На «точке» была интересная традиция — отличившихся «молодых», те, кто на первом году службы проявил себя с хорошей стороны, переводить в следующую стадию еще до приказа МО. «Дедушки» так разнообразили свой досуг и выделяли будущих лидеров после достижения этого срока остальными. Как в последствии оказалось, старшина и, конечно же, ротный, знали об этом от своего «оперативного контингента». Проще говоря — «стукачей».
Не нужно было вылизывать задницы старослужащим или заваливать их подарками. Они сами присматривались к «замене» и проверяли на состоятельность. Мы к тому времени уже приступили к самостоятельному дежурству в техническом здании. Там располагались несколько р/станций Р-140-0.5 БЛ. Линейная аппаратура уплотнения в Аппаратном зале, которая так и называлась ЛАЗ. Дизельная с шкафами возбуждения. Электрощитовая и топливная. Вся эта огромная халабуда имела два входа — основной и аварийный и запиралась на тяжелые засовы. То есть проникнуть в неё неожиданно не смог бы даже Верховный Главнокомандующий. Надо ли говорить, что в этом огромном техническом здании имелось множество тайных полостей и уголков, где пряталось всё, что необходимо было скрыть от зоркого взгляда начальства: дембельские альбомы, парадки, отделанные круче генеральского мундира, заначки спиртного и консервов, в общем все «нищтяки», какие имелись в нашем подразделении, концентрировались в здании связи. Мы обеспечивали передачу Узла Связи штаба дивизии РВСН. На этом предисловие предлагаю завершить.
Наши «старые» приходили в техздание либо под покровом ночи, либо в отсутствии командиров в подразделении. Один дежурный прапорщик не в состоянии отследить перемещения 40 с небольшим человек по территории и всех помещений. Поэтому они снимали с себя ответственность и китель и балдели в канцелярии, оставляя всю власть пресловутой дедовщине. Дедушки приходили в тех.здание по одному и корпели над альбомами. Мы, кто был на дежурстве, со всем рвением старались им помогать, больше для того, чтобы научиться и в последствии делать себе нечто такое же, а скорее всего и лучше. В итоге получилось так, что доделывали дедовские альбомы мы уже сами, совершенствуя и внося, что-то новое. Например, я неплохо рисовал и сильно улучшил рисунки на кальках, что отделяют листы альбома. Мой армейский братан наловчился вырезать красивые буквы из бархатной бумаги и фольги. Наши стариканы были просто в восторге, как поперли в качество их дембельские альбомы и избавили нас с братаном от всяких забот, окромя этого труда. Так мы заслужили право быть переведенными раньше срока.
Перевод не был совсем неожиданным. Саня Кудрявцев после ужина шепнул мне, что после отбоя нужно скрытно прийти в первый бокс, где кучковались водилы и держать себя достойно. Не дрогнуть и вытерпеть до победного…
После отбоя, через 20 минут, когда из канцелярии доносился могучий храп, мы оделись по Уставу и почапали в первый гараж. У «старых» был накрыт шикарный стол. Сало, колбаса, консервы из сайры и мяса, соленые огурчики и даже какие-то сдобные плюшки — изобретение нашего повара Кузьмичева, тоже «дедушки». И он был там.
Собственно перевод представлял собой некий набор условностей, как-то «последняя нагрузка» и наказание за неё.
В грубой форме нам предложили тщательно вымести помещение бокса, не поднимая пыли. Мы подчинились безропотно, принимая правила игры. «Дедушки», естественно сделали вид, что им сильно не понравилось качество уборки и по разу «пробили фанеру». Удар кулаком выше солнечного сплетения. Не больно, но унизительно. Мы выдохнули и сказали, как полагалось по условиям традиции, «спасибо за науку». После этого мне первому предложили снять поясной ремень с бляхой и лечь на лавку спиной кверху. Морду следовало спрятать в свою зимнюю шапку и не издавать ни звука, как больно бы не было. На копчик положили кусок фанеры, чтобы не покалечить и стали лупить бляхой по штанам в районе задницы и ляжек. Меня моим же ремнем Кузя с Кудрявым лупили легонько, жалея нас бедолаг. Садым с Щепой шлепали сильно — звезды от бляхи отпечатались очень отчетливо. Клык и Бульбаш тоже били сильно, но, все-таки жалеючи. 12 ударов за каждый месяц года. Тринадцатый — Гвардейский Четырнадцатый — «на службу». Вообще не понятно. Задница с ляжками горела нещадно, я вцепился зубами изнутри в шапку и молчал как партизан. Адреналин кипел и само понимание того, что ты переходишь в новое качество, придавало сил и немного снимало болевые ощущения. Встань, Черпак! — последовал торжественный приказ. Я встал и принял стойку «Смирно».
Садым вырвал крючок на воротнике и расстегнул верхнюю пуговицу на ПШ. Щепа собрал на мне сапоги в «гармошку». Клык расслабил поясной ремень до недопустимого размера, чтоб он реально висел на я..драх. Кузя подарил значки «Третий Класс» и «Гвардия». (до этого их носить не полагалось). Кудрявый поднес почти полный стакан водки — пей залпом! Садись за стол, черпак! Ешь и пей с нами, теперь ты — самый злой человек в Советской Армии. «Дофига прослужил и дофига осталось»! Я накинулся на еду, хотя есть не так уж сильно хотелось. Просто всё такое вкусное!
Олег скромно стоял у кунга по стойке смирно, глядя на меня с завистью. Но вот вспомнили и о нем: — Ложись на скамейку! Пояс сюда! Последовала та же процедура. Не пикнув, мой названый армейский братан получил свою порцию экзекуций и качаясь от волнения стоял, пока его так же «расслабляли». Кстати сказать, в таком виде нам полагалось продержаться ровно сутки, нагло щеголяя и не стесняясь никого. «Застегнуть тебя имеет право только «шакал» или прапор!» НО и их ты должен избегать! Если не выдержишь, можешь считать себя застегнутым до дембеля. Выкручивайся как хочешь и как сможешь. Покажи как службу понял! ПОНЯЛ?
Мы промычали, что поняли, продолжая уплетать угощение. Дедушки не смеялись, а только подливали нам и себе и подкладывали новые порции колбасы. Перевод в «черпаки» для нас закончился, но нас не прогоняли. Сиди сколь хочешь. Чай пей, ешь плюшки, балдей по полной…
Мы еще погулеванили, потравили анекдоты и, все-таки, отправились спать. Хмеля в башке было уже запредельно.
Не учли только один фактор - «деды» на «точке» кучковались двумя группировками. Не конфликтуя между собой, они держались обособленно. Водилы и технари вокруг Садыма в первом боксе, остальные — вокруг Батона в каптерке. Так вот этих «других» на перевод не пригласили и даже не собирались. А они затаили в душе хамство и недовольство. На следующий день Батон предпринял попытку нас «застегнуть». Об этом рассказываю дальше… Продолжение здесь
Всем читателям — мира и счастья! Берегите себя! Мойте руки! И подписывайтесь на мой канал.