- Отец приехал, сказал, чтобы ты обязательно спустился, мальчик мой, у него к тебе какой-то важный разговор. Давай, поднимайся, не зли Бориса Владимировича, - заговорщицким тоном посоветовала Кириллу Варвара. Она знала все слабые места парня, была в состоянии иногда влиять на него. Кирилл поднялся с постели, с недовольным видом побрел за Варей. В столовую спустился и отец. Домработница накрыла на стол, налила свежевыжатый апельсиновый сок по стаканам, скрылась в дверном проеме со словами «Приятного аппетита».
- Варвара сказала, что ты хочешь со мной поговорить, папа, что-то случилось? – начал первым Кирилл.
- Случилось, сын, - серьезно сказал отец. – Случилось то, что я вырастил настоящего оболтуса, никчемного человечишку, который бездарно прожигает свою жизнь.
- Опять ты начинаешь, - Кирилл недовольно бросил вилку на стол. – Если ты в очередной раз хочешь ткнуть меня носом в то, что я балбес и живу за твой счет, то я уже это слышал. Ничего нового ты мне не скажешь. Поэтому я пошел к себе, аппетита нет.
Кирилл хотел выйти из-за стола, но отец резко осадил его громким голосом.
- Сядь на место, я сказал и послушай, - мужчина чувствовал, что начинает злиться, но старался сдерживать эмоции.
Парень сел на стул. Давненько отец не поднимал на него голос. Видимо его окончательно достало, что Кирилл не хочет устраиваться на работу. Но парень не понимал, зачем работать, если на его карточке каждый месяц появляются суммы в несколько раз больше, чем зарабатывают сотрудники компании отца.
- Я принял решение. С завтрашнего дня ты будешь работать на моем заводе токарем…
- Ты в своем уме? - закричал Кирилл. Неожиданно он стал громко смеяться. Нервный хохот эхом отдавался в пространстве комнаты. – Я – токарь. Иногда я поражаюсь твоей фантазии. Я – управленец по образованию, а не рабочий. Я не знаю, с какой стороны к станку подходят, я вообще ничего не понимаю в железяках.
- А вот сейчас ты меня ничем не удивил, - уже спокойным голосом, насаживая на вилку кусочек рыбы, ответил Борис Владимирович. – Для меня давно не секрет, что ты у нас понимаешь только в тачках, бутылках со спиртными напитками и девках. Ах да, я забыл, ты еще в клубной музыке кое-что понимаешь. Трясешься вместе со своими никчемными друзьями «мажорами» под грохот в клубе, дергаешься до самого утра на танцполе, а каждый месяц получаешь от меня деньги. Вот в чем ты разбираешься, и это совсем не то, на что я рассчитывал.
- А чего ты хотел, отец? – продолжал возмущаться Кирилл. Чтобы я каждое утро ходил на работу, а вечером возвращался домой, уставший и измотанный. Чтобы у меня в неделю было только два свободных дня? Чтобы я зарплату получал раз в месяц?
- Так живет большинство людей в нашей стране, - констатировал Борис Владимирович.
- Это не люди, - ответил ему Кирилл.
Бизнесмен едва сдерживался, чтобы не сорваться и не влепить сыну оплеуху.
- Кого это ты называешь нелюдем? – глядя в глаза сыну, проговорил он. – Людей, которые каждый день трудятся, чтобы вот такие как ты могли ни в чем себе не отказывать? Я тоже начинал простым рабочим, по-твоему, я тоже – нелюдь?
Кирилл понял, что перегнул палку, попытался вернуться к спокойному разговору.
- Я не то хотел сказать, извини, - он опустил глаза, уставился в тарелку, в которой уже совсем остыл гарнир.
- Твое благосостояние, твою сытую жизнь обеспечили тебе простые работяги, - продолжал Борис Владимирович, - будь добр, не оскорблять этих простых людей. Имей хоть каплю совести и разума, чтобы изменить свою бестолковую жизнь. Итак, с завтрашнего дня ты работаешь учеником токаря на заводе. Жить ты будешь в общежитии, поэтому, пожалуйста, сегодня вечером собери свои вещи. Карточки твои я заблокировал, зарплаты тебе должно хватить, чтобы покупать еду. Все остальное у тебя есть, шмотки, обувь, мобильник, ноутбук. Так что, хватит.
Кириллу казалось, что это происходит не с ним. Это просто сон какой-то, ночной кошмар, который сейчас закончится. В его голове стучали слова «жить в общежитии», «заблокировал карточки»… Парень и представить себе не мог, что отец примет такие радикальные меры. И все из-за того, что он хочет проводить время с друзьями, а не сидеть в душном офисе. Отец и сын молчали. Кирилл переваривал информацию, полученную так неожиданно, а Борис Владимирович думал, правильно ли он поступает, наказывая сына таким образом. Наконец, Кирилл поднялся и вышел из-за стола.
- Куда пошел? – строго спросил отец.
- Вещи собирать, в общагу переезжаю, - огрызнулся сын.
На следующий день в назначенный час он стоял в коридоре заводоуправления у двери кабинета отдела кадров. Парень ждал, когда из него выйдет друг отца Роман Петрович.
- Будешь работать под началом моего старого приятеля, - сказал отец, высаживая сына из машины и открывая багажник, где лежал чемодан с вещами Кирилла. – По всем вопросам обращаться к нему. Твой испытательный срок – один год. Все это время ты не будешь иметь доступа к деньгам на карте. Также ты не можешь приезжать в наш дом, поживешь в общаге с рабочими и вахтовиками, посмотришь, как живут они. Если справишься, и докажешь, что умеешь трудиться, можешь работать, вернешься домой и займешь должность в управлении компанией.
- Да я даже напрягаться не буду, - пробурчал Кирилл, - очень нужна мне твоя должность в компании. Да меня с завода на второй день турнут и из общаги выгонят. Где я буду жить целый год? На улице что-ли. Какой же ты отец, если так поступаешь со своим единственным сыном? Тебя совесть по ночам мучить не будет?
- Не беспокойся, - ответил бизнесмен, садясь в машину, - моя совесть спокойна. Теперь ты в надежных руках и поблажек здесь тебе никто не даст. Вон дверь, шагай вперед, на проходной выписан пропуск на твою фамилию, как найти отдел кадров, разберешься. Чай не маленький.
Отец завел машину и уехал. Парень побрел к проходной, катя за собой чемодан на колесиках. Он чувствовал себя, выброшенным за дверь щенком. Чувство обиды на отца с каждой минуты становилось все больше, еще чуть-чуть и он расплачется, как сопливый мальчишка.
- Эй, парень, твоя фамилия Говоров? – окликнул его мужчина лет сорока пяти.
- Я – ответил Кирилл.
Мужчина протянул ему руку.
- Давай знакомиться. Я – Роман Петрович, мастер токарей. А ты сын Бориса, я правильно понимаю.
- Правильно, - желания общаться с другом отца у парня не было. Они оба были по другу сторону его жизненной позиции. Отец заставляет Кирилла делать то, чего он не хочет, а этот Петрович ему помогает в этом сумасшедшем издевательстве.
Стоя у двери отдела кадров, Кирилл прокручивал все, что произошло с ним, как какой-то фильм. Казалось, вся эта история не про него, а про какого-то парня, который очень похож на Кирилла. Парень попытался представить себе свое место работы и свою роль в общем процессе производства. Картинка не складывалась. Что его ждет, Кирилл не понимал. Он вообще не представлял, что делает токарь, но, если верить логике, наверное, что-то вытачивает. За размышлениями Кирилл не заметил, как из двери отдела кадров вышел Петрович.
- Оставь чемодан у девочек в кадрах, я договорился, после смены заберешь, - мужчина распахнул перед ним дверь, приглашая войти и оставить вещи на время.
Они шли по узким коридорам, каким-то переходам, пока, наконец, не подошли к большим металлическим дверям, которые больше походили на ворота ангара.
- Входи, - пригласил жестом Петрович.
В огромном помещении стоял ужасный шум. Чтобы услышать собеседника, нужно было не говорить, а кричать, перекрикивая шум работающих станков. «Да здесь за пару часов оглохнуть можно», - подумал Кирилл. Петрович жестом позвал его следовать за собой. Остановился у станка, с которым работал бородатый мужик. Ручищи у него были просто огромные, а пальцы больше напоминали вареные сосиски. Кирилл невольно сравнил их со своими длинными тонкими пальцами, которые когда-то так нравились его педагогу в музыкальной школе. Его руки не для тяжелой работы, а скорее для музыкального инструмента…
Петровичу тоже непросто далась прихоть друга детства устроить сынка на завод. В отделе кадров он не решился сказать, что его протеже – сын «того самого». Что про него тогда люди подумают, что он выполняет приказания владельца, чтобы выслужиться, чтобы получить должность получше. Петрович никогда ни перед кем не лебезил, не выслуживался, не оказывал услуг, которые бы противоречили его принципам. Он просто честно трудился, вкладывая в свою работу всю душу, знания и навыки. Но и отказать другу он тоже не мог. Не понятно было одно, почему Говоров сам не позвонил в отдел кадров или даже директору завода и не сказал о своем желании пристроить отпрыска. Ему бы точно не отказали даже, если бы ради сынка владельца завода пришлось уволить десять человек…
- Знакомься, Кирилл, это – Иван Спиридонович, наш лучший работник. С сегодняшнего дня он будет твоим наставником, обучит тебя профессии, что называется, с нуля, с самых азов.
Бородач остановил станок, с недоумением и явным недовольством посмотрел на мастера. Человек он был с характером, знал себе цену, как специалиста, имел огромный опыт работы, но был у Спиридоновича один принцип, от которого он не отступал никогда. Бородач не брал учеников.
- Я не буду возиться с этими бракоделами, - сказал он однажды Петровичу. – За то время, что я с ними в няньки играю, я могу большое количество деталей выточить, пользу заводу принести. Пусть другие учат.
Мастер не решился спорить с принципиальным рабочим. Согласился. С тех пор учеников к станку Ивана Спиридоновича не приводили. Эта прерогатива выгодно выделяла его на фоне других токарей, но никто никогда не обижался на бородача.
- Ты что, Петрович, - проговорил густым басом бородач, - забыл, что я сопляков не беру?
- Не забыл, не забыл, - мастер похлопал по плечу мужчину. – А этого возьмешь. Он парень талантливый, умный, с детства мечтает стать токарем, трудиться на нашем заводе. Ты помнишь, в прошлом месяце про тебя в газете писали. Так вот, парень прочитал статью, целый месяц себе уже места не находит, очень хочет у тебя учиться.
Теперь пришло время Кирилла удивленно вскинуть брови. Никаких газет, естественно, он никогда не читал, а про бородача впервые слышит. А Петрович, сам удивляясь своей изощренной силе убеждения, продолжал:
- Понимаешь, нельзя человека гнать от его мечты. Он может потом достойным твоим учеником станет, пользу заводу принесет, в газете про него напишут. А ты гордиться будешь, когда тебе сам – Петрович многозначительно поднял указательный палец вверх, - руку пожмет и скажет: «Достойную смену ты воспитал, Иван Спиридонович, такие люди нужны нашей стране, без них никуда».