— Ах, да, Эдуард, будьте так любезны, возьмите переноску с котиками из машины. Они же со мной приехали. И, хоть ни Марсик, ни Анфиса избыточным весом не страдают, но, когда они вдвоем, тяжеловато получается.
Николаю только и оставалось, что мысленно подобрать челюсть, которая также мысленно отвисла, когда он узрел Ангельсину Сергеевну, да наблюдать за тем, как Эдуард сначала достает переноску с котиками из такси, потом подхватывает Ангельсину под руку и они неспешно, явно о чем-то беседуя, направляются к остальным.
Здравствуйте, дорогие, любимые читатели и подписчики канала «ДиНа»!
Рассказ «И "глухой" услышит, если сильно захотеть» — это 97-я часть рассказа про странную белую кошку Томасину.
Для тех, кто не знаком с Томасиной, но хочет познакомиться — ниже приведены ссылки на начало рассказа и на предыдущую часть.
А еще ниже — ссылка на вполне себе самостоятельный вбоквел, который, тем не менее, имеет прямое отношение к «Томасине».
— Э, подождите, а где Геля? Геля! Ведь только что здесь была! Геля!
— Николай, не переживай, она уже давно там, я же сразу сказал, что твои туда убежали. И не удивляйся так, я всех имел в виду, а не только собак.
И действительно, вскоре они услышали детский смех. Причем, у Николая создавалось полное впечатление, что его дочь смеется в ответ на какие-то высказывания собак: те что-то лают, а она — смеется!
Хотя, почему впечатление? — она же кошек слышит, практически сразу вспомнил Николай.
Она же с ними разговаривала! Тогда, первого сентября… Ну, да, точно — разговаривала. Дома-то у нас кошек нет, как-то и забылось… А сейчас что? — с собаками разговаривает? Она что, еще и собак слышит? Господи…! — а мысли тут же переключились на Ангельсину Сергеевну, — А она-то что здесь делает? Тоже животных слышит? Или нет? А почему тогда?
— Ангельсина Сергеевна, ну, может, все-таки раскроете секрет, по какой причине вы здесь? — догнать Эдуарда с Ангельсиной, оказаться рядом и задать животрепещущий вопрос не составило труда — те шли не торопясь.
— Николай Анатольевич, потерпите немного, скоро все узнаете. Я сама не все знаю.
Пришлось Николаю умерить свое любопытство. В надежде, что скоро все прояснится. Тем более, что и идти оставалось совсем ничего.
Первым делом Николай нашел взглядом Гелю, чтобы еще раз, воочию, убедиться, что дочь действительно здесь, никуда не делась, и с ней все хорошо. Геля была на месте. И, что поразило Николая, впервые за последние дни она была абсолютно счастлива — что-то говорила, смеялась, общалась как со взрослыми, так с собаками и кошками, и ничто, ничто не омрачало её чело. А ведь дома она нет-нет, да задумывалась о будущем и, хотя бы раз в день спрашивала, — Папа, а что будет, если суд решит, что я по-прежнему должна с мамой жить? Мне придется к ней вернуться?
Николай её успокаивал, убеждал, что все будет хорошо, что не надо будет ей к маме возвращаться, но… — чувствовал, что полностью убедить, уверить в том, что все действительно будет хорошо, не получается — дочь сомневается и боится того, что суд может встать на сторону мамы.
Конечно, если бы Николай рассказал, какой они там хитрый ход придумали, да как это провернуть собираются, Геля, наверно, успокоилась бы. Поверила. Перестала переживать. Но, как-то вот не считал Николай нормальным поднимать с дочерью тему любовника её матери, объяснять, почему так, а не иначе… Поэтому и были моменты, когда Геля грустила. Нет, почти все время она была самым обычным ребенком, который гуляет, ходит в школу, общается с друзьями, но иногда… Могла подойти к собакам, обнять их и чуть ли не плакать. А когда Николай спрашивал, что случилось, отвечала, что ничего, просто боится, что никогда больше Финю и Бантика не увидит.
А сейчас, когда он позвал дочь, и она обернулась на его голос, увидел просто счастливого ребенка, абсолютно счастливого, если можно так сказать.
Уффф! Надеюсь, так и будет.
У Эдуарда были аналогичные мысли. Только смотрел он не на Гелю, а на брата, в задачи которого входило всех встречать около дома: Эдуард встречал около ворот, а Юрий около дома. И сейчас его брат выглядел практически один в один, как и Геля, ну, с учетом разницы в возрасте, конечно — абсолютно счастливым. Смеялся, разговаривал, улыбался, общался со всеми — и никакой вселенской тоски в глазах, как частенько бывало.
Наконец все разместились за столом. Для общения и чаепития решили расположиться на веранде — начало осени было теплым, погода прекрасной, а площадь веранды вполне позволяла разместиться всем с комфортом.
Кроме того, отсюда прекрасно было бы видно собак, вздумай они порезвиться на лужайке. Пока же все хвосты, как кошки, так и собаки, были на веранде: Томасина о чем-то шепталась со своими детьми, Марсиком и Анфисой, которых уже давно выпустили из переноски, Петруччио с довольным видом ходил около собаки, которой уже дали имя — Даря, Дарюша, а Васька, Финя и Бантик общались о чем-то о своем — то ли какую-то каверзу задумывали, то ли просто делились новостями.
Хотелось бы сказать, что все расселись за столом и началось чаепитие, но, нет — этого не было: многих интересовал вопрос, а собрались-то зачем? — знали об этом только Максим, Ирина Константиновна и Эдуард, поэтому остальные, ну, если не считать дочку Николая, вопросительно на них поглядывали, надеясь, что сейчас все прояснится. Точнее, прояснят. Тут, однако, возникла некая заминка: Ирина Константиновна хоть и могла многое объяснить, но её практически никто из ключевых фигур не знал; Максим… — Максим мог бы, вот только не считал, что обладает даром оратора и объяснить все нормально вряд ли сможет; а Эдуард решил, что нечего ему «поперед батьки в пекло соваться» — он в этой компании совсем недавно.
Так что в итоге пришлось слово держать Ангельсине Сергеевне.
— Ну, что, Томасина, дорогая, иди ко мне, сейчас мы попытаемся все объяснить. Томасину вы ведь все практически знаете? Как я поняла, только Юрий не знаком?
— Да нет, уже знаком, мне её чуть ли не первой представили.
— Ну, знакомы, но не так. Томасина, милая моя, скажи что-нибудь.
К столь странной, казалось бы, просьбе все отнеслись спокойно, лишь у Юрия сквозанула мысль, что, похоже, зря бабушку назначили «тамадой», видать в детство впала уже, раз просит кошку сказать что-нибудь. Вот только голос, прозвучавший в голове, заставил усомниться уже в собственной «крыше».
Похоже, это не у бабушки, а у меня кукуха куда-то ускакала, быстро и резво. Надо меньше за компьютером сидеть. И фэнтези читать.
— Да к вам я, к вам, молодой человек, обращаюсь. И все с вашей «кукухой» в порядке, не переживайте. У меня другой вопрос к вам: вы сколько еще времени собираетесь в коляске сидеть? До конца жизни?
Что конкретно говорила Томасина, никто кроме Юрия не слышал, она обращалась исключительно к нему. Зато все видели, как меняется выражение его лица.
— Похоже, он её слышит, — прошептал Максим на ухо Вере.
— Ну, так я тебе говорила, что не может такого быть, что один брат всех слышит, а другой никого. Они же близнецы! А ты не верил, — также шепотом ответила Вера.
— Похоже, один я здесь «глухой», —некую напряженность момента нарушил Владимир Петрович, отец Веры. Он все видел, наблюдать умел, выводы делать — тоже, и секрет Томасины знал. Поэтому быстро понял, что кошь слышат все, даже вот этот молодой человек сейчас услышал. И сомневается в своих умственных способностях и здравии рассудка, — Все слышат, один я не слышу. Юрий, вы не переживайте. Похоже, в этой компании вы абсолютно нормальный, а я вот как раз — не очень. Поскольку все эту кошку слышат. Так что все нормально. Ну, а то, что я не слышу — видимо, реально «глухой».
Возможно, Владимир Петрович так и остался бы «глухим», если бы Петруччио не решил попробовать свои силы. Жалко ему стало Вериного отца, он прекрасно помнил, каково это, когда все друг друга слышат, а ты не можешь поговорить… Вот и подошел пожалеть. Да поговорить заодно, проверить.
— Ну что ты, мррр, так расстраиваешься, не расстраивайся. Все же хорошо. Ну, не слышишь и не слышишь, ничего страшного. Практически все не слышат, это тут такая компания собралась. Мррр. Давай я тебе песенку спою, успокою.
— Спой.
Секунда потребовалась на осознание того, что они слышат друг друга, слышат! — и в следующую над столом разнесся крик Владимира Петровича:
— Он говорит, говорит! Я его слышу!
Нет, в обморок Владимир Петрович падать не стал, он ведь уже столько лет женат на женщине, которая разговаривает с кошкой, так что чему тут удивляться. Наоборот — схватил кота, вскочил и чуть ли не румбу заплясал, настолько обрадовался тому, что он теперь такой же, как все — тоже слышит.
Продолжение — «Всё идет по плану» — см. ссылку ниже.