ВСТРЕЧА пастуха в греческих горах!
Мягкий, приятный ветерок беззвучно скользил по горному перевалу.
Два друга и я стали свидетелями этой заманчивой сцены с выгодной позиции где-то ниже по склону от гребня хребта.Поэтому мы решили остановиться на этой прекрасной смотровой площадке и полюбоваться закатом, куря жирный косяк.
С каждым вдохом тишина становилась все приятнее... пока ее внезапно не прервал лязг камней.
Все трое сразу обратили взоры на источник шума. Темная фигура только что появилась над дальним горизонтом и теперь быстро бежала по тропе к нашей позиции. Когда он приблизился, я понял, что он принадлежит старику.
— Добрый вечер, ребята, — сказал он, остановившись в двух метрах от нас и через несколько мгновений спокойно осматривая нас.
— Добрый вечер, старина, — проговорили мы все одновременно.
«Что привело вас в эти края?» — спросил он тогда каким-то требовательным тоном.
«Просто занимаюсь треккингом; взобрался на вершину горы, — ответил я, указывая на вершину, величественно возвышавшуюся над пейзажем.
"Браво!" — с энтузиазмом воскликнул он. и продолжал задумчиво: «Я поднимался на него сотни раз; нет, тысячи! Раньше я ходил туда чуть ли не каждый второй день… А сейчас прошло уже несколько лет с тех пор, как я делал это в последний раз. Я всегда говорю, что буду, но всегда откладываю. Может быть, я смогу подняться завтра…» – долгая пауза – «…я, должно быть, старею».
— Сколько вам лет, позвольте спросить? — спросил я.
-- Черт бы побрал, если бы знал, -- сказал он с искренним недоумением. "Девяносто восемь? Девяносто девять? Они сказали, что мне было девяносто пять несколько лет назад. Но сколько лет назад это было, я не помню… Стар я все-таки».
— Ты довольно проворный для своего возраста, — заметил я.
«Да, горы сохраняют мою молодость», — подтвердил он.
Тем временем он докурил сигарету и закурил новую от еще горящего конца предыдущей, прежде чем бросить окурок на землю.
— И ты тоже довольно много куришь, а? Я заметил.
«Хм? О да, — сказал он небрежно. «Всегда, с тех пор как я был мальчиком, четыре пачки в день. Что? Ох уж эти ваши доктора в городе, да? Говорят, это вредно. Это убивает тебя, нет? Бред сивой кобылы. Что они знают? Я был уже стар, прежде чем они были изгнаны из кисок своих матерей. Курение тоже помогло мне выздороветь. Я говорю вам."
Косяк тогда был у меня, и я собирался раздать его. Я заметил фамильярность, с которой он смотрел на нее, и протянул к нему руку. — Хочешь закрутку? Я спросил.
— Нет-нет, — пренебрежительно отрезал он, махнув растопыренной, сморщенной рукой. «Я не курю это дерьмо. Я выращиваю свои собственные хорошие вещи. У меня сейчас нет с собой, к сожалению. Если я увижу тебя здесь снова, я угощу тебя настоящей марихуаной.
— Где ты его сажаешь? — спросил я.
Он усмехнулся. — Вон там, — сказал он, неопределенно указывая на обширный лес. «Возле моего убежища».
— Вы часто ночуете здесь, в горах?
"Хм? Гора — мой дом. Я живу здесь постоянно. У меня есть моя хижина; у меня есть мои животные; у меня есть печка; У меня есть моя травка. Мне не так много нужно от деревни. Я хожу туда только один или два раза в месяц».
«Вау, эти козы требуют много внимания, а?»
«Хм, козы? Нет, в основном они прекрасно справляются сами по себе. Я живу здесь, потому что мне это нравится… и чтобы избежать бабушки, моей жены. Ты не знаешь, какая она заноза в заднице».
"Я понимаю. Она ворчит, да?
— Она славная старушка, — как бы извинился он. — Но знаешь, мы восемьдесят лет живем под одной крышей… Это долго, очень долго. Только сама жизнь терпима так долго. В конце концов, ей также лучше быть в моем присутствии».
«А что ты ешь? Я понимаю, что у вас есть мясо и молоко, но достаточно ли этого?»
«Я ненавижу молоко. Я ем только мясо. Овощи, фрукты, хлеб… Я их тоже ненавижу; всегда было. Всю жизнь питаюсь только мясом. Ну, иногда я могу сорвать несколько грибов, чтобы украсить их для разнообразия. В настоящее время я езжу в деревню только для того, чтобы продать молоко и купить сигареты; и увидеть своих праправнуков. Старшая беременна. Я скоро стану пра-пра-прадедушкой».
— У тебя должно быть много потомства, верно?
«Фу, я уже даже не знаю, сколько. У меня было четырнадцать детей; около сотни внуков; дальше, бог его знает. Некоторые в деревне; некоторые в городе; другие в Афинах; довольно много в Америке; в Австралии, Германии, Англии… повсюду. И это не считая ублюдков. Я достиг своей цели в пиках: мое семя разбросано по всему миру. Теперь я могу жить для себя».
К тому времени он выкуривал уже четвертую или пятую сигарету подряд, а нашего косяка уже давно не было. Солнце скрылось за западными гребнями, и только шапка вершины была еще освещена. Пора было собираться.
— Было приятно поговорить с тобой, старина. Но теперь нам придется двигаться дальше. Темнеет. Спокойной ночи, — сказали мы, поднимая рюкзаки.
«Конечно, Бог с тобой», — сказал он носом. На его дряхлых чертах отразилось разочарование. «Приходи как-нибудь поболтать», — добавил он, прежде чем развернуться и отправиться в сторону леса.
