— Так, с доктором мы поговорили. Утро вечера мудренее, завтра решим, что делать и как быть. Рассказывай, почему на речке «почти всё в порядке», а не просто в порядке. Очередная невероятная история приключилась на речке? Пришельцы?
— Насть, а, Насть, да там ничего не приключилось. Ну, почти.— вильнула Амёба и начала тщательно складывать карты, переставлять кружки на столе, смотреть не упало ли под него что-то. Потом буркнула. — Про пришельцев почти угадала.
— Рассказывай. — строго сказала я. — Все эти уловки твои мне уже прекрасно известны.
— Хорошо. Когда мы разобрались с заводом, то на речке стало очень хорошо. Отходов и мусора выше по течению не стало, всё перерабатывалось, поэтому через некоторое время вода стала чистой и прозрачной как слеза крокодила в моменты раскаяния. Я по знакомству нашла очень хорошие водоросли, рассадила их по системе Раковского. Они сильно разрослись, но это только пошло на пользу экосистеме. По своим каналам Василий пригласил к нам толстолобиков и белых амуров. Рыбы такие есть. Так как солнечного света на дне чистой реки было много, рыбам-гостям постоянно было что покушать. Ты бы видела, как аппетитно они хрустят растениями. Потом мы собрались на консилиум вместе с новой речной братией, даже Питон приполз к нам, обсудили, сколько должно быть рыб и прочей живности, чтобы им хватало пищи, но при этом дно оставалось умеренно заросшим. Ввели пропуска, контроль, норму выработки. Крабы при случае щёлкали клешнями и отгоняли непонятливых посторонних толстобрюшиков от нашего дома. Впрочем, вежливым гостям мы всегда были рады. Ты знаешь сколько их? Моя речная икебана занимает самое-пресамое удобное место на дне и составлена из кучи статуй. Кто-то из тайных доброжелателей притащил мне даже статую русалочки. Говорит, заморская. В общем, Насть, приходи как-нибудь посмотреть, я тебя экскурсию проведу.
— Да нет, у меня плохо получается нырять. — ответила я. — Лучше ты сфотографируй мне свой подводный сад.
— Договорились. Куплю себе камеру, подводное фоторужьё, буду для журналов снимать репортажи со дна. Буду как Жак Ив Кусто, только круче. Заработаю себе на термостат, лучше, чем у доктора.
— А камеру на какие шиши будешь брать?
— Так я ведь крабам приделала моторчики на панцири, они стали везде ездить. Все из себя, модные, потом ко мне пришли раки. «Мы», — говорят, — «тоже себе такие хотим. Готовы приплатить, если нас вне очереди обслужат»... А то всю жизнь рачим...
— Ничего себе, ты бизнес развернула на дне. Только вот у меня один вопрос остался: хорошее фоторужьё стоит в три раза дороже термостата, ты хорошо считать умеешь? Математику в школе учить надо было!
— Мда... Об этом я не подумала. Жаль, что в школу не ходила. — ответила Амёба. — Ничего. Разберусь. Не сложнее физики дело. Было бы желание. Так вот, настала у нас идиллия. Всё кругом красиво, спокойно, интересные собеседники, но пришла беда. Место приглянулось городским буржуям.
— Это как?
— Да вот так, Насть. Сначала приехал один. Застолбил участок, сделал беседку, поставил мангал. Что ни выходные, он приезжает, сеть закидывает, водоросли мои путает, рыбу вылавливает. Он в шутку по телефону своё место отдыха Форельском по телефону называл.
Когда рыбачить ему надоедало, он начинал безобразия нарушать и водку пить, а бутылки из-под неё, ты представляешь, прямо в речку кидал! Каждый раз по три ящика пустых бутылок приходилось собирать и относить на берег. Потом за ним потянулись остальные буржуи, каждый своим долгом посчитал выпендриться. У кого кусты декоративнее, у кого беседка лучше. Дошли до строительства деревянных домиков со всеми удобствами... И каждые выходные от каждого из них по три ящика пустых бутылок. Право, и не знаю, куда в них столько водки помещалось. И шуточки у них глупые — «Водка не чай, мало не выпьешь». Терпение речных жителей лопнуло после одного случая.
— Да куда уж больше-то? Они ведь не только пили и безобразия нарушали, но и громкую музыку постоянно включали. — спросила я. — Неужели ещё круче завернули?
— Да, случилась заваруха. К нам заехал на нерест косяк хеков. Они после того, как сделают своё дело, любят высовываться из воды, подышать воздухом, перевести дух. И представляешь, после особо удачного процесса нерестования из воды показались хек и две хекушки. Никого не трогают, смотрят на мир, а в тот момент мимо проходила компания, бутылки выбрасывать в речку примерялась. С пьяных глаз они, когда увидели троицу, подумали, что за ними пожаловали водяные черти, забирать за грехи и прочие безобразия. И давай кидаться стеклотарой. Чуть не убили наповал мирных отдыхающих. Этим-то не закончилось, что в голове крутилось у буржуёв...
Представь, на выходных я лежу и нежусь в своём холодильнике и вдруг подскакиваю от страшного рёва. Какой-то гад алкучий додумался обряд экзорцизмуса провести. Притащил водный мотоцикл на речку и начал на нём туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда. Даже у молчаливых креветок головы разболелись, и глаза повыпучивались...
— Кранты. — только и прокомментировала я.
— Не то слово. — сказала Амёба. — Епона-ужас настоящий. В будние дни мы снова собрались и стали держать совет, как приструнить супостатов. Выход нашли. По знакомству вышли на кальмаров и каракатиц, которые жили ниже по течению реки. Каракатицы поделились с нами сепией, нацедили от души. Кальмары же приготовили нам специальную краску, которая меняет цвет, а ещё светится в темноте. В итоге я набрала сепии в специальные желатиновые пакеты (это Питон с завода позаимствовал для общего дела, но ты не думай, что мы просто так, заодно прочистили канализацию для профилактики) и под покровом ночи разложила их в баки с водой, которой некультурные экзорцизмусы, хулиганы и разгильдяя мылись после бани. Потом целую рабочую неделю ходила по новому посёлку и рисовала страшные рисунки невидимой краской от кальмаров... Особенно хорошо у меня получилось срисовать с натуры хека с двумя шишками на лбу. Выросли, заразины, после двух метких попаданий.
— Уже догадываюсь, что произошло дальше. — улыбнулась я. — Больше в деревне никто не живёт.
— Вроде того. — улыбнулась Амёба. — Час икс настал на выходных. Снова дым коромыслом, пьянка, бутылки из-под коньяка и шампанского в промышленных масштабах, а затем баня. Ты бы слышала, с какими криками они бегали и пытались оттереться от краски... Кое-как отмылись в холодной реке. Потом сидели, зубами стучали полвечера. Самое страшное началось ночью, когда народ решил увеличить концентрацию хмельных напитков в крови. Пили-пили, а темнота-то подступала и подступала,. Когда совсем стемнело, на стенах домов засветились рисунки. Жууууткие, не передать. Последней каплей, прорвавшей плотину ужаса, стала я, когда натянула пальто, широкополую шляпу, круглые чёрные очки и сделала выход...
— И?
— А ты про раков помнишь? Они-то мне моторчиков от души притянули самых разных. Ранец с моторчиком за спину, зажигание, и вот я уже летаю над ними с криками «Ууууу! Вуууу! Буууу!»
— Ты же при этом светилась ярче новогодней ёлки?
— Как ты догадалась?
— Ха-ха-ха-ха. — расхохоталась я. — У нас в институте логику недавно преподавали. Поэтому предположила, что за неделю ты вся перемазалась и пропиталась светящейся в темноте краской.
— Это точно! Видела бы ты, как они драпали. Их пятки натуральным образом сверкали! Самые отчаянные решили через неделю вернуться, проверить, вдруг всё вернулось на круги своя, приняли для храбрости, но не тут-то было. Я снова взлетела и начала вещать: «Покайтесь, ибо потекут реки вспять, и вода окрасится чёрным». Через полчаса никого не осталось, моё «пророчество» сбылось. Они же провели себе водопровод, но не учли, что мы его немного доработали и добавили сепии от каракатиц в трубы. Представляешь, как они струхнули, когда из кранов потекла чернющая-пречернющая вода?
— Представляю. Я бы не на шутку испугалась и больше бы не возвращалась в такое место, где ни с того, ни с сего появляются всякие рисунки, летают поллитрагейсты и из кранов течёт чёрная вода.
— А вот нечего было мусорить. И тишина должна быть на речке.
— И что? Этим дело и закончилось?
— Да нет... Мне потом прятаться пришлось.
— Месть со стороны буржуев?
— Неа. Хуже. — ответила Амёба. — А что-нибудь перекусить есть?
Я только молча закатила глаза...