ВОПРОС ЖИЗНИ И СМЕРТИ
Наступившее утро пролило свет и на другие последствия ночного происшествия. На их фоне вылетевшие вместе с рамами окна и сорванная с нашего дома крыша – ерунда, как говорится, петушок на палочке. Даже то обстоятельство, что моего супруга изрядно «приложило» оконным блоком, в сравнении с остальным тянуло не больше, чем на мелкую неприятность.
Подумаешь, крыша! Вот соседней пятиэтажке – точно конец. Дом буквально разорвало пополам. И если крайние подъезды хотя бы частично уцелели, то от среднего осталась лишь огромная дыра и груда кирпичей. Под обломками погиб местный житель, тоже решивший остаться дома, чтобы нормально поспать хотя бы одну ночь. Надеялся выспаться, а заснул навсегда – вместе со своей собакой. Их так и достали из-под обломков – обоих разом. И очень быстро похоронили.
Вообще, проводы в последний путь проходили теперь по ускоренному варианту, хоть ритуальные службы – и коммунальная, и даже некоторые частные – тогда ещё работали. Но время от времени, всеми правдами и неправдами (кое-где в городе ещё можно было поймать интернет) мы заходили в социальные сети и читали там сообщения типа: «Кто в Бахмуте, умоляю, помогите похоронить папу... Хотя бы в огороде». Дальше следовали имя с фамилией и адрес, откуда нужно забрать покойника. Можно было прочитать и такое: «Спасибо комбинату коммунальных предприятий за то, что похоронили моего отца – как положено, на кладбище и в гробу!».
Уж не знаю, что там было с гробами, но потом я ещё несколько раз видела, как из частных домов после «прилётов» выносили покойников, спелёнатых, как младенцев, то ли плёнку, то ли мешковину и складывали в грузовую «газельку». Думаю, что в этой «газельке» их так и везли прямиком на кладбище, где наскоро хоронили. Но вот тех, кто погиб под завалами пятиэтажки по улице Декабристов, так и не предали земле. До сих пор.
Дело было, как всегда, ночью. Наутро в городе только и говорили, что об этом доме – стольких погибших под завалами в Артёмовске ещё не бывало. Сейчас уже не вспомню, сколько точно, но что-то около десятка. Люди просто легли спать и не проснулись. Некоторые – целыми семьями. Понятно, что наутро к разрушенной пятиэтажке (потом говорили, что в неё выстрелили в упор из танка – видимо, просто так) потянулись горожане, ведь у многих там жили родственники и знакомые. Где они ночевали? Остались дома или всё-таки ушли в более безопасное место? Вот какой вопрос был в тот момент поистине вопросом жизни и смерти.
«ВЫ БЫ УЕЗЖАЛИ, ЖЕНЩИНА...»
Среди погибших оказалась наша родственница – двоюродная сестра мужа. Заслуженный учитель Украины Ирина Владимировна Думчикова более полувека преподавала детям украинский язык и литературу. А однажды ночью по её дому ударили из танка. На следующий день человек в украинской военной форме «заботливо» предупредил дочь погибшей учительницы: «Вы бы уезжали, женщина... Будем отступать – мы тут всё вам разрушим...».
Круги вокруг развалин горожане наматывали до самого вечера, пока не стемнело, никто не расходился. Ждать было уже нечего, ибо бессмысленно, но все продолжали стоять, рассматривая проломы в стенах, груду какого-то тряпья, камней, обломков мебели, которую венчала (вот же врезалось в память!) сломанная на две половинки гладильная доска. Жили себе люди, жили, и вот прилетело, откуда не ждали!
Место происшествия, наконец, опустело – окончательно убедившись в том, что сегодня погибших никто доставать не будет, люди разошлись. Разбор завалов этого дома позже откладывали много раз, и, наконец, однажды всё-таки взялись за дело. Но что-то пошло не так, и пятиэтажка забрала ещё одну жизнь – погиб спасатель, совсем ещё молодой парень. Тогда руины просто оставили в покое. А вместе с ними под обломками оставили и тела погибших. Думаю, они и теперь там. Если только за развалины не взялись российские спасатели, но, учитывая количество разрушенных домов, вряд ли это уже случилось.
ШУТИТЬ ИЗВОЛИТЕ?
Постепенно мы перестали удивляться звукам разрывов где-то очень близко от нас. Уже никто не считал, сколько сорвано крыш, сколько разрушенных домов и сколько людей погибло. Увидев на улице воронку от снаряда, мы только пытались вспомнить: это свежий прилёт или воронка здесь уже давно, а мы просто не обращали на неё внимания? И даже на звук летящих снарядов мы уже реагировали почти по-философски. Мол, если я его слышу – значит, он не ко мне. «Своего» никто никогда не слышат. Правда это или нет – точно утверждать не берусь.
Но каков наш народ! Вот точно говорят, что у людей на Донбассе – какой-то особый донбасский характер. Додуматься делать из хвостовиков от ракет урны для мусора, ставить их на улицах и бросать в эти урны окурки! Дескать, а плевать мы хотели на вас с вашими ракетами, несмотря на то, что они пролетели куда-то над нами, а хвосты от них едва не упали нам на голову. Пусть и чёрный, но все же юмор!
Кто-то вообще предложил собирать осколки от всех летевших к нам снарядов и складывать в укромном месте. Мол, когда война закончится, возьмём, да и сдадим этот скарб на металлолом – разбогатеем! Шутка, конечно. А на самом деле не очень-то и смешно, учитывая, что этот осколок должен был кого-то убить или, как минимум, ранить. Просто он не долетел «по назначению». Но если мы вдруг потеряли бы возможность шутить, это была бы катастрофа. Тем более что чаще всего осколки всё-таки убивали...
ПРО ОДНОКЛАССНИЦУ РИТУ
То тут, то там кто-то что-то «поймал», и об этом мы слышали каждый день, причём много раз. И эта информация уже должна была бы превратиться для нас в статистику. Но не превращалась – время от времени среди имён погибших оказывались слишком хорошо знакомые нам, практически родные люди. И тогда за общей статистикой был виден весь масштаб каждой маленькой трагедии одного отдельно взятого человека.
Как-то раз к нам домой заглянул человек, с которым мой муж дружил с самого детства. С Сергеем Алпатиковым они росли в одном дворе, учились в одной школе. С годами в их отношениях мало что изменилось – разве что дружба стала ещё крепче. Словом, его приходу никто бы не удивился, будь это хотя бы полгода назад. Но теперь... Городской транспорт давно уже никого не возит, а от его дома до того, где мы теперь живём, топать пешком целый час. Притом день выдался слишком уж неспокойный – грохотало с самого утра. Да и дело уже было к вечеру.
– Серёга? Ты чего это?
– Мимо проходил... – было видно, что он чего-то не договаривает. Мнётся-мнётся на пороге, рассматривает собственные ботинки, словно глаза поднять боится.
– Ну, заходи. Голодный? Есть будешь?
– Да нет, не буду. Я... Я пойду, наверное, – и он исчезает так же быстро и неожиданно, как появился.
Здрасьте, приехали! Но мы не успеваем даже толком удивиться, как снова раздаётся стук в дверь. На пороге опять Алпатиков. Пару минут он стоит молча, а потом решительно произносит:
– Ритка Полянская погибла.
Вот оно что! Вот почему Серёга притащился к нам под взрывами с другого конца города, вот почему мялся в прихожей – не знал, как сообщить эту новость. А уйти, так ничего и не сказав, всё-таки не смог. Рита Полянская была их одноклассницей, соседкой, с которой оба тоже дружили с детства. Осколок настиг её в тот момент, когда она шла к единственной ещё работающей в городе колонке. Воды она так и не набрала. Её муж, тоже шедший к той колонке, был ранен. Выжил ли он – не знаю.
Вот таким вот образом статистика обычно и превращается в трагедию. Кстати, забегая вперёд, должна сказать, что буквально несколько месяцев спустя Сергей Алпатиков погиб. Точно так же, как и многие другие – не вовремя оказавшись на улице. Верить в это не хочется до сих пор – даже, несмотря на свидетельства людей, которые утверждают, что сами видели, как его «накрыло».
БИССЕКТРИСА
Выжить можно без чего угодно. Мы давно уже приспособились обходиться без газа, воды и света. И для нас давно уже не проблема приготовить на костре обед из трёх блюд. Некоторым в этих условиях удаётся даже десерт. Но вот без чего нам действительно трудно, так это без интернета. Мы уже забыли, что такое работающий роутер. А что касается интернета мобильного, то приходилось прикладывать неимоверные усилия для того, чтобы его «поймать». Какое-то время можно было «прогуляться перебежками» в соседний микрорайон – туда, где лучше ловит. Но часто дозвониться нельзя было даже оттуда. А не звонить вообще было нельзя.
Как, например, могла я не звонить своим родителям, живущим в Донецке? Ведь они хорошо знали, какова обстановка в Артёмовске – у них-то телевизор работал! Новости – каждый час, со всеми подробностями. А у них ведь ещё и возраст, давление... Да мне просто жизненно необходимо было обеспечить им душевное спокойствие! Опять же: в Донецке в тот момент тоже было шумно – впрочем, как и теперь. И тут уж мне было важно знать, что с ними всё в порядке. В общем, кровь из носу, а связаться с родными как-то надо.
Ради того, чтобы поймать интернет и услышать – хотя бы на пару минут – родной голос, мы были готовы на всё. Например, можно было забраться на крышу какого-то дома и попытать счастья там. Небезопасно, конечно, особенно, если на улице дождь. А в снег или гололёд – вообще ужас. Но мы всё равно карабкались. А потом кто-то из таких же вот живших по соседству страждущих сделал замечательное открытие.
Если подойти к углу одной пятиэтажки, потом сделать точно десять шагов в сторону берёзы, а потом встать к этой берёзе спиной, чтобы оказаться точно по линии биссектрисы, то можно поймать интернет! А уж позвонить куда-то по украинской мобильной связи – вообще пара пустяков. И мы толпами таскались к этой берёзе, на глазок определяя, где она, эта спасительная линия, делящая угол пополам. Чем точнее определишь середину угла, тем больше шансов дозвониться. Так что глазомер мы потом себе натренировали – будь здоров!
Каждый вечер (считалось, что вечером больше шансов на удачу) к сакральному месту тянулись люди. Это называлось «сходить на биссектрису». Сколько раз выручало нас это счастливое волшебное местечко между двумя деревьями и углом пятиэтажки на краю нашего двора, сколько нервов спасло! Будь моя воля, я бы установила там что-то вроде памятной таблички.
Елена ТИХОНОВА.
Продолжение следует.