В эту ночь мне не спится. Ворочаюсь с боку на бок, тревожа спящего рядом Рейна. Мучаюсь от ощущения, что душно, хотя мы погасили очаг и прохладный ночной воздух наполняет нашу маленькую, укутанную темнотой пещеру. Сердце колотится часто-часто, на висках выступает пот, и матка каменеет, как будто пытаясь плотнее обнять совсем ещё крохотного волчонка, поселившегося в ней.
Мне так тревожно и страшно, что это предвестники выкидыша.
Робко надеялась, что всё получится, и я каким-то чудом выживу и доношу, но уверенности не было. Оставалось только молиться. И я молилась. Тихо, горячо, беззвучно, чтобы не мешать спать Рейну. Завтра у него тяжёлый день или даже два, как пойдёт, очередная разведка в чужих землях, и ему необходимо выспаться, чтобы быть сильным ради нас. Что-то важное они не могли найти, уходили всё дальше и дальше и методично прочёсывали территорию враждебных стай.
Как только начинает сереть, намекая на скорый рассвет, осторожно выползаю из-под шкур. Рейнхард хмурится во сне, переворачиваясь на другой бок. Застываю, наблюдая за ним. Нет, не проснулся – спит. Надеваю штаны, майку, накидываю сверху плащ и совершенно бесшумно выскальзываю из нашей пещеры. На улице свежо и влажно, как бывает только на рассвете. Ноги мокнут от обильной росы, от дыхания клубится едва заметный пар.
Поёжившись и плотнее закутавшись в плащ, бреду по тропинке к берёзовой роще, расположенной в глубине долины, у противоположной стены ржавого каменного котла. Тихо и пустынно, ни души вокруг. Птицы ещё не проснулись, а ночные сверчки уже легли спать, и только ветер колышет листья на деревьях, а под ногами с тихим шелестом приминается трава. Мне так сладко дышится сейчас. Наверное, потому, что не знаю, сколько ещё встречу рассветов. Прошло две недели с начала игры, и до финала осталось четырнадцать дней.
Берёзовая роща, в которую захожу, пахнет для меня по-особенному, Родиной. От этого приятного запаха немного кружится голова и становится теплее на душе. Люблю тут бывать и, именно, здесь, на полянке у самой скалы, меня учит обращаться с оружием Тор. Он говорил мне, что и у него это любимое место в стае.
И всё же встретить вождя здесь, именно, сейчас готова не была. Когда увидела его издалека, сначала замерла от неожиданности, а после испытала разочарование. Уже хотела развернуться и пойти обратно, но Тор, конечно, меня уже заметил и решил не скрывать этого.
– Дарина? Девочка, иди сюда, – его низкий хриплый голос мягко давит на мою волю.
Немного помявшись в нерешительности, подчиняюсь и иду к вождю. Тор сидит на длинном бревне и лениво проводит ножом по ремню, исподлобья наблюдая за мной. Сажусь рядом, складываю руки на коленях. Жду, когда скажет, зачем позвал. Старик ничего не делает «просто так».
– Не спится? – интересуется Тор, переводя взгляд на затачиваемый нож – Боишься?
– Да, – честно признаюсь и добавляю, запнувшись и непроизвольно прижав ладонь к животу, – Очень… Больше всего боюсь потерять… Глупо, да?
Тор кидает на меня быстрый взгляд, хмыкает и отворачивается.
– Ты же волчица, девочка. Не бойся!
– Да какая волчица, – горько усмехаюсь, – Это обоняние, и зрение, и… Это же всё обострилось из-за метки и беременности!
– ЭТО ТЫ! – с нажимом говорит вождь, рассматривая блестящее лезвие заточенного ножа в вытянутой руке, – Ты волк, Дарина. Хоть и без волка.
– Это как? – не понимаю я, – Что Вы имеете ввиду?
Тор жуёт губы, выдерживая паузу, словно, решает, стоит ли продолжать, а потом поворачивается ко мне, уперев ладони в колени и немного сгорбившись.
– Выродок ты, девочка моя, – выдает вкрадчиво, – Мой выродок! Необоротная волчица. Видно, слишком много человеческой крови в тебе набралось. Моя мать была человеком, и твоя – тоже. Обычно волчьи гены, всё равно, сильнее, сколько не разбавляй, но вот… Бывает и так.
Отлично слышу его слова, но вот смысл их… Он доходит постепенно, как будто с опозданием, и растекается по мне волнами нервной слабости. Что?!
– Не знаю, слышала ли ты о таких. Наверное, слышала… – продолжает тем временем Тор, сверля меня своими мутными жёлтыми глазами, – Если слышала, то знаешь, оборотни выродков не признают и скрывают, потому что это позор и пятно в родословной. Значит, ты слабый волк, если не смог передать зверя своему ребёнку. И велик шанс, что у его братьев или сестёр тоже потом родятся выродки. Поэтому никто не возьмёт их в пару, опасаясь подобного. По-хорошему, должен был тебя убить, девочка, но…
– Как убить?! А мама?!
– Я не смог. Хотел утопить, когда тебе исполнилось двенадцать, а твоя волчица так и не проснулась… Но других детей у меня не было. Ради кого мне хранить тайну, что в моём роду завелись выродки?
– Никто не знал?
– Да, никто не знал, что ты от меня, домашние, конечно, подозревали или догадывались. Сам ещё на раннем сроке понял, что с плодом что-то не так, но твоя мама упросила дать ей доносить и родить. Любил, не смог отказать. Сочинила для всех сказку о кузнеце, которого встретила на ежегодной ярмарке, что от него она тебя и нагуляла. Вот так!
Тор замолчал. Я тоже. Не знала, что на это сказать.
Мысль, что он – мой отец, не укладывалась в голове.
«Я – оборотень?! Ещё и выродок?!»
Это было слишком сложно вот так вот сразу осознать…
– А уже после, – вздохнул Тор, сводя на переносице седые кустистые брови, – Я попросил одного врача подхимичить с твоими анализами и вылить волчью кровь, чтобы по всем документам ты была обычным человеком. Но я никак не предполагал, что, когда тебя будут проверять на пригодность быть чревоматерью, это не обнаружат. А вот… Гляди! Хотя МиРаЖи плевать какой ты расы, главное – совместимость. А ты, как волчица, безусловно, совместима с волком, но только со своим. От остальных ты, либо, вообще, не сможешь зачать, либо выносишь на волчьих гормонах, которые тебе, как человеку, никто не додумался назначить. Отсюда и выкидыши твои, девочка, от прошлого твоего волка, но теперь всё будет иначе…
Инстинктивно закрываю живот руками от его пронизывающего взгляда.
– Мать никогда мне не говорила… Что Вы… – запинаюсь, не могу произнести это вслух.
– А что бы это изменило? – Тор выгибает седую бровь, – Ничего! Признать я бы тебя, всё равно, не признал. Это пошатнуло бы моё положение в обществе. Единственная дочь – выродок! Все мои друзья от меня отвернулись бы! Пока я был наместником, их поддержка в совете была мне очень важна.
– Тогда зачем Вы мне сейчас рассказали?
– Чтобы ты лучше понимала себя и не боялась. Не надо бояться, девочка! Ты гораздо сильнее, чем думаешь. Но пока, Дарина, держи это в секрете! Даже пилоту не говори! Этот наш разговор только для тебя!
Так мы и сидели, молча, на большом, сыром от росы бревне, пока над нами не завис шелестящий дрон с картонной коробкой в лапах. Нарушая безмятежную тишину раннего утра, мой ошейник начал предупреждающе пищать и вибрировать. Мы оба вскочили от удивления. Спустя мгновение к ногам упала небольшая посылка, наклонилась и извлекла из упаковки банку с витаминами для беременных и записку с назначениями врача: «По 1 таб. 2 р/д после еды. Д-р Х.»
Тор аккуратно забрал из моих рук лекарство, открыл и подозрительно принюхался.
– Знаешь, от кого? – спросил меня осторожно.
– Наверное, от доктора Эрнеста Хартманна, больше некому… Трижды лежала у него на сохранении в Берлине... Тут 60 таблеток! – прочитала я и задрожала всем телом – Мне жить осталось две недели!
Лицо скривилось в скорбной гримасе, и горячие, непрошенные слёзы хлынули из глаз. Колени внезапно ослабли, и приземлилась прямо в сырую траву у ног отца.
Совсем расклеилась на фоне беременности и откровений Тора...
– Не переживай, девочка моя! Всё будет хорошо! – вождь вдруг тоже присел и обнял меня, закрывая собой от всего мира, – Принимай по две таблетки два раза в день! Я чую в твоём чреве двух крепких волчат, сына и дочь, тебе понадобится очень много сил!