Утром сегодня пошел к губернатору. В кабинете его, весьма уютно и по ученому обставленном, были уже полицеймейстер, правитель канцелярии, советник Федоров и еще некий чин канцелярии, Губернатор был в ударерассказывал анекдоты, от которых сам помирал со смеху; а все остальные выжимали из себя улыбки и делали игривые глаза; сейчас же началось чтение не то статьи, не то воззвания, которое он намеревался разослать во все газеты для напечатания.
Қасается оно постройки в Уфе Аксаковского народного дома, затеянного по «счастливой мысли г. губернатора Ключарева» требуется ему на это дело 500 000 р а он собрал пока в Уфе только 200 000 и остальные надеется дополучить с России.
Не знаю, о чем больше говорится в этом произведении:
Доме Аксакова или о самом Ключареве; даже проект дома принят комиссией Ключарева; три академических, хотя и премированы, но… забракованы. Генерал читал и захлебывался от удовольствия. При воззвании будет послан для напечатания портрет губернатора и фотографии будущего фасада дома. Стиль его будет занятный: с одной стороны ренессанс, а с другой восточно-азиатский. Что из такого строительного флюса выйдет Аллах знает! И что значит выражение - «восточно-азиатский»? - китайский или японский, что ли?
Усладив нас чтением о Ключареве, генерал опять начал подтрунивать над военными губернаторами (сам он штатский); к военным знакам отличия он относится очень
пренебрежительно.
- Вот если рука или нога оторваны или ранен был
ну, такого я признаю; это действительно храбрый человек! -- заявил его превосходительство.
Полицеймейстер ввернул что-то о местном жандармском полковнике.
Генерал махнул рукой.
А, что вы говорите: это исключение! Ну, что ж, хромает он и голова раскроена! Ранен, да. Но как ранен? Я-то ведь знаю: хромает оттого, что собака за сухожилие укусила, а голову разбил - это он подгулял и с лестницы
свалился! Слушатели почтительно пофыркали. Наслушавшись всего вволю, я обратился к губернатору с просьбой разрешить мне две вещи: 1) брать к себе в Богоявленское, какие найду нужным, дела из архива; 2) производить раскопки в уезде.
Генерал пришел в восторг и заявил, что меня послал ему сам Бог. Что он тут наговорил всего не запишешь; но общий смысл был таков: он, Ключарев, великий человек, и творил без конца, одно за другим, великие дела, но историка у него еще не было, он искал его, жаждал. Все, все архивы, все самые последние, так сказать, текущие, секретные дела, переписки - все будет к моим услугам!
- Самое интереснейшее, самое любопытное время история Уфы со дня моего приезда сюда! С ажитацией говорил генерал, мотая головой и Владимиром на шее.
- Но чур: вы человек талантливый, так хорошо владеете пером -- не забывайте же делиться результатами ваших работ с «Уфимским Краем». Это мое детище, я его создал!
Я прикинулся незнающим и спросил: разве не «Вестник Уфы» ваша газета? Генерал омрачился.
- Нет, это конкурент. Не могу никак придраться к нему, чтобы закрыть его… Всех подписчиков может отбить у нас!
Распростился со мной губернатор самым сердечным образом.
Остальную часть дня провел в своем номере, читал второе Пугачевское дело. Оно наполовину посвящено Салавату Юлаеву и его отцу, пособникам Пугачева.
Подписывайся чтобы не пропустить следующее воспоминания