Я достаю из кармана потертую связку ключей. Сколько лет я не была здесь? Десять? Пятнадцать? Иногда мне и вовсе кажется, что этот дом существовал только в моем воображении, что я только придумала все - маленькую кухню, на которой по вечерам так уютно заходит солнце, просторную светлую детскую с нежными обоями на стенах, в которой это самое солнце всходило, освещая игрушки и книжки на полках.
Игрушек было много и в основном это были куклы. Светловолосые красавицы с косами до пят, в роскошных платьях. Они стояли рядами на белых открытых полках. Я подставляла маленький деревянный стульчик и слегка встав на цыпочки, дотягивалась до любой из них.
Кукол я обожала. Я могла часами играть с ними, придумывая разные сюжеты. В основном, конечно, это были игры про то как прекрасную принцессу похищал кто-то злой, а храбрый принц всегда спешил ей на выручку. И всегда все заканчивалось хорошо. Хэппи-энд в любой игре был обязателен.
На окнах детской стояло много цветов. Иногда я, маленькая пятилетка со слабыми ручками, пыхтя стаскивала несколько горшков на пол, чтобы устроить храброму кукольному принцу дополнительное испытание в виде непроходимых джунглей. И главное здесь было - следить за принцем, чтобы он слишком не расходился, вырубая себе проход игрушечным мечом в непролазной чаще. За слишком широкие проходы мне прилетало от мамы, чьи цветы, собственно и стояли на окне.
Особым огромным счастьем было получить целую полку в шкафу в свое распоряжение. Я устроила там роскошную кукольную квартиру, с кучей спален и гостиной. Играть там можно было на разные лады. В один день это был аристократический особняк юных прекрасных девушек из высшего общества. И тогда в доме все было чинно и благородно - шторы на окнах, бархатные диваны, чайные сервизы и великосветские разговоры.
В другой раз в доме на полке поселялись неугомонные шкодные мальчишки, которые переворачивали вверх дном всю квартиру, сорили бумажками и приносили на ботинках грязную землю. Земля бралась опять же из цветочных горшков. И почему-то мне ужасно нравилось наводить после них порядок: ставить по углам перевернутую мебель, заново застилать диваны покрывалами, выметать кукольным веником мусор и отмывать полы крошечной тряпочкой на швабре.
Отдельным удовольствием была стирка. Я не знаю откуда у меня появилась стиральная машинка, крошечная копия машинок активаторного типа. В ней, так же как и в человеческой машинке, крутился барабан, на крышке было приделано два валика для отжима белья, а с краю торчал маленький сливной шланг для воды. Машинка заводилась ключиком, после чего белье несколько минут колбасилось в баке, как настоящей машинке. После этого я полоскала его в голубой ванночке, а потом развешивала на веревке. Веревку я натягивала на все те же многострадальные цветы. Я выбирала самые крепкие из них, чтобы они смогли пару часов выдержать бремя мокрых кукольных вещичек.
Все эти картины пролетели перед моими глазами, пока я вытягивала из связки потертый ключ с круглой головой и чуть стертыми зубцами. Помедлив, я вставила его в замок, который открывала сотни раз. Вставила и... снова вытащила. Там уже нет той детской, нет кукольных красавиц. Там давно никто не живет. Обои выцвели, и солнце не любит туда заглядывать сквозь пыльные окна.
"Никогда не возвращайтесь туда, где вы были счастливы. Пока вы не делаете этого, все остается живым в вашей памяти. Если вы оказываетесь там снова, все разрушается" - писала Агата Кристи в своей "Автобиографии". Сейчас, как никогда раньше, я почувствовала эти слова.
