Тьма... наступает.
Никто не вправе винить меня за это.
Ненавидьте себя,
ибо лишь ваше слабость и ненависть
принесла это в наш мир.
Теплое летнее солнце ласково освещало берег озера Изумрудной Деревни, что располагалась на севере Диковинного леса. Берег, по которому десять лет назад бродили восставшие из своих могил мертвецы, чей гнев и стремление убивать направлялись могучими злыми духами Гандзи. Десять лет минуло с тех пор, как жестоко обманутая и ослепленная жаждой мести, темная жрица Соен, почти призвала в этот мир повелителя тьмы Манхвана. Целых десять лет, как бесследно исчез тот герой, таинственный последователь школы Пути Хона, никогда не называвший своего имени. Герой, спасший страну Нарю от разорения демоническими полчищами.
И вот теперь, на том самом берегу, поглаживая свой пушистый хвост сидела Биф и в ожидании своего мужа грустно разглядывала водную гладь. Аирю в месте со своим другом Данесом ушли собирать яд пещерных моллюсков, так как он необходим для изготовления большинства лекарственных средств. Солнце стояло в зените, в это время они обычно уже возвращались, обедали, после чего Биф отправлялась в Сосновый Кряж к Храму Ветров продавать яд. Тамошние лекари скупали его по неплохой цене. Но в этот раз явно что-то шло не так, и Биф сильно беспокоилась. Ведь причина для беспокойства у нее была далеко не одна. С тех пор, как таинственный герой сумел объединить все народы Нарю в борьбе против могущественного врага, прошло десять лет, от былого содружества не осталось и следа. Но больше остальных теперь страдали звероподобные лины. Большая часть их народа погибла во время тех страшных событий, а само поселение линов превратилось в руины и пропиталось скверной, проклятием тьмы, из-за которого ступить на ту землю могут разве что призраки и мертвецы. Конечно, были и те кто сочувствовал низкорослым пушистикам и старался им помочь. Но таковых, к сожалению, было совсем не много. Большинство начали видеть в линах уродцев, которые благодаря своим ушам и хвостам довольно сильно отличались от остальных народов.
Их перестали воспринимать как часть общества. Все чаще несчастные лины становились целью для насмешек, издевок и различных мучений. Для живодеров, запытать до смерти лина стало тем же самым что замучить какую-нибудь бродячую собаку, даже чуть приятнее. Мужчин линов не редко забирали толстопузые богатеи, где те служили в качестве рабов, трудясь весь день ради порции еды. Женщины же, так как они своим видом напоминали довольно юных особ других народов, чаще всего попадали в «Дома удовольствий», где к ним так же не проявлялось никакого снисхождения. Как правило, и тем и другим купировали хвосты и уши, что являлось своего рода признаком рабства. Даже если кто-то и сбежит, куда бы он ни пришел, везде сразу поймут, что это беглый раб.
Изумрудная деревня была в принципе не плохим местом. Народ здесь относился очень дружелюбно к ушастым хвостатикам. Кроме разве что высокомерных имперских стражников, которые и простых то жителей не любили, считая их пустоголовым сбродом. Ведь по поручению императрицы, им приходилось охранять эту деревню, и жалование тут было относительно скромным, по отношению к тому что можно было бы получать в Канре. К тому же, как и большинству городских жителей, им было присуща отдельная непонятная ненависть к линам.
Хвостатые друзья запаздывали, что заставляло Биф нервничать еще сильнее. Деревенька хоть и относительно спокойная, но для таких как она и ее муж, безопасных мест в мире больше не осталось. Ее душу все еще жгла горечь воспоминаний о том как зверски был убит ее дух-хранитель, чье материализованное воплощение, обычно в виде кота, является лишь тем линам, кто рождается отмеченными богиней скорби. Такие особи имеют повышенные способности к магии и целительству, но зато довольно не умелые во всех остальных делах. Потому и дух-хранитель, обретя материальную плоть при их рождении, остается с этими линами на всю жизнь. У них образуется настолько крепкая духовная связь, что они способны ощущать чувства и эмоции друг - друга.
В тот раз проходя мимо лагеря братства Кувшина, Биф наткнулась на хозяйничающих там разбойников. Сама она спаслась лишь потому что убегая вместе с Шаемо, так звали ее духа-хранителя, споткнулась и сорвавшись с обрыва упала в реку, бандиты решили что она утонула. Только потом Биф поняла что это Шаемо столкнул ее. Кот спас ей жизнь, сам при этом попав в руки убийц. Он всеми силами старался скрыть от нее свою боль, но Биф все чувствовала, мокрая, замерзшая, на берегу той реки она корчилась от боли, что причиняли ее хранителю. Она чувствовала, как ее спасителя с помощью мечей распяли на чем-то деревянном, чувствовала как в него вонзаются сюрикены и кинжалы словно в какую-то мишень, не просто почувствовала а буквально услышала издевательский пьяный хохот когда один из ножей воткнулся в глаз издыхающего животного. Последнее что запомнила Биф перед тем как потерять сознание, фраза Шаемы :
- Прощай… - это по сей день не давало ей покоя, ведь кот за всю жизнь не произнес ни слова.
Тем временем мужа все небыло, белохвостую лин не покидало чувство тревоги:
«Почему же они так долго?» - думала она, -«Неужели что-то случилось?»
Хоть Аирю с Данесом и говорили ей что бы она не ходила к той пещере, потому как все равно не умеет извлекать яд из склизких насекомых, она все таки решила сходить и проведать их.
Путь не занял много времени, но когда оставалось всего лишь обогнуть огромное дерево, что росло вблизи от входа в пещеру, а затем подняться вверх по склону, линка вдруг услышала незнакомое сиплое хихиканье. Она прижалась спиной к дереву и молясь Большой Восьмерке, что бы с мужем было все в порядке, стала вслушиваться.
- Господин, а зачем они вам все таки нужны? – спросил грубый басовый голос.
- Будет хорошим дополнением к наряду моей невесты. – ответил тот же сиплый голос.
Голоса отдалялись, Биф осторожно выглянула из-за дерева и побледнела.
От пещеры отходили двое, невысокий толстяк в богатых одеждах и здоровяк с огромным окровавленным топором. Сердце белохвостой линки замерло в груди. Громила с топором нес в руке два отрубленных хвоста.
«Не может быть…» - бормотала в ужасе линка – «В рабство!? Их забрали в рабство?»
Ведь как известно безхвостый лин это раб. Едва дождавшись когда эти двое скроются за поворотом, Биф помчалась в пещеру.
«Только бы они были живы! Только бы они были живы!» - бормотала она про себя.
От горя на глаза наворачивались слезы. Факел, обычно горевший в первой зале, был потушен, но фосфорицирующие ядовитые моллюски, что ползали по стенам позволяли и без факела неплохо разглядеть окружение.
Представшая перед ней ужасная картина повергла ее в шок. Прямо у ее ног, лежал рассеченный от плеча до пояса Данес, а чуть по одаль, обезглавленный труп ее мужа. В место хвоста, у него торчал обезображенный ошметок плоти. Похоже он был еще жив и пытался сопротивляться, когда его лишали пушистой части тела. Биф, не в силах проронить и слова, сделала шаг и упала на колени рядом с головой Аирю, на лице бедняги застыла гримаса агонии. Биф прижала голову к груди и в голос зарыдала.
Погас последний луч надежды, уголек в нутри, что разжигает желание жить, окончательно остыл. Вспомнилась вся боль, все обиды унижений за последние десять лет. Снова в ушах прозвучал голос Шаемы: «Прощай…». И это стало последней каплей.
Огромную, образовавшуюся пустоту в душе, заполняла злость и ненависть, отравляя мысли и убивая эмоции, тьма и ярость наполняли ее. Светящиеся ядовитые насекомые обращались в черную, полупрозрачную дымку. Сквозь стены, десять лет назад проклятой скверной пещеры, сочился иной свет, холодный, мертвый. Во тьме отчаянья явилась богиня скорби, а с ней приспешник самого Манхвана.
Биф стояла, с опустошенным взглядом и абсолютным безразличием к происходящему. Богиня скорби присела на одно колено перед линкой, провела рукой по ее щеке и произнесла, медленно словно растягивая:
- Дитя… - после чего некоторое время всматривалась в заплаканные пустые глаза белохвостой линки.
Стоявшее позади черное нечто сделало шаг вперед и полупрозрачный, едва светящийся образ богини скорби растворился. Черное существо, источающее столь же черную дымку скверны, словно тлеющий огарок, приблизилось к напоминающей куклу Биф.
- Contristati in tenebris, fait eodem loco. Et exspectat!* – Раздался скрипучий металлический голос.
Щупальца кроваво-черной дымки скверны потянулись к ней, окутываю линку с ног до головы, опустошенные глаза покрылись черной пеленой, сквозь которую просвечивались белые, словно бесцветные зрачки. Темные, синюшные круги образовались под глазами. Скулы впали, кожа приобрела бледно-серый оттенок, некогда пушистая шерстка хвоста и ушей стала грязно-серая, обвисшая и местами облезла.
А за спиной ожил и встал на ноги безголовый труп…
Contristati in tenebris, fait eodem loco. Et exspectat!* – Скорбящая во тьме, сверши же месть. Он ждет!