После смерти старшего кота у нас осталось трое зверушек, воспитанных в одной и той же семье. И какие же они разные!
Вот взять Жирного. Он сварливая бабка, это я уже не раз говорила. Он и ходит, как сварливая бабка, и спит, как она, и мурчит, как она, с пришепетываниями, и даже играет, как сварливая бабка - идет-идет по коридору, каааак даст Гаде по щам клюкой - и по съебкам. И шипит при этом - забижают старушку враги-ироды, со свету сживают, всю пенсию из миски доели!
Гадислав - экстраверт и массовик-затейник. Сплясать - ща спляшем, и уже притопывает задней ногой, спеть - ща хоть про коня споем, хоть Мурку сбацаем, на кулачки - а ну, бабка, выходи сюда. И все-то в нем удаль играет молодецкая, вот прямо в жопе и играет симфоническим оркестром.
А Кусама кошечка уюта, даже сейчас, со всеми своими болячками. Она умеет как-то так по-особому показаться, беленькая лапочка сюда, носик туда, усятки сложила, ушки чуть прижала - и вот уже душа развернулась и обратно свернулась эдаким пушистым клубочком. Да что там, кошь даже в туалете умудряется выглядеть изящно и мило, когда я одной рукой держу ее под грудь, второй за хвост, чтоб не испачкался, а посередине свисает толстенькое не до конца обросшее пузико. И даже бабка с выпендрежником при виде ее немного успокаиваются, что уж говорить о нас. Смотришь на нее - и будто чаю из самовара глотнул.
С конфектами.