Жительница Липецкой области Ольга Дзюбенко потеряла двух сыновей в зоне СВО и теперь просит президента России Владимира Путина и министра обороны Сергея Шойгу вернуть ей младшего, третьего, сына. Первый служил в ЧВК «Вагнер» и погиб в Бахмуте. Второй спустя несколько месяцев погиб под Харьковом. Похоронившая двоих детей мать умоляет «оставить третьего сына», для его возвращения из зоны СВО нужно распоряжение главы военного ведомства. Подробнее о ситуации — в репортаже NEWS.ru.
«Мы всё России отдали»
Ольга Дзюбенко родом из села Сторожевские Хутора в Липецкой области. У нее пятеро сыновей, трое из них осенью 2022 года отправились в зону СВО. Среднего и младшего мобилизовали в сентябре. Вслед за ними в ЧВК «Вагнер» из колонии ушел старший брат. Спустя несколько месяцев двое из них погибли.
Евгений Дзюбенко погиб зимой во время штурма Бахмута. Семья узнала об этом только через два месяца. Через полгода погиб Михаил Дзюбенко. Младшего сына, Дмитрия, отпустили с передовой на похороны — брат погиб у него на глазах. С начала весны Ольга Дзюбенко обращается в аппарат президента и в приемную Минобороны с просьбой перевести третьего сына служить ближе к дому, в Липецкую область.
«Уволить его нет возможности — сказали мне в комиссариате, — рассказывает мать, Ольга Дзюбенко. — 24 августа кончается отпуск, ночью он должен быть на точке сбора, откуда их отправят на передовую. Уже не знаю, в какие двери стучаться — сколько порогов я обошла».
После похорон второго сына местные жители опубликовали в соцсетях обращение Ольги к Владимиру Путину. В нем женщина умоляет перевести младшего сына на службу в часть и вернуть с передовой.
«Никто мне сыновей не вернет, оставьте хотя бы этого в живых, — говорит мать. — Мы и так уже всё России отдали. Он и срочку прошел, и контракт прошел, в нашем селе нас первыми мобилизовали. Он повзрослел. Он поседел — а ему только 28 лет. Не приведи Господь ни одной матери такое пережить. Тяжело, очень тяжело вперед себя детей хоронить», — говорит Ольга.
На днях женщина ездила в военную часть, которая находится в 900 километрах от города. Прокурор части сообщил ей, что для перевода сына из зоны СВО нужен приказ, который может выдать только Минобороны. Не помогло и ходатайство администрации Липецкой области. В комментариях к обращению матери, которое опубликовали в Telegram-чатах, кто-то написал: «Как фильм „Спасти рядового Райана“. Господи, верни живого сына матери!». «Жизнь не кино, к сожалению», — заметил в ответ другой пользователь.
«Мам, мы в самой мясорубке»
В Сторожевских Хуторах живет меньше тысячи человек, в основном пожилые люди. Семья Дзюбенко — одна из немногих многодетных. Рядом с селом проходит железная дорога, осенью в Хуторах должны построить вышку, чтобы появилась стабильная сотовая связь. Местные в основном работают в теплицах и на полях — тяжелый кропотливый труд от рассвета до заката.
В городе это называют работой «на ядах», потому что рабочие постоянно контактируют с гербицидами. Летом агрохолдинги собирают урожай, в теплицах рабочие руками собирают ягоды в 50-градусной жаре, график, по их словам, — 6 дней в неделю по 12 часов. До начала СВО сыновья Ольги тоже работали в теплицах и на полях. Все делали вместе, сообща.
Голос матери осип, на голове черный платок. Огород, расположенный за домом, кажется неубранным, слегка заброшенным. Рядом обмахивается хвостом корова. В маленьком пакете собраны посмертные боевые награды братьев.
«Сын [Евгений] мне еще из тюрьмы сказал — он меня мамулей звал: „Мамуль, с 21 сентября начинается мобилизация“. Я подумала, как может быть мобилизация, ну воюют там украинцы и пусть воюют, а потом бах — и 26 сентября приносят две повестки — Мише и Диме. И сразу двоих забрали», — рассказывает женщина.
По словам матери, судимость Евгений получил из-за драки.
«Была общая драка, там у парня кто-то цепочку снял, цепочку не нашли, и он по молодости взял всю вину на себя», — передает свою версию случившегося мать.
Евгению назначили девять с половиной лет, но освободили досрочно. За это время мать не пропустила ни одного свидания.
Работать братья ездили в другой город, в один из дней у них сломалась машина, и Евгений, по словам матери, не успел отметиться — так он получил дополнительные восемь месяцев за нарушение административного надзора.
Как рассказала Ольга Дзюбенко, осенью 2022 года в исправительную колонию номер 3 (ИК-3) в городе Елец, где сидел Евгений Дзюбенко, прилетел бизнесмен Евгений Пригожин. В тот день Дзюбенко решил вступить в ЧВК «Вагнер» и отправиться на передовую к братьям.
«Мам, как я могу сидеть рожу нажевывать, когда у меня два брата ушли?» — передает его слова мать.
«Мой старший сын погиб в Бахмуте. Единственный раз Женя позвонил 29 декабря: „Мам, мы в самой мясорубке. Будет возможность — позвоню через неделю, не будет возможности — через месяц, а могу и вообще не позвонить“. И больше он не позвонил», — рассказывает Ольга.
О смерти Евгения мать узнала от представителя ЧВК «Вагнер». «У меня сразу истерика, и сердце, и голова», — вспоминает Ольга.
В кармане погибшего Евгения нашли записку: «В случае гибели похоронить на родине, в Липецкой области, село Сторожевские Хутора», а также распоряжение о том, кому передать денежные средства.
По словам матери, добиться возвращения младшего сына сложно еще и потому, что Евгений участвовал в боевых действиях в составе ЧВК «Вагнер». Несмотря на боевые награды, полученные посмертно, Минобороны формально не признает его службу в зоне СВО.
Похороны Евгения прошли 23 марта. С того момента Ольга Дзюбенко начала пытаться вернуть двух других сыновей.
«Муж выл, как раненый зверь»
Дмитрию и Михаилу Дзюбенко вручили повестку в один день и зачислили в состав 47-й гвардейской танковой дивизии. Мобилизованных обучали сначала на полигоне «Сергейцево» в Коврове, потом в Нижнем Новгороде, после чего подразделение отправили на Харьковское направление, в район села Новая Тарасовка — на одно из самых тяжелых направлений.
Братья остались в одном подразделении, чтобы приглядывать друг за другом, но служили в разных экипажах.
«Там, как дома, но не дома, — объясняет Дима, пока его мать сидит рядом. Он говорит мало, очень сдержанно и смотрит в одну сторону. Видно, что он делится переживаниями только из уважения к матери. — Но ко всему привыкаешь. Там и Артемовск был рядом».
На вопрос, как они с братом отреагировали, когда получили повестку, просто отвечает: «Долг есть долг».
2 июня во время танкового обстрела Михаил погиб, он скончался на руках брата.
В день, когда Ольга узнала о смерти второго сына, они с мужем работали на огороде. Она увидела, как к ним бежит сын Виталий, и ее «как током прожгло», подумала: «Лишь бы не что-то с ребятами».
«Мам, сядь», — сказал ей сын. Она: «Что случилось?» «Мам, сядь», — настаивал младший. «Скажи прямо, что случилось?!» «Мам, Миша погиб».
«Вы знаете, это не передать словами. Мой муж, крепкий мужик, отец детей, выл, просто выл, как раненый зверь, — вспоминает этот день Ольга. — Он очень сильно любил Мишу, они часто ходили на рыбалку вместе. Он никогда не пил, много работал, был такой спокойный, рослый, сильный. Мой сын погиб в девять часов утра».
Сейчас двое оставшихся «на гражданке» братьев порываются уехать вместе с Димой, если его все-таки заберут опять на передовую. Не хотят оставлять одного. «Ты нас только не вини, — говорят они матери. — Значит, такая наша судьба».
«Закон не предусматривает конкретных сроков»
С момента объявления мобилизации прошел почти год. 13 июня 2023 года Владимир Путин в своем выступлении заявил, что закон не предусматривает демобилизацию для мобилизованных. То есть временных рамок для нахождения в зоне СВО нет.
Решение этого вопроса, по словам президента, зависит от «от хода специальной операции на передовой»: «Процесс возвращения демобилизованных домой будет скоординирован с учетом нашей военной стратегии». Также Владимир Путин заявил, что вопрос возвращения военнослужащих обсуждается в Министерстве обороны.
В Указе Президента от 21 сентября 2022 года нет четкой информации об ограничении срока службы для мобилизованных. Ничего не говорится об этом и в Федеральном законе № 31-ФЗ «О мобилизационной подготовке и мобилизации». Ранее представитель Главного организационно-мобилизационного управления Генштаба Владимир Цимлянский заявил, что добровольцев и тех, кто уже призван на службу, хватает для выполнения задач спецоперации и объявление второй волны мобилизации не планируется.
Как рассказали NEWS.ru в комитете солдатских матерей России, к ним часто обращаются люди с вопросом о том, можно ли вернуть мобилизованных родственников с СВО.
«Согласно 23-й статье федерального закона о воинской обязанности, а также Указу Президента, есть три основания для увольнения призванных по мобилизации: если призывник достиг предельного возраста, если он был признан врачебной комиссией негодным для службы и если он был осужден, посажен в тюрьму», — объясняет юрист комитета Александр Латынин.
Таким, как Ольга Дзюбенко, он рекомендует обращаться в приемную президента и Министерство обороны. Если глава военного ведомства или один из его заместителей даст личное указание, бойца «могут перевести в тыл, при этом он останется на службе».
«Вздрогнул весь район»
Повестки семье Дзюбенко во время мобилизации вручила лично глава села Галина Терновых. Сейчас в ее столе лежит «Дело Дзюбенко», в котором собраны копии всем отправленных писем с просьбой вернуть третьего сына, включая обращения к президенту и министру обороны.
«Вздрогнул весь район. Всех эта история коснулась, каждый дом. Село купило 500 гвоздик, чтобы проводить их в последний путь, — говорит Галина Михайловна и внезапно начинает плакать. — Конечно, я их знала, я здесь родилась. Трагедия страшная. А как маме пережить? За несколько месяцев двое детей... как ей пережить? Скорбим всем поселком».
«Мы теперь опустошены»
Кладбище на окраине села. На фоне стареньких крестов выделяются пестрые могилы двух братьев Дзюбенко — над свежеперекопанной землей развеваются флаг России, знамя ЧВК «Вагнер» и флаг мотострелковых войск. У ограды лежат погребальные венки.
«С мужем домой возвращаемся: „Давай на могилку зайдем“. В город едем: „Давай на могилку зайдем“. То один повоет, то другой, так и идет у нас время. По Жене пришло много народу, а сколько было на похороны Миши... все были в шоке — как это? Из троих воевавших второй сын погибает», — мать стоически вытирает слезы.
Последние дни Михаил служил со сломанной рукой, отказывался ехать в госпиталь, не хотел оставлять младшего брата. Оба погибших сына имеют боевые награды, Евгений Дзюбенко указом президента получил посмертно награду «За отвагу». На похороны Евгения из ЧВК «Вагнер» прислали 100 000 рублей. Положенные 5 000 000 рублей за гибель перечислили семье. Мать смотрит на пестрый ряд венков и спрашивает: «Кому вся эта красота?»
Перед смертью Михаил, по словам матери, как сердцем чувствовал беду, просил: «Обо мне, если что, не плачь, я очень переживаю за Диму, он у нас самый младший».
3 июня, через день после гибели, был день рождения у его крестницы, пятилетней девочки Вари. Незадолго до этого он просил снять деньги с его карты, чтобы купить ей что-то на день рождения — волновался, что нескоро сам сможет увидеть ее. У самого Евгения тоже осталась маленькая дочка.
«Моя семья заплатила такую высокую цену, — говорит мать. — Мужу 68 лет, мне 63 года — мы теперь опустошены. Руки ни к чему не лежат. Я на огороде была 2 июня, как про смерть Миши сообщили. Я больше даже на огороде не была, всё заросло. И сил нет».
Мать показывает медали сына, пока отец молча смотрит на портреты погибших. Теперь все, на что надеется семья, — чтобы остался жив младший сын Дмитрий. Родители все еще ждут, что их просьбу услышат.
Читайте также:
«Ставки сделаны»: военэксперт про предстоящее генеральное сражение с ВСУ
В ГД назвали «100%-м вбросом» информацию о скорой мобилизации
Это война? Зачем Латвия и Польша стягивают войска к рубежам Белоруссии и РФ