Сильный пол может смело пропустить эту главу. Она не двигает сюжет. Она про бантики, рюшечки и жалобы, что все мужики….
Полина
Хочу то, чего не позволяла себе много лет - новые наряды! Не просто одежду, а такую как я люблю, необычную, нестандартную! Для этого мне нужно съездить в Москву к подруге детства Юльке.
Мы дружили лет с трёх, и только летом. Летом, потому что родители каждый год отправляли нас с сестрой на лето к бабушке в Белгород. Бабушкин дом стоял на окраине города в частном секторе и соседствовал с домом Юлькиного деда, который казался мне, малявке, настоящим замком.
В цокольном этаже замка размещалась мастерская Юлькиного деда. Там он вечно что-то мастерил, вощил рамки для сот и хранил воск и инструменты. В конце сада у него была небольшая пасека. Помню, как однажды он позвал меня к открытому улью и научил отличать матку от других пчел. Странно, ни до ни после он со мной ни разу не разговаривал, и вообще не замечал.
Предыдущая часть
Жили дедушка и бабушка Юли на первом этаже. На втором Юлька с родителями, на третьем незамужняя Юлькина 25-летняя тётя, на мой детский взгляд некрасивая и старая. Юлькины родители казались мне невероятно строгими, ругали её за каждую мелочь и внимательно следили за тем, чтобы она не дружила с кем попало. Когда мы, ребятня со всей улицы, бежали на речку, ее с нами не пускали. Когда, мы разновозрастной оравой отправлялись в парк, она с завистью наблюдала из-за забора.
Зато Юльке разрешали дружить со мной, офицерской дочкой. А так как у нас была общая страсть – наряды для кукол, то вместе мы проводили много времени. Мы брали одеяло, картонные коробки с куклами, тряпочками и швейными принадлежностями, выпрошенными у бабушек, и шли в наш или их сад. Там, расстелив одеяло, мы начинали творить – шить юбки, платья, кофты и вообще все возможные и невозможные предметы одежды для своих кукол.
У меня была настоящая Барби. Ее из командировки в Москву привёз отец. В те времена купить такую в Белгороде было невозможно ни за какие деньги. У куклы были длинные светлые волосы и нежная кожа, скрывавшая суставы, благодаря которым у Барби сгибались ручки и ножки. В ушах были съёмные сережки, на ногах пластмассовые туфельки на каблучках. На всех моих сверстниц она производила неизгладимое впечатление. И на Юльку тоже.
Зато у Юльки был чернокожий пупс. Маленький, мягкий, с настоящими темно-каштановыми кудряшками. Он приводил меня в восторг. В общем, каждой было чему завидовать, поэтому мы мирно шили и на своих фаворитов, и на прочих куколок, и на всяких пластмассовых зверушек, а иногда и на кошек – трёхцветную Мурку моей бабушки и полосатую Степаниду Юлькиной.
Я ехала в автобусе на электричку и вспоминала счастливые моменты двух маленьких портних. Вот нам перепал кусочек тонюсенькой лаковой кожи, и мы сшили своим любимцам сапоги. Настоящие кожаные сапоги! Вот кто-то отдал нам штору из пожелтевшего тюля и все наши куклы обзавелись невероятно пышными бальными платьями.
В другой раз Юльке подарили картонную куклу с целым гардеробом, и забросив шитьё, мы усердно вырезали кимоно, пончо и другие наряды с дотоле незнакомыми названиями. Потом обводили куклу на картоне от обувных коробок и создавали ей батарею сестричек, которым тоже были нужны наряды.
А однажды на бабушку напало вдохновенье, и она связала на мою Барби несколько платьев, берет и свитер. Это был настоящий свитер, только очень-очень маленький. Увидев это, мы с Юлькой тут же захотели научиться вязать и на то лето шитьё было забыто.
Вместе мы освоили вязание на спицах и крючком, вышивку крестиком и гладью, переболели макраме и бисерным плетением. К окончанию школы мы обе отлично шили, вязали и собирались поступать на модельеров. Впрочем, я сомневалась туда или в сельхозакадемию, потому что биология тоже всегда была моим большим увлечением. Но, так как подружка однозначно хотела шить, я решила, что ладно, растения станут моим хобби.
Вот только у родителей Юльки было другое мнение. Они были уверены, что она должна пойти по их стопам – стать стоматологом. Желание шить называли блажью и требовали готовиться в медицинский. Юлька звонила мне, рыдала, но на моё предложение бежать из дома, крутила у виска. Она была домашним ребёнком, которого даже в старших классах постоянно контролировали родители. Она даже в автобусе ни разу одна не ездила!
В общем, она поступила в мед, а я в сельхоз. Через год подруга сообщила, что ненавидит учёбу, ненавидит родителей и копит деньги на побег в Москву. Я собрала, что у меня было, заняла денег у сестры и выслала Юльке со словами: беги сейчас!
И через пять дней она была у меня. Мы тогда, три однокурсницы, снимали трёхкомнатную квартиру в районе метро «Войковская». И Юлька почти месяц, с согласия девчонок, принявших близко к сердцу ее историю, прожила у меня в комнате на раскладушке. Они же и моя сестра Елена стали её первыми заказчицами.
Сейчас у Юльки ателье. Маленькое, но почти в центре Москвы. Большой круг постоянных небедных клиентов, активная светская и сложная личная жизнь, которая привела к появлению на свет симпатичного мальчугана, но не привела к появлению мужа. В прошлом году Юлька заявила, что «корочки нужны» и, наконец, поступила в институт легкой промышленности. С родителями до сих пор не общается, изредка перезванивается с бабушкой.
Из электрички пересев в метро, я стала вспоминать уже про себя. Мне всегда нравилось носить необычную одежду. Нет, не то чтобы трендовую, эпатажную, пафосную. Необычную, в смысле интересную. Если кожаный плащ, то голубой. Если норку, то белую, если джинсы, то, например, желтые или разноцветные. В общем, чтобы ни у кого таких не было, но с другой стороны, чтобы я не выглядела белой вороной, не вызывала непонимания или раздражения.
Благодаря маминому и своему умению шить, а также частым отцовым командировкам, даже в неблагополучные времена у меня всегда был хороший гардероб. Небольшой, потому что я никогда не покупала вещь «в шкаф», только с расчётом, что сразу её надену. А если решалась на какую-то необычную вещь, которая не подходила к остальным, тут же продумывала, что прикупить или сшить к ней.
Когда я стала студенткой, мы с новыми подружками поиск необычных вещей превратили в вид спорта. Рыскали по Москве, чтобы обзавестись чем-то этаким, чего ни у кого нет. Лужники и Черкизон, сэконд-хенды и ярмарки народных промыслов, блошиные рынки и неликвид в ателье известных дизайнеров, комиссионки и магазины индийских товаров.
Юлька для нашей компании оказалась даром небес. Никто лучше неё не умел миксовать находки. Никто лучше нее не знал, что нужно сшить или докупить к уже приобретенному.
А потом всё кончилось. Я вышла замуж. И хотя мы оба работали, как-то так вышло, что мои «хотелки» всегда оказывались на последнем месте. Первые годы я этого не замечала. Семья, маленький ребёнок, учёба, работа. Донашивала то, что имела, кое-что подбрасывали мама с сестрой, а иногда и Юлька. Она же первая обратила внимание на то, что я всегда в одном и том же. Я оправдывалась тем, что нет времени, что копим на квартиру, потом оплачиваем ипотеку. Но, со временем, это стало напрягать и меня.
Муж тогда устроился главным агрономом в агрофирму в Калужской области, где ему сразу дали служебное жильё. Мы уволились с прежней работы, переехали в неплохую двухкомнатную квартиру с уже встроенной кухней, а свою квартиру начали сдавать. Сама я пошла работать в соседнее тепличное хозяйство агрономом. И вот, когда материальные проблемы, казалось, были решены, вышло так, что на вещи для меня никогда нет денег. И как-то хитро нет.
Устраиваясь, мы договорились в бухгалтериях, что я получаю всю сумму в день аванса, а муж в день получки. И вот, получаю я зарплату, муж заезжает за мной, по дороге домой сворачивает в мелкооптовый магазин или на рынок, или какую-нибудь запчасть купить, или во все эти места сразу. В итоге, от моей зарплаты остаются рожки да ножки, которые быстро расходятся на всякие мелочи. А потом приходится просить деньги у мужа, любоваться на его кислую физиономию и выслушивать лекцию о том, что я не умею вести хозяйство и что у меня никогда ни на что не хватает денег.
И, еще обидный момент. Когда я с зарплатой, мы едем на машине. Когда я без неё, я и сама и с ребёнком езжу на общественном транспорте, а он на машине, потому что ему некогда. Неважно, что у него есть служебная машина. Неважно, куда нам надо, в больницу, в школу на репетицию, к родителям в город. У него нет времени. Кстати, это я тоже долго не замечала, пока в разговоре с соседкой не обнаружила, что та даже расписания автобусов от нашей остановки не знает.
– Зачем мне, – бросила она, – У нас же машина есть.
У нас тоже есть, подумала я и попыталась изменить ситуацию. Бесполезно. То, что-то барахлит, поэтому за руль он меня не пустит, а самому ему некогда. То нечего там делать, куда мы собираемся. То вообще лекция о том, что бензин дорогой.
Впрочем, всё это заставило меня малость поумнеть и начать скрывать премии и шабашки, чтобы тратить их на себя и Владу. Стала покупать косметику и ездить с ребенком в поликлинику на такси.
Но, если новую тушь для ресниц муж не замечал, то новую одежду не заметить не мог. А одежда была нужна, потому что хоть я и не поправилась после родов, бёдра стали шире. Та же проблема с грудью – мой недопервый наконец-то стал почти вторым. Кое-что я перешивала, но в основном мой старый гардероб был превращён в наряды Владе и Виоле. В итоге каждый разговор о том, что мне что-то надо, выливался в скандал. Потом мы дня три молчали, потом мирились. Точнее, я смирялась.
Но, как смириться, если у меня одна пара осенних туфель, и она порвалась? Показываю, говорю, надо покупать новые. Он меня огорошивает заявлением, что у меня полно обуви. Где, спрашиваю? Да вон же, говорит, полный мешок в кладовке. Иду в кладовку. Он оказывается, когда мы переезжали, мешок со старой обувью не в мусорку вынес, а с собой взял.
Тут я впала в бешенство. Человек я спокойный, долго молчу, терплю, сглаживаю, ищу обходные пути. Но тут прорвало! Вытряхнула всё из мешка и давай тыкать ему парами. Где тут осенние туфли? Не эти ли ботинки, которые мне мама на 16-летие купила? Или может босоножки, которые я надевала ещё на выпускной? Ааа, вон те кроссовки, которые я истрепала на летней практике. Или сапоги, которые мне купили родители на первом курсе? Где тут хоть одна пара, напоминающая осенние туфли или хотя бы пара, купленная мне любимым мужем?
Я вопила и швыряла обувь, пока муж не выскочил в подъезд в чём был. Вскоре вслед ему полетел и мешок с напутствием наконец-то донести его до свалки. Через полчаса, замёрзший, и поджавший хвост, он вернулся домой. В выходные мы поехали в ТЦ, выбрали мне туфли и он, даже не морщась, за них расплатился. Увы, это был лишь первый большой скандал в нашей семье.
Продолжение следует...