В последнее время вокруг моей семьи много слухов в связи с трагедией 7 февраля в Химкинском Лицее. Мое молчание, связанное с нежеланием распалять конфликт и тем самым сделать еще больнее пострадавшим, воспринималось как слабость, как позволение для нагнетания большего агрессивного ажиотажа вокруг детской беды.
Поэтому я решила высказаться и прежде всего хочу успокоить родителей, переживающих, что моя дочь 1 сентября придет в какой-нибудь класс какой-либо школы: с апреля мы забрали документы из Лицея и перевелись на семейное обучение.
Я поняла, что отдавать детей хоть в эту, хоть в какую-либо другую школу просто опасно. Недопустимо, что по 6-8 часов дети находятся без контроля взрослых. Потому что учителя не следят за тем, что происходит в классах, они завалены вечными отчетами, документацией и мониторингами, а родители не имеют доступа на территорию, чтобы повлиять на происходящее и защитить своего ребенка. В результате дети предоставлены сами себе.
Именно нездоровая обстановка в школе привела к трагедии, а вовсе не мифическая болезнь моего ребенка.
Вопреки распускаемой клевете, у дочери нет никаких наследственных и ненаследственных психических заболеваний. Ребенку диагностировано острое постстрессовое состояние – полиморфное психическое расстройство. Это не болезнь, а именно состояние, вызванное пребыванием в длительной психотравмирующей ситуации. Но квалифицированная медицинская помощь, опытный и грамотный лечащий врач практически полностью излечили мою дочь от полученных психических травм. Ее лечение уже подходит к концу. Теперь о конфликтной ситуации в школе.
Изначально девочки дружили, но весной 2022 года бывшая подруга моей дочери совершила поступок, который можно расценить не иначе, как предательство, а затем продолжила оскорблять, высмеивать дочь, распространять клевету, настраивая против нее весь класс. Те, кто смотрел видео в новостях, снятые сразу после случившегося 7 февраля, могли видеть выступление их одноклассницы, которая сказала о моей дочери: «Она замкнулась в себе после того как мы перестали с ней общаться». Так вот - бойкот, который организовали ей одноклассники – как раз дело рук бывшей подружки. Она активно старалась стать лидером в классе, используя различные манипулятивные методы. Некоторые из них я лично наблюдала, когда приходила на классные мероприятия.
Моя дочь старалась не обращать внимания на ее откровенно непорядочное поведение. Но иногда все же пыталась достучаться до бывшей подруги.
«Своим поведением ты делаешь людям больно», - говорила она.
Но эти разговоры не возымели ни малейшего эффекта – травля месяц от месяца лишь усугублялась.
Я была в курсе происходящего, поддерживала ребенка, пыталась помочь ей справиться с ситуацией. Дочь стала воспринимать школу исключительно как место для получения знаний. Увлечения и интересы она нашла вне школы. Со временем у нее появилась новая подруга из параллельного класса. Девочки очень сдружились между собой, что свело к минимуму общение с одноклассниками. К осени она уже и не упоминала о них, а я не расспрашивала, опасаясь причинить боль очередным возвратом в прошлое.
И тем не менее, я стала замечать, что она нередко приходила из школы грустная. Однако на все расспросы дочь отвечала: «Я просто устала». У меня не было оснований ей не верить, тем более, что какое-то время спустя она снова становилась расслабленной и веселой.
В декабре мы с мужем решили, что ребенку не хватает солнца, оттуда эта усталость. И повезли ее на море. Учеба всегда давалась ей легко, поэтому можно было не переживать, что она отстанет от программы. Поездка прошла замечательно, дочь больше ничего не рассказывала о конфликтах с бывшей подружкой, поэтому я решила, что проблемы остались в прошлом.
Казалось бы – дочка сумела достойно выйти из тяжелейшей ситуации в классе и та уже не задевала ее, как раньше. Но тут снова вмешалась бывшая подружка. Поняв, что моя дочь полностью вышла из-под ее влияния, она потребовала у нее оборвать дружбу с девочкой из параллельного класса, в противном случае обещала так оболгать дочь, что вся школа станет ее презирать. Угроза оказалась для дочери страшным ударом. Она успела привязаться к новой подруге, а теперь ей предстояло или потерять ее, или стать вдвоем изгоями, на этот раз во всей школе.
Положение усугублялось тем, что в тот день ее ждал урок истории, которого она страшно боялась. Учительница истории еще моей старшей дочери не давала спокойно жить, когда та в 11 классе отказалась посещать платные дополнительные уроки. Мы неоднократно уведомляли и завуча, и классного руководителя о ненадлежащем поведении учителя. Нам обещали разобраться, но каких-либо изменений так и не последовало.
Перейдя в среднюю школу, моя младшая дочь попала к этой же учительнице, и все началось сначала. Уже тогда, понимая, что еще 7 лет учительского террора нам не выдержать, мы впервые задумались о переводе ребенка на семейное обучение или переводе в другую школу. Но реализовать это намерение уже не успели.
Ночь, предшествовавшую трагедии, дочь в страхе провела без сна. Двойной стресс оказался просто непосильным для детской психики.
Как впоследствии объяснили мне врачи, после такой психической травмы наступает состояние измененного сознания, в котором ребенок просто не мог взять под контроль свои действия.
Когда дочь утром принялась собираться в школу – в ее поведении не было каких-либо заметных изменений. Она не проявляла агрессию, выражение лица, манера говорить были самыми обычными. Она не бредила, не глядела бессмысленно в стену. Никаких признаков чего-то необычного.
Ножи и ножницы дочь взяла, когда меня не было в кухне, в отдельном ящике с приборами, которыми я редко пользуюсь, поскольку они были тупыми и не очень пригодными в работе. Я люблю готовить, поэтому у меня множество кухонных инструментов, и разумеется, я не веду им строгий учет.
А некоторое время спустя нам позвонили из школы…
Еще не зная, что толкнуло мою дочь на такой поступок, мы с мужем просили прощения у мамы девочки. Понятно, что такое не прощается, но родители одноклассницы хотя бы могли знать, что мы сознаем свою ответственность за произошедшее. Мы предлагали помощь до тех пор, пока не нарвались на угрозу привлечь нас за преследование семьи. А мама пострадавшей девочки заявила, что все вопросы мы будем решать в суде.
"Их право. Как решат, так и будет», - подумали мы с мужем.
И занялись своим ребенком – предстояло лечение и реабилитация младшей дочери. А главное – нужно было разобраться, что стало причиной такого поступка, и исходя из этого решить, как поступать дальше.
Поскольку следственные органы не предоставляют сторонам никакой информации по делу, кроме тех экспертиз, в которых они лично приняли участие, у нас не было возможности узнать, что же им удалось выяснить. Мне самой пришлось по крупицам собирать информацию от одноклассников и их родителей.
Я всегда считала, что только родители влияют на детей. Воспитание целиком и полностью зависит от того, что заложено родителями в детстве. Растущий в правильных ценностях, любви, заботе, доверии ребенок никогда не совершит столь страшные поступки, и поэтому мы с мужем старались воспитать и привить детям самые лучшие качества. Но на самом деле, взрослея, ребенок взаимодействует не только с родителями, но и с остальным миром. К тому же дети видят и понимают, что родителей очень редко пускают в школу, и из этого делают закономерный вывод, что школьные проблемы нужно решать самостоятельно.
Случившееся шокировало нас с мужем, выбив почву из-под ног. Произошедшее событие чудовищно само по себе. И я не понимаю людей, которые разгоняют шумиху, придумывают и муссируя различные слухи, распространяя свои и чужие фантазии, добавляют еще перца в и так ужасную трагедию. Наслушавшись о себе и ребенке агрессивной клеветы, вынуждены сейчас прояснить ситуацию.
Дочь никогда не была игроманкой. У нее достаточно других интересов. Она любит читать. На день рождения попросила в подарок полное собрание сочинений Короленко. Увлекается плаваньем, капоэйрой, вышиванием. Помогает по дому, готовит.
Потраченная игровая валюте тоже выдумка.
Дочка никогда не была замкнутой и всегда любила живое общение. У нее были и есть друзья, для которых она - интересный собеседник.
Имя она поменяла год назад. Для этого были свои причины, так же связанные с травлей в классе. Рассказы, будто имя было выбрано в честь персонажа компьютерной игры – очередная выдумка.
Но мало этого – нам поставили в вину даже то, что ребенок посмел остричь волосы! По мнению некоторых, столь невинное действие свидетельствовало о тяжелом психическом заболевании ребенка. А между тем все объясняется просто: волосы у дочки были слишком тонкие, поэтому она и подстригла их больше 2 лет назад, потому что когда они длинные - их травматично сушить после бассейна.
Слухи о моем увольнении из школы из-за скандала так же не выдерживают никакой критики: я никогда не работала в школах. Разве что в качестве члена родительского комитета организовывала экскурсии, мероприятия для того, чтобы в классе кроме учебы была и общая интересная жизнь, место и время подружиться.
Разговоры про нумерологию, секты, оккультизм и доход с каких-то сайтов, салонов, клубов, являются таким же бредом, высосанным из пальца в погоне за жареной информацией.
Эти и другие факты были проверены следственными органами на предмет надлежащего воспитания детей в нашей семье. Претензий у правоохранительных органов к нашей семье нет.
Мне также ставят в вину получение гонораров за интервью. После трагедии мой телефон обрывался от звонков журналистов, блогеров и других неизвестных мне личностей. Сказать им мне было не чего. Я сама находилась в состоянии шока, не понимала, что произошло. Но телефон не замолкал. И тогда я кому-то сгоряча сказала, не подумав: заплатите, буду говорить. И назвала первую нереальную сумму, которая пришла мне в голову. Я думала, после этого от меня отстанут, но в ближайшие полчаса пошел новый шквал звонков для уточнения суммы. Но в итоге нашу семью оставили в покое. Позже было несколько предложений от ток-шоу и журналистов. Я каждый раз отказывалась. Планов получать дополнительную известность у меня нет.
Однако через 5 дней позвонили с телевидения и предложили участие в передаче, которая оказывает помощь в восстановлении здоровья и внешности. К тому времени пострадавшая девочка уже пришла в себя и позже уже через 5 дней была выписана из больницы. Мне предложили полное лечения для нее от лучших хирургов, косметологов, других врачей, включая психологов и адвокатов, штатных или оплату любых которых выберут родители самой девочки. Я когда-то управляла медицинской организацией, понимала, что на тот объем процедур, который потребуется ребенку, наших ресурсов возможно не хватит, а помощь нужна здесь и сейчас. Я хотела заручиться согласием на участие у мамы девочки, но она отказалась со мной говорить. Поэтому решение об участии я приняла сама. Я понимала формат передачи и готова была пройти через унижение ради восстановления пострадавшего ребенка. К сожалению, от предложенных услуг родители девочки отказались, предпочтя сотрудничество с фондом и возможность получения финансовых средств из других источников. Это их право, каждый решает сам за себя и своих детей.
В конце передачи мне отдали конверт с вознаграждением. Я объясняла, что не за этим сюда пришла. На что мне ответили «У нас так положено, возьмите, они вам пригодятся». С этой суммы уплачен налог и конверт до сих пор лежит нетронутым.
За 4 часа съемки из моих слов о необходимости изменения системы образования и профилактики травли почти ничего не оставили, но надеюсь, что меня услышал хоть кто-то. Когда я осознала произошедшую трагедию, у меня было огромное желание прекратить череду детских страданий и ради этого готова была идти на многое. Жаль, что реальность показала, что для большинства взрослых погоня за материальными ценностями оказалась более приоритетной.
Благодарю за поддержку каждого кто оказал нам её!!! Именно о ваших поступках я рассказывала дочери после слов: "Не хочу общаться с людьми, я от них ничего не видела хорошего". Она оживает и это ваша заслуга.
Желаю всем избежать такой участи как наша и таких ДРУЗЕЙ как у нас!