СЕЗОН 2: ПРЕЗУМПЦИЯ НЕВИНОВНОСТИ
18+
Было тихо. Небо покрывали пышные розовые облака. Солнце золотило их тонкой блестящей корочкой. Лёша брёл по мягкой траве, разбавленной фиалками; он был бос. Запах весеннего луга наполнял его ноздри; ему было спокойно и легко. Луг срывался в крутую холодную ложбину, на дне которой покоился чёрный шатёр. Мираж был чётким и манил Алексея. Спустившись вниз, Лёша откинул чёрную, как ночь, мантию, покрывавшую шатёр, и оказался внутри.
Помещение поражало эпическими размерами, а высоко под потолком, заменявшим небо, горела ослепительная звезда-солнце, освещавшая здание изнутри. Вдоль стен располагались массивные колонны стиля греческой классики. В четырёх углах таинственного храма стояли обнажённые мраморные исполины – атланты. Напрягая свои мощные спины, они поддерживали лежащий на плечах потолок. Лёша любовался их безупречными телами, когда один из гигантов взглянул на него и протянул огромную ладонь. Алексей смело ступил на каменные пальцы, и великан вознёс его к потолку, на второй ярус. Там, среди штор из алого блэкаута, в большой золотой зале красным постельным бельём было устлано бескрайнее ложе, на котором его ждали космодесантники. Их бронзовые тела, подобные телам античных богов, блестели на солнце, а головы увенчивали космические шлемы с тонированным стеклянным забралом, скрывающим лицо. Тонкие стринги врезались в могучую плоть. Соски были напряжены.
Лёша протянул руку к мускулистому телу и дотронулся до стальных грудных мышц, покрытых золотым потом. Забравшись на кровать, Алексей начал стремительно тонуть в пуховых перинах – его затягивала таинственная воронка, подобная зыбучим пескам. Шёлковые простыни окутывали его тело, а космодесантники молча наблюдали, возвышаясь над ним в полном бездействии.
Окончательно утратив опору под ногами, потеряв ориентацию, Лёша полетел вниз, обёрнутый красными простынями. Он преодолел долгий, извилистый путь, прежде чем воронка выплюнула его, и он очутился на изнанке мира. Красный коридор, подобный трубопроводу, закончился, и Алексей оказался в открытом пространстве. Его падение в неизвестность предотвратил кусок алой материи, который шёлковая пропасть выплюнула вместе с ним. Ткань свисала из ниоткуда, а Лёша отчаянно цеплялся за неё, опасаясь бесконечного свободного падения или, что ещё хуже – скорейшего достижения дна и неизбежной смерти. Чёрный беззвёздный космос пленил Алексея, окутав беспросветной пеленой тьмы и ужаса. Пространство снова стало меняться, гравитация претерпела странные метаморфозы: под собственным весом Лёша качнулся в сторону, врезавшись в гладкую бесцветную стену, которая медленно стала менять своё положение с вертикального на горизонтальное. С трудом поднявшись на ноги, Лёша начал озираться по сторонам, но увидел лишь красную тряпку под ногами.
Вокруг простиралась беспредельная пустота.
Взрыв за горизонтом прогремел внезапно. Это была направленная волна, вспышка белого света, вырвавшаяся из-под земли, чистая энергия. Алексей силился бежать, но сияющий вал настиг его, и Лёша взмыл в вышину, ослеплённый и дезориентированный.
Когда ноги вновь ощутили под собой опору, а предметы начали обретать очертания, пред Алексеем возник трон посреди пещеры. Это было каменное изваяние, высеченное в скале. На нём величественно восседал великан – великолепно скроенный титан, ростом в несколько раз больше человека. Его лицо не имело органов: лишённое глаз, носа и губ оно было гладким, как колено. Ноги украшали изысканные сандалии. Когда безликий встал, свод пещеры задрожал, земля зашаталась. Выпрямившись, он снял набедренную повязку, полностью оголив своё великолепное тело. Ниже пояса, между красивых рельефных ног пышным букетом раскинулась яркая рыжая борода.
***
Лёша открыл глаза. Он находился дома, в своей постели. Его «джонсон» пребывал в боевом режиме, а правая рука до белизны в костяшках пальцев сжимала замотанного скотчем Василия. Время уже перевалило за полдень, нужно было поспешить, чтобы успеть в больницу. Алексей протёр глаза и заглянул в кружку, стоявшую рядом с кроватью. Она была пуста. «Пожалуй, на этот раз дойду до туалета», – подумал Лёша про себя и суетливо выбрался из постели.
На кухне его ждал уже давно остывший завтрак, приготовленный отцом. Отец Алексея сидел на диване, задумчиво слушая новости по маленькому пузатому телевизору. Опять говорили что-то про Путина. При виде сына он перевёл взгляд на сонного Лёшу и спросил:
– Тебе разве не сегодня на работу?
– Завтра, пап! – недовольно буркнул Алексей.
Отец Лёши, Пётр Васильевич, – человек серьёзный и малословный. Высокий мужчина с длинными тёмными волосами и округлой эспаньолкой, бывший байкер, ныне специалист-химик, знаток своего дела, работающий на заводе по переработке химических отходов, был на пару лет старше Игоря и на целую голову его выше.
– Опять куда-то собираешься? – спросил он.
– Ага, – отрывисто ответил Лёшка, включая микроволновку.
– Снова к Игорю?
– Не знаю пока, – у него не было желания разговаривать.
Пётр Васильевич ничего не ответил и прибавил звук телевизора.
***
Во вторник в больнице почти не было посетителей. Игорь выглядел совершенно естественно, словно его затянуло в глубокий сон: он лежал неподвижно, а лысину скрывала тугая бинтовая повязка.
– В результате тяжёлой черепно-мозговой травмы был получен ушиб головного мозга, – вещал лечащий врач. – Реакция зрачков слабая, наблюдается фибрилляция отдельных мышц. Обычно пациенты пребывают в таком состоянии от нескольких дней до нескольких недель, разумеется, при надлежащем уходе. Так что остаётся только ждать. Не беспокойтесь, мы прилагаем все усилия, чтобы вернуть вашего товарища.
– Спасибо, – еле слышно отозвался Алексей.
– Я вас оставлю, – доктор направился к выходу.
Алексей кивнул, поджав губы.
– Ну привет, друг, – сказал он грустно, присаживаясь рядом.
Теперь Игорь, пожалуй, стал для Лёши самым близким и родным человеком – даже ближе, чем собственные родители. Мать оставила мальчика ещё до того, как Алексей успел окончить школу, а пропасть между ним и отцом неумолимо росла с каждым днём. Когда он ещё учился в младших классах, то невольно становился свидетелем ежедневных скандалов между родителями, что оставило неизгладимый отпечаток на его хрупком детском сердце. И теперь он как будто остался один, лишившись последнего оплота, единственного приюта – человека, с которым можно было поговорить, которому можно было довериться.
– Добрый день, – брюнет лет сорока вошёл в палату.
Он был довольно худой, среднего роста, с тяжёлым взглядом бледно-голубых глаз на угрюмом лице; на шерстяную кофту с растянутым воротом была надета чёрная дублёнка, а под мышкой зажата папка.
– Старший лейтенант Сабиров, следственный комитет, – он демонстративно и уверенно показал документ. – Вы позволите?
Не дождавшись ответа, он придвинул табурет и сел рядом с Алексеем.
– Разрешите узнать ваше имя, – продолжал старший лейтенант.
– Туманный… Алексей, – неуверенно произнёс Лёша.
Алексей понимал, что происходит, и оттого руки его подрагивали, а колени тряслись. Парировать ему было нечем: он был юрист, но не адвокат. Лёша уже понял, чем закончится этот разговор, и становилось очевидно, что финал будет малоприятным.
– Скажите, Алексей, – абсолютно спокойно обратился к нему Сабиров, – откуда вы знаете пострадавшего?
– Пострадавшего? – не понял Лёша. – А, Игоря… Это друг моего отца.
– Хорошо. Вам известны обстоятельства его поступления в больницу?
– Да, я слышал… он упал… с лестницы! – выдал Лёша первое, что пришло в голову.
– С лестницы, говорите… А от кого вы это слышали?
– Так врачи говорили, – произнёс Туманный растерянно.
– А имя Антон Пегасов вам о чём-то говорит?
Лёша чувствовал, как пот выступает на его спине и лбу, мгновенно охлаждаясь и скатываясь вниз. Комната вокруг пульсировала: сердце ускорилось, а давление поднялось.
– Нет… Не знаю, – язык тяжело ворочался.
– Антон Пегасов в ночь с воскресенья на понедельник доставил Игоря Сурнина в больницу. Мы считаем, что эти люди связаны с пожаром в психлечебнице. Посмотрите на фото. Возможно, вы узнаёте кого-нибудь?
Следователь расстегнул кожаную папку и вынул пачку фотографий, протянув их Алексею. Лёша дрожащей рукой неуверенно взял их. Он слышал, как бьётся сердечная мышца: удары почти оглушили его, превратившись в бесконечную канонаду. Фотографии были чёрно-белые и мутные, определённо сделанные камерами видеонаблюдения. На первой Немец нёс на плечах тело Игоря, за ним шли ДимПёс и Агасфер. Вот ещё одна – на ней бежит Юра Кувалдин. Другая – снова ДимПёс, но почему-то в смирительной рубашке. Опять Немец. Снова Юра. А вот доктор Павловский ведёт Игоря и Агасфера за собой, в запрещённую комнату.
– Нет, – Лёша помотал головой, – не знаю их. Кто это?
– Вот это, – Сабиров указал на Антона, – Антон Пегасов, а это – Игорь Сурнин. Этот человек – доктор Павловский, после пожара он пропал. Кто остальные люди, мы выясняем. Я надеялся, что вы нам поможете.
– Извините, но я не знаю, с кем общается дядя Игорь, – в голосе Лёши появилась еле уловимая твёрдость.
– Вы точно не хотите ничего сказать? – Сабиров давал последний шанс.
– Нет, извините.
– Что ж, очень жаль. Мы полагаем, что пожар был отвлекающим манёвром, чтобы выпустить группу особо опасных преступников. Вы смотрите телевизор? Я вынужден взять ваши координаты и телефон для связи. Возможно, нам ещё понадобится ваша помощь.
Он протянул визитку.
– Это мой телефон. Позвоните, если что-то вспомните.
Записав необходимые данные, Сабиров нарочито любезно улыбнулся и протянул руку. Алексей изобразил вялое подобие рукопожатия своей дрожащей потной конечностью.
– У вас рука мокрая, – заметил Сабиров.
– Это веге-та-тативно с-с-сосудистая дистония, – начал заикаться Лёшка.
Старший лейтенант плотнее укутался в дублёнку, сунул папку под мышку и собрался выходить, когда внезапно обратился к Алексею:
– Последний вопрос. Как зовут вашего отца и где он работает?
– Туманный Петр Васильевич… химик на заводе по переработке отходов, – на удивление чисто и без запинок произнёс Лёша.
– Хорошо. Честь имею, – Сабиров кинул последний взгляд в сторону Алексея и скрылся за дверью.
Лёша стоял, будто в кататоническом ступоре, не в силах дать себе вразумительный отчёт о случившемся. Он был напуган. «Нужно позвонить Антону», – возникла первая логичная мысль в затуманенной голове Туманного.