Если вы отправитесь по Осташковскому шоссе на Клязьминское водохранилище, то рано или поздно упретесь в деревню Чиверево, за которой пути нет. Безымянный полуостров, возникший после постройки канала им.Москвы, со всех сторон окружен водой. Я даже теряюсь, когда меня спрашивают на остановке, как пройти к пляжу. Да как угодно. Куда ни иди, окажешься на берегу. Но это сейчас.
А 90 лет назад деревня Чиверево Троицкой волости Московского уезда была одной из первых деревень по пути из Москвы на север. Рядом, на другом берегу Клязьмы были Поведники — только мостик перейти. Сегодня, чтобы туда попасть, надо переплыть водохранилище.
Двигаясь дальше от Москвы (в километре от Чиверево) лежит Осташково, за ней Жостово. Ныне если ехать из Москвы деревни выстроились в обратном порядке: Жостово, Осташково, Чиверево, дальше водохранилище, затопившее часть деревень. Недалеко от Жостово, всего в семи километрах, Федоскино — центр лаковой миниатюры Подмосковья. В начале ХХ века туда ходили пешком. Сейчас между этими центрами народных промыслов канал.
На том же берегу канала и деревня Новосильцево, которая тоже славилась своими жестяными подносами. В этом околотке все писали шкатулки, подносы, портсигары, альбомы и прочие лакированные вещицы, - и в Жостово, и в Осташково, и в Троицком, и в Хлебниково, и в Чиверево, не говоря уже о Данилково, что стало частью Федоскино, откуда и пошла подмосковная лаковая живопись. Все здесь крепко держатся и по сю пору за свою землю. Роды живут веками в родовых хоть и перестроенных домах.
Староста нашей деревни Людмила Сергеевна Дидок рассказывала, что в конце 50-х годов учительница в школе точно по фамилиям знала, кто откуда. Оно и понятно. Четыре века в Чиверево живут Бычковы, Куракины, Кузнецовы. В Осташково, где еще в середине прошлого века было всего шесть домов, все коренные — Благовы. В Никульском — Платоновы да Николаевы. В Сорокино — Шуваловы, Семеновы, Петровы. В Жостово - Кледовы, Графовы, Митрофановы, Вишняковы, Гогины, Пыжовы, Леонтьевы (с оговоркой, что они появились позже).
К чему это нудное перечисление неизвестных вам фамилий? Но подумайте, десять поколений живут на одном месте. Не это ли история? И не просто живут, а формируют историю. Кледовы, Пыжовы, Графовы — история жостовского подноса. Восторгаясь щедрой живописью жостовских мастеров, мы сами того не зная, отдаем дань художникам этих фамилий. Они и есть Жостово. Помните, у Мандельштама есть такие строчки:
Не город Рим живет среди веков,
А место человека во вселенной.
Им овладеть пытаются цари,
Священники оправдывают войны,
И без него презрения достойны,
Как жалкий сор, дома и алтари.
Подмосковная деревня, конечно, не Рим. Но на Парижской выставке 1925 года, где впервые появился советский павильон, блистала. А хитроумный крестьянин Филипп Вишняков и вовсе основатель промысла. Отпросился у барина Шереметева в отходничество, устроился в лаковые мастерские Коробова-Лукутина кучером. Но не просто так. Купец Коробов сказочно разбогател, купив у мастеров Брауншвейга технологию производства папье-маше (все чин по чину, с соблюдением авторских прав) и стал производить лаковые козырьки для киверов. Настоящие кожаные были слишком дороги для бравых гусаров из бедных родов, козырьки из папье-маше получались не хуже, блестели, как надо, прочности были такой, что ножом не разрезать. И главное — дешевы. Зять Коробова Лукутин пошел дальше — стал делать шкатулки в китайском стиле (были времена, когда в Европе в ходу были подделки под Китай). Из той же бумажной массы, живописцев-миниатюристов из иконописцев нашел, а там завертелось, не все же цветы и птицы — тройки и зимний лес у купцов и мещан лучше шли, особенно если с настоящим перламутром и золотом. Кучер Вишняков сразу смекнул, что эту модель бизнеса он легко повторит, ведь художникам даже помещения не требуется, могут и в своих избах по лаку писать. Только бы понять, как из бумаги и масла получается почти что костяное изделие. И терпеливо подслушивал и подглядывал, а дома пытался повторить, экспериментируя с сушкой в обычной деревенской печи. Судьба благоволила крестьянину Вишнякову, у него получилось настоящая масса — прочная крепкая, не хуже, чем в лукутинских мастерских. Так то ли в 1790, то ли в 1825 году (по разным источникам по-разному) он открыл свое производство шкатулок, сухарниц, подносов. И дело пошло. Утверждают, что первые свои изделия Вишняков носил в Москву пешком, его потомки через полвека откроют магазин на Цветном бульваре. А пока Вишняков выкупил себя с семьей у барина, расширил производство, найдя мастеров в окрестных селах. Нахально копировал изящные рисунки петербургских подносов. Но не все его артельщики были искусными живописцами и получалось у них что-то свое — яркое сочное, фантастическое и очень русское. Это находило спрос в трактирах и чайных.
Одна беда — подносы из папье-маше отлично выдерживали письма и визитки, чашки тонкого фарфора, а вот самовар никак. Но Вишняковы справились с этой проблемой. На Демидовских заводах в Нижнем Тагиле делали жестяные подносы. Так нашлось решение: жестяной поднос с изящным рисунком. На тагильских рисунок был проще, примитивнее, беднее по цвету, часто просто черно-белый. Жостовские оглядывались на федоскинскую роспись. И потому их букеты, цветы и птицы выглядели наряднее. К середине Х1Х века жостовский поднос стал основным брендом, опередив и Урал, и Петербург. Помогла, конечно, и близость к Москве. От Жостова до Останкино рукой подать. Дорога шла через Чиверево и Осташково.
Кроме подносов в Троицком уезде делали множество полезных дизайнерских, как говорят ныне, вещиц. В Эрмитаже, например, хранятся жостовские вещицы последней четверти Х1Х века - запонки с миниатюрой, копилка, спичечница, табакерка, сигарница, коробка чайная, чайница в виде бочонка, яйцо пасхальное красное с золоченными розетками, стакан для карандашей, перчаточница.
Пиком развития вишняковского бизнеса стал заказ чайного дома Перлова (помните китайский дом на Мясницкой) — коробочки для чая с цветочной росписью. Чуть позже жостовские мастера стали производить пудреницы для парфюмерной фабрики Ралле (при Советах — фабрика «Свобода», выпускавшая духи «Красная Москва»).
Больше Вишняковым не надо было ходить со своим товаром в Москву. Купцы, владельцы трактиров сами прибывали в Жостово. А в Чиверево стали открывать трактиры, где можно было посидеть после удачной сделки. Готовили вкусно, спиртное не разбавляли. Словом, процветали.
Жизнь сложилась так, что мастера остались лишь в Жостово, да и на фабрике жостовской росписи сейчас в разы меньше художников, чем было прежде. В первое десятилетие нового века фабрика из-за сложных экономических схем оказалась банкротом. Но подносы пишутся, ныне они скорее предмет коллекционирования, прелестный музей работает, как и фабрика. Если пойдете пешком от Осташковского шоссе, не спешите. На Центральной улице стоят дома Х1Х — начала ХХ веков художника Леонтьева, Вишняковых, Митрофановых, Кледовых, Пыжовых (где была одна из подносных мастерских), Гогиных, среди которых потомственные ковали Жостова. Кстати, деревянный молоток, которым «выбивают» поднос, - киянка тоже передается по наследству.