В течении следующих дней дурнота и головокружение почти прошли, но я был этому не рад. Я начал понимать, что это была не болезнь, а симптом. Защитная реакция организма, или если хотите, души на то, что рассудок начинает перестраиваться под влиянием чего-то неведомого. Все чувства угасали с каждым днем. Страх - верный спутник и сторожевой пёс любого живого существа был укрощён и посажен на цепь где-то глубоко внутри сознания. Он не исчез полностью, но мог только лаять и со всех сил натягивать цепь в тщетных попытках дотянуться до непрошеного гостя. Осознание всего этого пришло мне в тот момент, когда тени впервые вошли в дом.
Я лежал в своей комнате и пытался справиться с бессонницей когда услышал, что крючок на входной двери легонько брякнул о дерево. Спустя мгновение с тихим скрипом слегка приоткрылась сама дверь, а на мою кровать, с краю, присело что-то холодное, а потом, посидев так несколько минут прилегло рядом.
Над станцией "Радость", над маленьким деревянным домиком возле синего лесного озера начало смыкаться нечто большое, нечто неподдающееся человеческому понимаю. С каждым днем и с каждой ночью все сильнее. Словно бы рост весенней травы, незаметно, но стремительно. Ото дня к дню тени становились назойливые, а иногда к ним присоединялись и что-то другое. "Местные жители", так я прозвал.
Не знаю сколько прошло времени, видимо довольно много. Почему-то теперь мне и в голову не приходило считать дни.
Проснувшись вечером я обнаружил, что с улицы в окошко на меня смотрит круглая, безносая рожа и широко улыбается. Я кисло улыбнулся в ответ и полез в мешок с продуктами. Пошарив среди пакетов с лапшой быстрого приготовления я извлек банку тушенки и вышел на крыльцо. Было относительно пусто. Хозяин улыбающийся рожи не обнаружился - а Смирнов видимо еще не вернулся из леса. Только две тени сидели на лавочке слева и таращились на меня. Стараясь не обращать на них внимания я уселся на другую лавочку, открыл консервы и начал ужинать. В свете закатного солнца по опушке леса неуклюже шагало больше дерево, я видел его уже не в первый раз, а может быть это было другое.
И ведь так это было органично вписано в местный пейзаж, ни одна птица не прекращала своего пения, ни одной ветки не было сломано. Словно бы для этого леса шагающие исполины были самой что ни на есть привычной вещью. Одна из теней подкралась сзади и усевшись на корточки с интересом начала разглядывать консервную банку моих руках. Я отогнал её притопнув ногой и подумал, что надо бы пойти поискать Игоря Михайловича, опять ведь забудет поесть.
Я нашел его сидящим на поваленной ели, оперев голову в руки он вдохновенно рассматривал нечто напоминающее муравейник. Я подошел, потряс его за плечо и сделав жест означающий "Пора покушать" мотнул головой в сторону станции. Краем глаза я заметил предмет его внимания и слегка отпрянул. Это был совсем не муравейник.
Покряхтев старик нехотя встал и пошел за мной, мы не обменивались никакими словами уже давно, словно бы и забыли для чего это нужно. А тем временем луна выплывавшая на небосвод уже близилась к тому, чтобы стать идеальным кругом.
Местных жителей прибывало все больше. Они не были добрыми или злыми, ни светлыми ни темными, они просто другие - слишком далекие от человеческих понятий. Они приходили, приползали, прибегали и прилетали. С каждым днем их становилось больше. Почти все из них игнорировали наше присутствие и лишь только тени наиболее напоминающие людей наблюдали за нашим бытом с каким-то детским любопытством.
Однажды прогуливать возле домика я чуть было не врезался в худого медведя. Он не был похож на животное, скорее на старый высушенный скелет кое-как обернутый в спутанную бурую шкуру. Иногда я мыл посуду в озере и замечал существ, что плескались недалеко от берега. Они тоже чем-то напоминали людей, только людей не имеющих в своем теле ни одной твердой кости, словно бы озерная тина с перекошенными лицами и выпученными глазами. Большой, состоящий из вереска и сухих веточек кабан деловито похрюкивая то и дело рыл носом место наших раскопок. Светящие золотом огоньки прыгали по верхушкам деревьев, а что-то длинное и фосфоресцирующее обвило нашу трубу змеиными кольцами. Довольная, ухмыляющаяся рожа тем временем охамела настолько, что начала изредка постукивать в окно, но так не разу и не показалась полностью.
По ночам, когда луна была в зените те из местных жителей, что имели голоса, водили хороводы вокруг домика и тянули свои заунывные песни состоявшие из одних интонаций, но не имеющие слов.
Все переменилось внезапно.
Этой ночью что-то не давало мне покоя. В очередной раз я вышел из дома, окинул взглядом просторы и только теперь до меня начало доходить. Пение насекомых исчезло. Вокруг озера царила совершенная тишина. Местные жители все как один недвижимо расселись кое-куда по всей длине берега. Никто из них не шелохнулся, не было даже ветра. Я задрал голову и сразу все понял - луна была полной. Время пришло.
Заглянув обратно в дом я обнаружил комнату Смирнова пустой и снова выбежав на улицу отправился на поиски.
Я нашел его случайно, он стоял рядом с группкой теней у самой воды и отличался от них лишь тем, что его силуэт был не прозрачен. Я подошел ближе и остолбенел.
На самом деле лун было две: Одна из них привычное всем нам желтое ночное светило. Нечто совсем другое снизу. Синее и искаженное отражение в водах Ляшкинского озера. На глади не было волн или кругов, но близнец нашей луны был охвачен движением, он дергался, переливался, крутился вокруг своей оси... а самое главное расширялся. Внутри него начало просвечивать нечто красное и глубокое. Отражение захватывало все больше и больше пространства пока все озеро не осветилось голубоватым сиянием.
Я потянул Смирнова за рукав и с трудом произнес единственное моё слово за долгое время - "Уходим!"
Игорь Михайлович освободился и посмотрев мне глаза с каким-то печальным выражением лица поднял руку. Он постучал двумя пальцами себе по виску и указал вперед. Озеро уже превратилось в дыру. Огромный тоннель предстал моему взору. Он был настолько нереален, что человеческого понимая и любой человеческой фантазии не хватило бы, чтобы представить всю его суть. Отвесные стенки освещались теплым голубым светом и первые духи, вопреки всем законам тяготения, уже направлялись по ним вниз. А там, на самом его дне, едва видный, представал моему взору розовый небосвод. Маленький краешек света чуждого мира, отблески чуждых звезд и чуждой синей луны.
Цепь лопнула.
Страх, сдерживаемый так долго, диким зверем наконец вырвался наружу. Сначала я попятился, потом побежал. Диким животным бегом, не разбирая пути и дороги.
Я врезался в толку каких-то безглазых карликов. Перепрыгнул через что-то живое и склизкое. Переполошил стадо оленей с волчьими головами, миновал сухое дерево с зеленой листвой и бежал, бежал, БЕЖАЛ.
Через лес, через заросли. Ветки до крови хлестали меня по щекам, по открытым рукам, рвали одежду. Кажется они специально пытались меня схватить. Но я не поддавался.
Зверь внутри меня не давал мне переломать кости о старые пни, не давал споткнуться о кусты. Но я не думал об этом. Я хотел только бежать, подальше от этого озера, от всего иррационального бреда, от этой искаженной реальности.
Я не уставал, не чувствовал ссадин, кажется, я готов был бежать всю свою жизнь, только бы подальше.
Но меня схватили. Один из духов, из местных жителей, с металлическим звоном сомкнул челюсти на моей ступне, тело пронзила дикая боль. Я упал.
Отрывки сознания принесли мне образ чьего-то большого плеча. А потом спокойного пути через заросли. Лая собаки. Деревенского дома. Запаха спирта. Бородатого человека и женщины в медицинском халате. Больничной палаты. Все это было похоже на выставку фотографий между которыми показывали одну лишь только темноту.
∗ ∗ ∗
По официальной версии мой преподаватель заблудился в лесу, а я - оправившись на его поиски заблудился тоже и угодил в капкан. Мне очень повезло, что именно в это утро лесничий Захар Павлович проходил этим путем проверяя ловушки. Даже пальцы удалось спасти. В отличие от Игоря Михайловича.
Его так и не нашли.
Я не застал похороны. Говорят в гроб положили его труды, личные вещи, походные записи и зарисовки. Многие понимали, что эта экспедиция будет последней для семидесятипятилетнего профессора кафедры археологии и антропологии. Но все же никто не думал, что он оттуда так и не вернется. В глубине души я надеюсь, что он нашел путь к чуждому миру который так долго хотел найти. Что он переродился и стал одной из маленьких, любопытных теней. Может быть я его еще увижу. Когда снова отправлюсь на Ляшкинское озеро.