего Джордан. Я не хочу, чтобы у этого человека были неприятности.
Ярдли оглянулась на класс, откуда донеслись смешки. Снова повернувшись к Изабелле, она посмотрела ей в лицо. Та была настроена решительно: она не скажет, кто это был, если только Ярдли не даст слово, что этому человеку ничего не будет. Может быть, ей удастся как-нибудь выяснить это и без ее помощи, но, возможно, она никогда не узнает правду.
— Обещаю, — сказала Джессика.
Изабелла кивнула.
— Имени ее я не знаю. Она не представилась. Пришла ко мне домой и показала фотографию Уэсли Пола. Сказала, что это тот, кто убил Джордан. Сказала, что если я расскажу кому-нибудь, что она показала мне эту фотографию, я не смогу дать показания в суде и убийца останется безнаказанным. Но она заверила меня в том, что это тот самый человек… — Изабелла сглотнула комок в горле, и ее глаза наполнились слезами. — Что это тот самый человек, который убил мою девочку. — Достав из кармана платок, она вытерла глаза. — Она сказала, что у него на счету другие убитые, и, если я его не опознаю, он выйдет на свободу и продолжит убивать. Может быть, даже убьет мою дочь, так как посчитает забавным убить сестру Джордан.
Ярдли стало плохо. У нее обмякли колени, и она почувствовала, что больше не может держаться на ногах.
Можно уйти прямо сейчас — попрощаться и не узнать правду. Она это переживет. Это останется невысказанной тайной, но она это переживет.
— Как она выглядела? — едва слышно прошептала Джессика.
— Совсем еще подросток. Лет четырнадцать-пятнадцать. Очень похожа на вас, но только глаза у нее были голубые. Самые голубые глаза, какие я только видела.
Глава 81
До получения водительских прав Тэре оставалось ждать еще полтора месяца, поэтому до здания суда девочка добралась на такси. Завтра она вместе с матерью отправится на ранчо к дедушке и бабушке, в свое самое любимое место на всей земле. Но сегодня ей предстояло одно дело, которое она уже давно ждала с нетерпением.
Тэра не хотела выделяться своим видом в зале суда, поэтому надела туфли на высоком каблуке, позаимствованные у матери, — при каждом шаге они причиняли острую боль, и она недоумевала, зачем женщины это терпят, — а также купила в комиссионном блузку и длинную юбку. Еще Тэра надела очки и забрала волосы в тугой пучок. Выходя из такси, она взглянула на себя в зеркало заднего вида и пришла к выводу, что выглядит минимум на девятнадцать лет.
Пройдя через металлоискатель, Тэра поднялась на второй этаж. В этом зале вел свои дела судья Милтон Хартман. На сегодня первым в списке значилось дело Уэсли Дикинса. Предстояло рассмотреть его апелляцию.
В ожидании судьи Уэсли сидел на скамейке для защиты. Он заметно побледнел и осунулся. Вид у него был нездоровый, словно у человека, приходящего в себя после продолжительной болезни.
Тэра уселась прямо у него за спиной, так чтобы можно было разговаривать с ним шепотом, наклонившись вперед.
— Как тебе нравится в тюрьме?
Вздрогнув, Уэсли обернулся и фыркнул.
— Младшая мисс Ярдли… Что ты здесь делаешь? Пришла на первое заседание по моей апелляции или просто соскучилась?
— Какой ты бледный, Уэсли… Раньше ты казался мне красивым, но сейчас у тебя совсем нездоровый вид.
— Вот что делает с людьми тюрьма. Постоянно недосыпаю. Хотя мне повезло — в камере я один. Маленькое одолжение за мои услуги. Охранникам время от времени требуется юридическая помощь.
— Похоже, ты оказался на своем месте.
— Это мать прислала тебя? — Уэсли усмехнулся. — Пока что апелляционный суд еще не принял мое первое заявление. Твоя мать хочет разузнать, что к чему? Я понимаю, она не хочет, чтобы я вышел на свободу, но использовать тебя — это уже чересчур, ты не находишь?
— Мама не знает, что я здесь.
Уэсли удивленно склонил голову набок. Тэра чувствовала исходящий от него запах — запах тела и тюремной робы, пропитавшейся по́том и давно не стиранной.
— Тогда зачем ты пришла?
— Я пришла, потому что у тебя есть надежда, Уэсли. А ты не заслуживаешь надежды.
— Что ты хочешь сказать?
Поймав на себе взгляд пристава, Тэра умолкла до тех пор, пока тот не переключил свое внимание на что-то другое.
— Когда мой отец отправил меня к Доминику Хиллу, уговорить его солгать насчет тебя и Джордан Руссо оказалось проще простого. Этот безмозглый идиот одержим моим отцом, как и ты. Если б Эдди приказал ему покончить с собой, он бы только спросил, как это сделать, отравиться или застрелиться.
По лицу Уэсли чувствовалось, что до него начинает доходить правда.
— Вот что было действительно сложно, Уэсли, так это подбросить волосы и перстень Джордан Руссо в твои вещи, которые мама отвезла в камеру хранения. Я не хотела, чтобы меня там видели, но все равно мне пришлось стащить ключи у мамы, пока та спала, и отправиться туда. Еще я не хотела, чтобы волосы и перстень валялись просто так, — и тут я вспомнила коробку с сигарами, которую видела у тебя на столе. Нужно было открыть ее, не ломая замок, и я уже собиралась отнести ее в металлоремонт, но хочешь услышать один прикол? Накануне я нашла у мамы на столе отмычку. Она просто там лежала. Ума не приложу, откуда она взялась. Шкатулку я вскрыла за одну секунду. Воистину, это была судьба.
Лицо Уэсли исказилось в гримасе, глаза горели ненавистью. Это доставило Тэре наслаждение.
— Ты лжешь!
Он произнес это без своего южного акцента, и Тэра поняла, зачем Уэсли его культивировал. Его настоящий голос напоминал ворчание хорька. Он никак не соответствовал его лицу.
— Неужели ты думаешь, что я все это придумала?
Уэсли смерил ее взглядом.
— Где ты раздобыла перстень и волосы?
— Джордан Руссо была первой жертвой моего отца. В тот день, когда он ее убил, они отправились в пустыню, и отец забыл на заднем сиденье тетрадь. Джордан потянулась за чем-то и увидела эту тетрадь. В ней было множество рисунков комнат пыток и того, что отец планировал сделать с телами убитых женщин, а также адреса потенциальных жертв и тому подобное. Но Джордан случайно раскрыла тетрадь на той странице, где была нарисована ее собственная спальня, а она лежала в кровати с перерезанным горлом. Ты знаешь, как потрясающе передает портретное сходство мой отец, так что Джордан сразу же узнала себя. — Остановившись, Тэра отвернулась к окну. — Отец сказал, что Джордан посмотрела на него, и хотя они не обменялись ни словом, она поняла правду. Поняла безоговорочно и прямо на ходу выскочила из машины.
Мимо проходил адвокат, и Тэра дождалась, когда он окажется далеко.
— Отец сохранил прядь волос Джордан и перстень. Опасаясь того, что полиция узнает про их отношения, он проник к ней в дом и выкрал дневник, в котором несколько раз упоминалось его имя.
Уэсли полностью развернулся к ней. Его глаза сузились в тонкие щелочки. Тэра чувствовала гнилой запах у него изо рта.
— Уэсли, ты представляешь себе, какой это труд — переписать весь дневник? Так долго копировать чужой почерк? У меня до сих пор руки ноют. К счастью, он был не такой уж и длинный, а поскольку я одинаково хорошо владею обеими руками, я попеременно писала правой и левой рукой. По-моему, я отлично поработала, ты не согласен? Мне достаточно было лишь заменить «Эдди» на «Уэс» и добавить несколько деталей про тебя, но я рассудила, что нужно переписать весь дневник, чтобы страницы выглядели одинаковыми. Потом мне пришлось промокнуть чернила молотым кофе и пару часов погреть страницы на солнце, чтобы состарить бумагу и обмануть экспертизу. Тебе следовало бы попросить определить возраст чернил. Для адвоката это недопустимое упущение.
Уэсли долго молчал, наконец расхохотался.
— Бред какой-то! Что это? Последний укол мне в задницу перед тем, как ты со своей матерью отправитесь навстречу закату? Не выйдет! Я подам новую апелляцию, вызову для дачи показаний Доминика Хилла и…
— Доминик Хилл уже на другом конце страны. Больше того, зовут его теперь иначе. Ты его никогда не найдешь. А без него у тебя есть только его показания в суде с заявлением, что это ты убил Джордан Руссо.
Оглянувшись по сторонам, Тэра увидела в противоположном конце зала молодую пару, рассеянно глядящую на скамью судьи. Глаза у женщины раскраснелись от слез.
— Знаешь, когда мне было немного не по себе? Когда я лгала Изабелле Руссо. Она такая милая женщина, и вот теперь думает, что ты убил ее дочь… Впрочем, настоящий убийца ожидает приведения в исполнение смертного приговора, так что, думаю, особой разницы нет, правда?
— Нет, — едва слышно прошептал Уэсли. — Ты не могла это сделать!
— Тут нужно отдать должное Эдди. Ты оказался идеальным болваном, и он без зазрения совести использовал тебя. Он сказал, что ты даже не колебался. Как только он попросил тебя убивать, ты начал.
— Нет! Эдди ни за что не поступил бы со мной так! Он меня любит!
— Эдди считает тебя ничтожеством. Он использовал тебя. Ему нужно было, чтобы ты начал убивать, и тогда он смог бы подать апелляцию, утверждая, что «Темный Казанова» по-прежнему на свободе. Ему не было никакого дела до того, осудят тебя или нет, но передо мной он в долгу, а мне было нужно что-то такое, чтобы похоронить тебя. Отец сказал, где спрятано многое из того, что так и не нашла полиция.
Уэсли страшно улыбнулся, его глаза вспыхнули яростью.
— Я тебя уничтожу! — прошипел он. — Я выложу все это в апелляции, и вы с матерью отправитесь за решетку!
— Чем ты собираешься уничтожить меня, Уэсли? Хм… Доминика Хилла не найдут никогда. Изабелла Руссо тебе не поможет. Когда твой адвокат обратится к ней, она скажет, что больше не хочет иметь с этим никакого дела. Тебе придется вызывать ее в качестве свидетеля, но прокуратура отклонит вызов, посчитав его домогательствами.
Тэра устремила взгляд на скамью судьи и висящий над ней герб штата Невада.
— А вот со стоматологом ты меня удивил. Отец предвидел, что если тело Джордан будет эксгумировано, эксперты обнаружат след от укуса, который пропустили в прошлый раз. Меня это встревожило, однако он сказал, что с тех пор прошло столько времени, что сравнительный анализ не даст однозначного результата. Но я вот думаю: знал ли отец, что ты убьешь стоматолога? Я хочу сказать, если ты решил, что все это дело состряпано, чтобы осудить тебя за преступление, которого ты не совершал, ты полагал, что стоматолог установит соответствие следов от укуса твоим зубам, так?
Уэсли молчал, его глаза были холодными.
— Меня это тяготит, но как я могла догадаться, что ты его убьешь? — Тэра шумно вздохнула. — Столько смертей из-за такой паршивой крысы, как ты!
Пристав объявил о появлении судьи. Тот вошел через пару секунд. Все встали, кроме Тэры и Уэсли.
Подавшись вперед, Тэра посмотрела ему прямо в глаза и прошептала:
— Неужели ты думал, что я позволю кому бы то ни было снова сделать больно моей маме?
Уэсли ринулся на нее, но она проворно отскочила назад. Гремя кандалами, Уэсли повалился на скамью. Подоспевший пристав опрокинул его и прижал спиной к полу. Второй пристав уже бежал к ним от дверей. Выкрутив Уэсли руки с такой силой, что тот взвыл от боли, они поволокли его прочь. Тэре показалось, он визжит, словно перепуганная свинья.
Встав, она небрежной походкой вышла из зала суда. По ее губам пробегала усмешка.
