За два дня перед Новым Годом сваха предложила Наталье познакомиться с Серёжей.
— Очень высокодуховный молодой человек... Изучает Рерихов, Блаватскую, Ницше... Знает крым, как свои пять пальцев, водит экскурсии, очень приятный молодой человек.
— Молодой? — удивилась Наташа, которой уже перевалило за сорок.
— Тридцать девять, разве это старый? В его анкете указан возраст невест от двадцати до восьмидесяти.
Высокодуховность Серёжи даже на фотографии лезла в глаза: худое лицо чуть престарелого подростка с оттопыренными ушами. На фотографиях в полный рост тоже бросалась в глаза моложавая худоба клиента. Лицо серьёзное, словно заранее всё осуждающее.
— Живёт один, женат не был, машины нет. Но ведь вам этот факт не так важен?
Наташе и правда было неважно наличие у «женихов » машины. Ею двигало чисто профессиональное журналистское расследование. Поскольку сама сваха свои секреты раскрывала неохотно, информацию приходилось выуживать из её клиентов. Заодно перед Наташей раскрывались колоритные типажи «женихов». Ей было очень интересно узнать — существуют ли в базе у свахи нормальные мужчины: без вранья и без претензий к женскому сословию.
Серёжа оказался отъявленным «туристом». Таким, знаете, туристом до мозга костей по одной простой причине: он нигде не работал, перебивался случайными заработками и, следовательно, жил настолько скромно, что по его внешнему виду можно было сказать только одно: турист, не вылезающий из походов.
Серёжа заранее обговорил место встречи. Оказалось, живёт он всего в пяти остановках от дома Наташи.
— Встретимся там, где я живу, погуляем по району.
Пришёл он в камуфляжного цвета куртке, таких же штанах и резиновых сапогах, из которых выглядывали голенища грубых вязаных носков. В Крыму зимой в резиновых сапогах вполне себе не замёрзнешь. Если бы не худосочный внешний вид Серёжи, его можно было бы принять за вахтовика, возвращающегося домой. Но изящное телосложение не давало такого повода. Оставалось одно — принимать Серёжу за фанатичного туриста.
Завели разговор об увлечениях. Серёжа и правда увлекался туризмом: подрабатывал частным гидом туристических групп и одиночных путешественников.
— Показываю им Крым, они мне за это платят и кормят, — сообщил он Наташе, — Если хорошо кормят, я им лёгкие маршруты выбираю, если жадничают, веду козьими тропами.
— А платят как?
— У меня ценник одинаковый, одна цена на день. Зато в харчах проверяю, насколько гнилые клиенты попадаются.
— В смысле проверяете? Они вас разве кормить должны?
— А почему нет? Я что, не человек? Почему в походе кто-то должен быть голодный? Нет ничего проще, чем проверить человека на вшивость — пойди с ним в поход и посмотри, как он будет к тебе относиться. Легче всего проверять на продуктовую жадность.
Наташа вдруг присмотрелась к этому Серёже и... вспомнила его. Однажды и она была в такой группе туристов в двухдневном походе. Гид действительно водил их козьими тропами, словно издеваясь над группой, в которой, между прочим, были не только молодые, но и пожилые люди.
Это был Серёжа. Тогда он завёл группу на ночлег к обрыву над морем. Люди всю ночь просидели на уступе скалы, молясь, чтобы их нашли спасатели, а сам Серёжа, хорошо зная местность, спокойно переночевал над утёсом, расстелив себе мягкий каримат на совершенно плоской поверхности.
Наташа не припомнила, чтобы она или кто-то другой участник группы что-то пожадничал гиду. Все ели из общего котелка, все заранее скидывались на продукты. Чем они тогда обидели гида, что он так с ними поступил, Наташа не поняла.
Наутро, посмеиваясь, Серёжа царским жестом показал ошеломлённым людям простейший выход с обрыва на ровную поверхность. Его точный расчёт был на то, что в кромешной темноте южной ночи ни у кого из группы начинающих туристов не получится найти выход. Плюс у людей фонарики «сдохли» ещё в сумерках. Плюс каждый боялся пошевелиться на уступе скалы над морем.
И вот с этим Серёжей она встретилась ещё раз, теперь уже в качестве его потенциальной невесты. Он, конечно, её не узнал и заливался соловьём, рассказывая о своих туристических подвигах.
— Не, ну а чо, я для них в походе царь и бог, а они мне колбасу зажилят? Помню, как-то раз я двух девок из Москвы проучил. Эти вообще в поход с ночёвкой пошли в белых кроссовках и без харчей. Со мной кокетничали. Думали, я с ними носиться буду.
— И как проучили?
— Повёл куда надо. В первый же день у их гламурных кроссовок подошва отлетела. Рыдали! Мы, говорили, за них кучу бабла отвалили! Привязали себе подошвы шнурками и шли, как бомжихи. Потом от голода ныть стали.
— Почему же вы их не отправили домой?
— А чтоб знали, что они дуры. Слишком много спеси было. Оставил их ночевать под голым небом, наутро были все комарами изъедены. На второй день вывел на трассу и отпустил. Уж не знаю, кто их подобрал, но они мне потом звонили, угрожали, деньги назад требовали. Мало того, что дуры, так ещё и склочные оказались.
— Отдали им деньги за поход?
— Вот ещё, — удивился Серёжа, — Я их два дня по Крыму водил? Водил. Какие ко мне претензии?
Прогуливаясь с Серёжей между домами района, где он жил, Наташа почувствовала лютое желание скорее очутиться дома, встать под душ и хорошенько отмыться от липкого налёта нового знакомства. Было гаденько. Останавливала лишь спасительная профессиональная дистанция: смотреть на клиента, как на исследуемый объект.
И Наташа продолжила своё исследование.
— А с Викторией как познакомились? — напомнила она Серёже о свахе и, соответственно, о цели этой прогулки.
— Её дочь у меня в походе была.
— Её вы тоже... эээ... проучили?
— Нет, там было всё в порядке, — одобрительно покивал головой Серёжа, — Там меня на руках носили, со всем уважением, лучшие куски предлагали. Этой группе я самый комфортный маршрут выбирал, все остались в восторге.
— И с какой целью жену себе подыскиваете?
— Ну, как с какой целью. Нехорошо человеку быть одному. Кто-то же должен обо мне заботиться не только в походах, но и дома. А то приду, а там... короче, жена очень нужна.
— Но ведь женщине тоже нужно уделять внимание и заботу...
Тут Наташа глаза-то и растопырила от удивления. Оказывается, Серёжа давно подготовился к вопросу поиска себе заботливой жены. И прежде всего, он изучил по этому вопросу удобные для него точки зрения Ницше и Эйнштейна, которые ни в грош не ставили роль жены и женщины.
— Были у меня отношения с одной такой, — охотно начал рассказывать Серёжа, — Быстро расстались. Требовала, чтобы я за неё в автобусе платил! С какой стати? Или с другой было, та замечание мне сделала, что я ей место не уступил. Что за дичь! Нет, с такими у меня разговор короткий — досвидос!
Наташа еле сдерживалась, чтобы не раззявить рот от услышанного. Прятала лицо в воротник пальто и внимательно слушала дальнейшие откровения Серёжи.
— У меня принцип: сначала живём каждый у себя. Ходим в гости, в походы, но вместе не живём. И только тогда, когда я увижу, что женщина мне подходит, я ей приглашаю к себе пожить пару дней. У меня жёсткий отбор.
— Многие прошли отбор?
— Пока одна. Дошла до этапа совместной жизни и убралась со своими манатками. Выгнал я её.
Со слов Серёжи, женщина вздумала просить деньги на продукты. На продукты! А у Серёжи железное правило: это он питается за счёт других, а не другие за счёт него. Поэтому Серёжа эту женщину выгнал (но мы-то понимаем, что скорее всего она сама ушла) и начал искать следующую. Как паук — одну муху изнутри выпил и отправился на поиски следующей жертвы.
— Вот вы как смотрите на то, что каждый должен себя обеспечивать самостоятельно? — вдруг спросил паучок-Серёжа свою потенциальную «муху».
— Ну... в семье так не получится. Муж традиционно несёт на себе ответственность за обеспе...
— Чушь всё это! У многих народов именно женщина добытчик, а мужчина — мозг! Вот точно так же и моя последняя...
«Твоя последняя муха» — успела подумать Наташа, слушая возмущённые речи паучка-Серёжи.
Его последняя женщина стала требовать к себе внимания: давать ей деньги не только на продукты, но и на бензин к её машине. Ну и что, что она на этой машине возила Серёжу по всему Крыму? Машина-то её, вот и пусть сама себе бензин оплачивает. Серёжа долго терпел её выходки, но, когда она начала вопить, что квартплату за своё жильё он должен сам вносить, Серёжа не выдержал! Выставил её вместе с вещами!
— Она у меня живёт и я же ещё должен оплачивать за неё газ и электричество! Совсем обнаглела баба!
Наташе стало совсем муторно. Никакое профессиональное журналистское мастерство уже не спасало. Ей было достаточно материала, которое она так и собралась назвать: «Паучок-Серёжа и его мухи».
— Ну, я пошла, — без обиняков заявила она паучку.
— Как? — опешил тот, — А Новый год?
— Какой Новый год?
— Через два дня Новый год. Мы разве его не вместе встречаем?
Наташа от удивления чуть не подавилась воздухом.
— Только сразу предупреждаю, — поднял Серёжа указательный перст, — Отмечать будем на вашей территории. С меня — банка шпрот и морковка. Могу натереть.
— Что натереть? — совсем обалдела Наталья.
— Морковку. Или целиком принести?
***************
Домой Наташа почти бежала, жадно вдыхая холодный предновогодний воздух. Пять остановок пешком было мало, чтобы проветрить мозги от общения с паучком.
Дома ждал родной кот. Кеша уютно тёрся об ноги своей Наташи, вставал на задние лапки, протягивал передние — просился на ручки. Но Наташа взяла кота только тогда, когда приняла душ и тщательно оттёрла с себя остатки Серёжиной липкой паутины.
— Котя мой, нет никого лучше тебя, — прижала она Кешу к пылающей от горячей купели щеке.
— Мурррр, — ответил Кеша и уткнулся Наташе в шею, тарахтя, как трактор.
Он-то знал, что Наталья не остановится. Он слишком хорошо знал свою хозяйку.
И точно: после праздников Наталья нарушит все свои внутренние «табу» и приведёт в дом совершенно незнакомого мужчину, а Кеша будет до крови драть ему ноги. Но это уже другая история.
Здесь все истории про журналистское расследование Натальи. В моей памяти всплывают ещё две, которые я постараюсь написать в ближайшее время.
На фото Кеша уверен — ещё одна банка шпрот в его хозяйстве будет явно лишней
