Владимир Ткаченко, Максим Кучеренко (группа «Ундервуд»)
Вы путешествовали на паруснике «Крузенштерн». Какие остались впечатления?
МАКСИМ: В Бордо мы плыли от Фарерских островов, занимало это 7 дней. Такой скачок из холодной и очень нордической, суровой реальности в французскую пьяную, теплую землю. А между ними был переход, который запомнился, как абсолютно внепланетарное событие. Это сравнить не с чем, это было очень трогательным, уникальным, человеческим опытом прежде всего.
Когда ты находишься в этом удивительном замкнутом пространстве, когда ты понимаешь, как живут люди моря… У них нет выходных, парусные авралы, которые могут быть и глубокой ночью, очень насыщенная смыслом жизнь. Команда, которая набралась от клуба путешественников Михаила Кожухова - очень интересные люди, неповторимые, было очень комфортно. Психопатов не было, все люди умные, грамотные, интеллигентные.
Тем правилам и законам, по которым существует судно, порядка 500 лет. Как только начались большие трансатлантические переходы, те парусники, те средства, с тех пор практически ничего не изменилось. И в этом есть очень большой кайф, потому что ты попадаешь в систему, где тебе не задают вопросов, и ты не задаешь вопросы. Ты либо в ней, либо нет. Очень приятное ощущение, настолько все отточено, выверено. Это как в больнице или монастыре, похоже на человеческое поле.
Вы помните процесс сочинения первой песни? Вас он удивил, ведь это же определенная алхимия?
МАКСИМ: Чувство одиночества или какие-то непонятные вдохновения сплачивают людей. Мы точно себя спасали в тех условиях, в которых оказались в 1994 году: Крым, все валится, но мы молодые, нам все пофиг, чем больше было грохота, тем веселее. И в этом грохоте появились первые песни. Они были под гитару, очень лирические. Кто слушал «Ундервуд», может выделить лирическую линию. Мы начали как лирики, потому что у нас не было такого громогласного звука, не было такого ассортимента громких инструментов, которые сейчас используются повсеместно. Мы играли под гитару, и это было очень вдохновительно: лирическая волна плюс портвейн, море, девчонки, друзья и южное ночное небо.
ВЛАДИМИР: Я начал писать песни еще в медучилище, когда мне было лет 15, но писал очень мало и выборочно. Это были, скорее, эпизоды подражания, поскольку я слушал определенную музыку, а системно мы уже с Максимом вместе писали песни.
Володя, ты говорил о том, что кинематограф тебе наскучил. Но ведь кино всегда много значило в вашей жизни?
ВЛАДИМИР: Возможно, я это и говорил. Мы говорим иногда какую-то чепуху, а иногда умные вещи. Может быть, было разочарование - в какой-то момент мы так много посмотрели авторских работ, тех, что принято называть арт-хаусом, что смотреть и прикасаться к этому пока не хочется. В моду вошли сериалы, я понимаю, что они забирают уйму времени, что жизнь весьма короткая, поэтому я стараюсь посмотреть немного и отложить. Времени не хватает, но мы играли как-то на фестивале под названием «Игра престолов», и к каждой песне мы делали подводку, высосанную из пальца, к «Игре престолов».
МАКСИМ: Я - неусидчивый человек, дел много, не успеваю. Мне очень нравится документалистика, я ее отсматриваю.
Вы вместе уже 27 лет, как вам удается быть органичной творческой парой?
МАКСИМ: Мы знаем много немузыкальных примеров. Например, если нас слушают уважаемые доктора, то в хирургических отделениях десятилетиями трудятся бок о бок хирурги и анестезиологи, медсестры, младший медицинский персонал. У нас к этому отношение достаточно легкое.
Творческий коллектив, если он придуман, как интересный и по-настоящему желающий играть в «большую игру», то территорий много. Чем уже замысел группы как группы, тем меньше места, а чем шире ты мыслишь, тем больше творческая территория. Нас двое, этого достаточно, считайте, что мы живем в одной квартире, но в этой квартире метров 200.
ВЛАДИМИР: Скажу так – модно ссориться, модно разводиться, но это всего лишь пыль на ветру. На самом деле, чем старше становишься, тем умнее. Лучше прислушиваешься к тому, что с тобой происходит, что происходит в твоей группе, с твоим коллегой, другом, напарником. Поэтому умение договариваться - одно из редких, с этим умением нужно работать, его нужно достигать.
Мы на одном корабле, и если вдруг кто-то покинет корабль, это будет неосторожный шаг, потому что за бортом океана - акулы шоу-бизнеса, и тогда жизнь серьезно укорачивается. Умение договариваться – одно из главных умений.
Расскажите про один из первых концертов на крыше мединститута.
МАКСИМ: Такое было в нашей жизни. Всякие глупости украшают биографию, но во всякой глупости есть что-то человеческое, смелость, порыв. И мы, юные люди, залезли на крышу, ничего сверхъестественного в этом нет. Нас очень поддержало все общежитие, в котором мы жили - парни вывели провода, высушили лужу, которая была на крыше. А крыша была хороша тем, что она была чуть ниже по ярусу, а чуть выше напротив были окна женского общежития. Все это было очень киногенично. Если кто-то захочет снять киноисторию о крымских музыкантах, то первая сцена уже готова. Это действительно было очень киногеничное место.
Группу «Ундервуд» все обожают, особенно творческая интеллигенция. А вы когда-нибудь встречались с теми, кто вас совершенно не любит и не понимает? Какие это люди?
ВЛАДИМИР: Да, встречались. Такие же человекообразные обезьяны, как и мы с вами. Ходят на двух ногах, смотрят в небо, но есть причины, по которым они не любят группу «Ундервуд», причем совершенно искренне и с мотивировкой. Раз у человека есть объяснение, почему он не любит ту или иную группу - ну и что же. Как сказал Иван Бунин, «я не червонец, чтобы всем нравиться».