« - Кому, как не моему брату позаботиться о моей невесте. Обещай, что не оставишь ее… »
До момента, когда были произнесены эти слова страдающего душой и телом молодого влюбленного мужчины, история его отношений с датской принцессой Дагмар напоминала волшебную сказку.
Обручение с наследником русского престола, цесаревичем Николаем, состоялось, когда Дагмар была совсем юной для того, чтобы осознавать значение этого события в ее жизни. Понимание пришло чуть позже. Когда они, наконец, встретились, случилось то, что называют любовь с первого взгляда. Это произошло летом 1864 года на Лазурном берегу, куда Николай Александрович приехал по двум причинам. Первая – поправить свое здоровье. Вторая – быть представленным своей невесте и увидеть ее и оценить – повезло или.., могло быть и хуже.
Девушка, предназначенная цесаревичу в жены, посмотрела на него своими выразительными карими глазами и Никас вмиг растворился в них.
В письме к матери Никса не стал скрывать, какое впечатление на него произвела эта встреча:
"Но как же мне не быть счастливым, когда сердце говорит мне, что я люблю ее, люблю горячо… Как мне описать ее? Она так симпатична, проста, умна, весела и вместе с тем застенчива. Она гораздо лучше портретов, которые мы видели до сих пор. Глаза ее говорят за нее: такие добрые, умные, бойкие глаза".
(цитируется отсюда https://nasledie.pravda.ru/1126808-dagmar/?ysclid=llwfbsl61b557512463).
***
Чувство было взаимным. Дагмар постоянно одергивали, напоминая о чести и достоинстве принцессы королевского дома. А она рвалась к нему, к Никсу, чтобы побыть с ним наедине. Как это часто бывает, случайных касаний рук, переплетения пальцев вскоре стало недостаточно, любовь требовала больше.
Во время бала в честь наследника русского престола и жениха датской принцессы, который проходил во дворце Фреденсборг, они впервые украдкой прикоснулись друг к другу губами и скрепили свой союз, как они думали, на века.
- Что ты делаешь? – спросил Никса, увидев, что девушка, которая только что подарила ему свой поцелуй, что-то чертит алмазным перстнем на оконном стекле. Поцелуй девичий, но такой, от чего все поплыло перед глазами и приятно заныло в животе, обещая, что дальше будет еще лучше. - «Интересно, о чем она думает? Ей также, как и мне?» - думал Никса и с удивлением всматривался в фигуру, которая возникала на стекле.
- Ах, вот оно что, - улыбнулся он и в знак того, что идея ему понравилась, занялся тем же самым – стал вычерчивать вензель, обозначающий ее имя, Дагмар, поскольку она нарисовала его – Никса.
"Ах, если бы ты только видел и знал его, то мог бы понять какое блаженство переполняет меня при мысли, что я могу назвать себя его невестой!» - написала Дагмар своему брату, с которым у нее были доверительные отношения. Он ее понимал и точно знал – на этот раз сестра и вправду влюблена, не то, что раньше – мимолетные увлечения, флирт и все такое, чтобы самоутвердиться и ощутить свою женскую магию. Для Дагмар всегда было важно – любят ли ее или ее титул. Здесь таких сомнений быть не могло – датское королевство хоть и считалось просвещенным, равняться с Российской империей не имела возможности по определению. Вильгельм был искренне рад за сестру, которая еще так молода и уже встретила настоящую любовь. Не каждому дано… Не каждому и дано, даже ей…
Но тогда о таком никто и думать не мог. Ходили слухи, что цесаревич страдает от какого-то заболевания, но что именно, толком не знали.
По одной из версий он в юности упал с лошади и повредил спину. Кто-то потом вспоминал, что однажды Никса бегал по комнатам дворца с кузенами , поскользнулся на паркете и ушибся, опять же, спиной.
Через некоторое время на месте ушиба образовалась припухлость. Никсу осмотрел врач, но оснований для беспокойства не нашел, посоветовал примочки от ушибов и поберечься. На очередном консилиуме, который мать собрала, чтобы оценить состояние здоровья цесаревича, эскулапы были смущены, увидев на спине опухоль приличных размеров.
- Бог мой, что это? – вырвалось у одного из них.
- Не стоит так волноваться, - поспешили успокоить императрицу другие врачи. – Мы полагаем, что это результат нарыва, который образовался в мышцах спины. Такое бывает. Со временем, если это место не беспокоить, опухоль должна рассосаться.
Последовали советы – посещать ванны, отказаться от верховой езды, не переедать и тому подобные бесполезные рекомендации, когда не знаешь, что посоветовать, чтобы человек выздоровел. Если у кого и были подозрения на неоперабельную растущую опухоль, никто не взял на себя смелость ее озвучить. А вдруг, нет?
Сам Никса, который был далек от медицины и бесконечно влюблен, поставил себе щадящий диагноз – сказал Дагмар, что у него обнаружили люмбаго, «жить буду, милая, скоро мы будем вместе навсегда!»
***
Год прошел в эйфории для обоих. Дагмар усиленно практиковалась в русском языке, штудировала историю Российской империи и все больше влюблялась в эту страну, мечтая поскорее туда уехать. Никса жил мечтами о скорой близости, которая сделает их настоящими супругами перед людьми и перед Богом, которого он благодарил за посланное ему счастье – любить и быть любимым.
Боли в спине становились все сильнее, но что они по сравнению с тем, что его ждало впереди!
Однако, болезнь брала свое. Никса уже не мог подолгу сидеть в экипаже, откинувшись на спинку сиденья. Приходилось задергивать шторки, чтобы снаружи не было видно – цесаревич сидит согнувшись, опустив голову к коленям – в таком положении давление опухоли на нервные окончания становилось чуть меньше. Потом его тихонько касались, давая знак, что надо выпрямиться, пора открывать шторки и показаться. Никса медленно распрямлялся, откидывался назад и та же заботливая рука осторожно платком вытирала выступившие на лице от невыносимой боли капельки пота.
Все чаще в их доме появляется священник. Его приглашают, чтобы исповедовать и причастить цесаревича. Узнав из этого общения все, священник скажет однажды, когда его спросят – каким ему показался цесаревич в последнее время.
- "Этот молодой человек — святой". (источник цитаты тот же.)
Дагмар видела, что жених нездоров, но всячески пытается скрыть от нее свое состояние. И ему это удалось. Никса не хотел выглядеть в ее глазах больным и немощным. Он все еще надеялся, что ему станет лучше. Вот и врачи говорят. Правда, одни одно, а другие то, чего слышать совсем не хотелось.
Недавний визит мирового светила медицинской науки, присланного французским императором Наполеоном III, подарил новую надежду. На этот раз диагноз был совсем не страшный – мышечный спинной ревматизм. Николай проходит курс лечения на водах в Баньер-де-Люшон. Но после паровых бань ему становится хуже.
У матушки состоялся серьезный разговор с попечителем наследника, графом Строгановым, который разнес «плюгавого лекаря-француза» в пух и прах, назвав его выскочкой и неучем.
- Врет он все, врет, подлец потому, что ему на Российский престол плевать. Зачем было посылать Николая Александровича в эти чертовы бани, когда ему нельзя этого ни в коей мере?
- Объяснитесь, граф! – потребовала императрица.
- А вот и объяснюсь, матушка, и в помощь призову знающего человека, не чета французику.
- Хватит уже, о ком вы говорите? Что за врач? Почему я о нем не знаю?
- Знаете, матушка, да только не слышно его голоса – французы громче верещат!
- Да будет вам, граф! Что вы прицепились к этому французу! Других, кроме него, нет?
- Есть. Итальянец. Ученый человек, профессор академии медицины и естествознания, Бурчи.
- Слышала о нем. Он был на консилиуме, где осматривали Никса.
- Был, да кто ж его слушал?
- Но он ничего не сказал, кроме того, что решили все!
- Вам не сказал! А им то сказал! Что у Николая Александровича в спине опухоль нехорошая, от нее воспаление спинного мозга, отсюда и боли – растет, зараза и давит…
- Что ж теперь..? Как же..? Может быть этот ваш Бурчи ошибается?
- Да я бы и рад сказать, что да, и расцеловал бы его за ошибку, да, боюсь, матушка, что нам надо не к свадьбе готовиться…
- Нет, нет! Замолчите!
- Я то замолчу.. а вот болезнь.. она свое слово все равно скажет.
***
Дагмар счастлива, как никогда – ей передали от жениха подарок – роскошное жемчужное ожерелье. Ах, какое же оно нежное и великолепное! Как он сам – благородное, светлое и неземное… Девушка не могла найти слова, чтобы описать свой восторг от полученного в знак любви и верности подарка.
Дагмар приложила к своим губам ожерелье и поцеловала каждую бусину, представляя, что все эти поцелуи она подарила ему – жениху. Бусин на вощеной нитке было много, а поцелуев всего два, пока что два. Первый у окна, второй когда объявили о дне свадьбы.
Командир императорской яхты "Штандарт" Головачев провозгласил тост, который смутил присутствующих.
- Sire, le vin est aigre! - "Сир, вино горько!".
Отец Дагмар, король Дании, был обескуражен и растеряно посмотрел по сторонам:
– «Что с вином? Что за происки?»
- Ваше величество, не беспокойтесь, с вином все в полном порядке, вино отменное, как вы и приказали. Такой тост в обычае у русских – вино горькое, зато поцелуй на устах невесты будет сладким.
Дагмар все слышала и не дожидаясь, когда ей подскажут, что делать, запечатлела на губах Никсы нежный, очень нежный поцелуй.
Свадьбу было решено совместить с днем рождения цесаревича - 8 сентября 1865 года.
Никса умер 12 апреля того же года. Бог отмерил ему для жизни 21 год, для счастья и любви - всего ничего.
Дагмар уже понимала, что вместо счастья, она стоит на краю пропасти, куда ее любимый вот-вот упадет. Она сидела у его кровати все время, пока ее не просили выйти, чтобы привести постель в порядок - на фоне основного заболевания развился туберкулез, приступы кашля были ужасными.
Дагмар зашла, увидела, что его лицо бледнее простыней и поняла – конец близок.
- Никса, не уходи, - прошептала она, прижав его горячую руку к своим губам.
Никса улыбнулся и покачал головой – «Не могу…». Сил, чтобы ответить, у него уже не было.
Вошел Александр, брат. Он старался не мешать влюбленным, зная, что они прощаются. Дагмар уже не сидела, а лежала возле кровати, рыдала беззвучно. Он подошел с другой стороны и тоже взял брата за руку. Никса снова улыбнулся и прикрыл глаза. Александр понял, о чем он хотел сказать, напомнить – о слове, которое Никса у него взял:
- Кому, как не моему брату позаботиться о моей невесте. Обещай, что не оставишь ее…
- Прощайте.., - голос Никсы прозвучал едва слышно, так звучит эхо за излете своей жизни, отразившись от сердец тех, кто сидел рядом.
***
Осенью 1966 года принцесса Дагмар вышла замуж за великого князя Александра Александровича, брата своего жениха...
О, сколько часов они вместе с мужем провели в Царскосельском парке, где был установлен памятник Николаю, сколько слез пролили оба, сколько молитв вознесли, испрашивая для его души милости и немного счастья для себя.
Бог дал им то, о чем они просили. В этом браке родилось шестеро детей: Николай, Георгий и Михаил, Ольга и Ксения, и один мальчик умер в младенчестве.
За такое счастье пришлось заплатить. Семья попала в железнодорожную катастрофу. Императору Александру, которого между собой датчане называли не иначе, как "русский медведь", пришлось удерживать на своих плечах крышу вагона, пока не подоспела помощь. Через шесть лет Александр умер от некроза почек. Дагмар держала руку мужа, как тогда... Все повторилось, судьба пропустила ее через эту мясорубку души дважды!
***
Спустя 54 года в 1919 году 12 апреля Дагмар, ставшая Марией Федоровной, покидая Россию навсегда, записала в своем дневнике
"…Незабвенный Никса до последнего вздоха держал мою руку в своей руке…".