Солнечные лучи настойчиво пробивались сквозь тонкую занавеску и заставляло Лялю жмуриться. Наступило утро, и, как бы этого не хотелось, пришла пора просыпаться. Женщина перевела взгляд на спящего рядом мужа и убрала волосы со своего лица, чтобы получше разглядеть его, налюбоваться им, борясь с желанием разбудить, обнять, расцеловать.
Дима крепко спал, его дыхание было медленным и глубоким. «Интересно, что ему снится?» - подумала Ляля и снова убрала с лица назойливые волосы.
Она бесшумно потянулась и села на кровати, протянув руки к шелковому халату и накинув его на плечи. Судя по тому, что происходило за окном, наступила настоящая весна: с крыш вовсю капало, птицы пели, а солнце нагло светило в окна, намекая на то, что скоро придет настоящее летнее тепло. Ляля встала с кровати и задернула шторы поплотней, чтобы лишний луч солнца не побеспокоил сон ее дорогого супруга.
Ляля повернулась спиной к окну и еще раз посмотрела на Диму: он спал, лежа на спине и раскинув руки в стороны. Его правая рука слегка подергивалась во сне, и Ляля улыбнулась, заметив это. Она почему-то вспомнила, как в самом начале их супружеской жизни Дима частенько возвращался домой под утро, нетрезвый и возбужденный: ему хотелось говорить, спорить, в общем, поставить весь дом на уши, оповещая о своем возвращении. Ляля усмехнулась, вспомнив тогдашнюю свою реакцию на его «гулянки»: она плакала, била посуду, кричала на него, между ними даже порой завязывалась борьба.
Ляля несколько раз порывалась уйти от мужа, устав от его вечных ночных прогулок с друзьями, безответных звонков, его дурной привычки забывать о том, какой сегодня день, и что он значит для их семьи. Тогда новоиспеченной жене все это казалось настоящей катастрофой, и Ляля сильно переживала по поводу того, что зря вышла замуж, совершив ошибку.
Ляля надела на ноги теплые тапочки и прошла в другую комнату, осторожно прикрыв за собой дверь в спальню. По пути на кухню, где она планировала выпить долгожданную и уже ставшую ритуалом чашку горячего крепкого чая, она заглянула в детскую комнату и удостоверилась в том, что сын еще спит.
Еще раз хорошенько потянувшись, Ляля уселась в удобное кухонное кресло, которое выбирала сама: когда делали ремонт в квартире, ей казалось, что настала очередная волна их конфликтов с мужем, но и этот тяжелый «ремонтный» период они пережили почти без ссор и развода. Ляля даже улыбнулась, вспомнив, как она самолично разбивала кафель не того оттенка, как смотрел на нее огромными удивленными глазами муж, видя ее негодование.
Шли годы, отношения в их семье менялись, как и менялись они сами. Подумав об этом, Ляля машинально посмотрела в свое отражение в зеркале, висевшим на кухне рядом с выходом. Все равно, хоть и прошло больше семи лет с момента свадьбы, она не стала выглядеть хуже и не стала меньше любить своего мужа. А еще она очень сильно хотела второго ребенка, но пока Дима был против.
- Мамочка! – послышался из детской голос Егора, и Ляля, отставив недопитым чай, направилась в спальню к сыну.
После утреннего умывания и переодевания, Ляля оставила сына в его комнате, а сама направилась на кухню, чтобы приготовить завтрак. Была суббота, а, значит, время сырников. Такая была у них традиция: по субботам сырники, а по воскресеньям – блинчики.
Дима проснулся от приятного аромата жареных сырников, который распространился по всей квартире. Он сладко потянулся на кровати и подумал о том, что можно было бы еще поспать полчасика или даже часик. Посмотрев на жену, Дима снова задался немым вопросом о том, как же так они смогли сохранить свои отношения несмотря на столько сложностей и недопониманий?
Как же так получилось, что Ляля осталась рядом с ним и находится вместе с ним уже больше семи лет? Дело не в любви или привязанности, а в ее терпении, которому всегда поражался эмоциональный Дмитрий. Для него терпеть то, что приносит неудобства и дискомфорт было не по нраву. Как только он начинал ощущать, что рядом с женщиной ему плохо, что она давит на него своей ревностью и желанием обладать им целиком и полностью, Дмитрий тут же «делал ноги». А Ляля, вроде и ревновала, но в то же время была отходчивой и терпеливой.
Дима приподнялся на кровати и с улыбкой встретил свою супругу, которая вошла в спальню с маленьким столиком для завтрака. На нем дымилась горка сырников и чашка ароматного чая с мятой: все, как он любил. Это тоже было их «выходной традицией». Конечно, в дни, когда Ляля обижалась на мужа из-за его поведения, она игнорировала такие широкие жесты, но, если у нее было хорошее настроение, она обязательно баловала своего мужчину.
Вслед за Лялей в спальню внесся Егор, с перемазанными сгущенкой губами:
- Папа! Сырники – класс!
Ляля рассмеялась и аккуратно отодвинула сына:
- Будь осторожен, у папы в чашке горячий чай. Он может обжечься или обжечь тебя. Будет рана, и она будет болеть.
- Как тогда, когда я грохнулся с велосипеда и разбил колено? – уточнил Егор, отходя подальше от огромной дымящейся чашки.
- Именно так, или даже больше, - строгим голосом ответила мама, и мальчик пулей вылетел из комнаты, чтобы оказаться на максимально безопасном расстоянии от объекта, способного причинить ему боль.
- Вкусно? – с улыбкой спросила Ляля, с любовью глядя на Диму, который с аппетитом уплетал ее кулинарный шедевр.
- Как всегда – изумительно, - он улыбнулся и слегка коснулся ее руки своей рукой.
Ляля улыбнулась в ответ мужу, а потом продолжила наблюдать за тем, как он ел ее сырники. В ее взгляде было столько любви, столько преданности, столько счастья, что она сама не понимала, чем заслужила такую жизнь. Может быть, все те ссоры и размолвки, что оставались в прошлом, и были испытаниями, а теперь пришло время наслаждаться настоящим семейным теплом и идеальными отношениями с мужем?
Ляля только хотела что-то сказать, но не успела: в дверь позвонили. Муж с женой переглянулись между собой, ведь никто из них не ждал гостей с утра пораньше в субботу. На следующий день было восьмое марта, можно было предположить, что могут прийти гости или доставщик цветов, но кто мог нарушить семейный покой утром субботы?
- Ты ждешь кого-то? – спросила Ляля, глядя на Диму. Он отрицательно замотал головой, отставив чашку с чаем. В прихожую выбежал Егор, он громко объявил родителям о том, что за дверью стоит какой-то незнакомый дядя, что стало еще большим удивлением для супругов. Если бы это была мама Димы или сестра Ляли, удивляться не стоило, но кем был мужчина, которого Егор увидел через глазок?
- Может быть, сосед? – предположила Ляля, поднимаясь с постели, но Дима уже успел схватить ее за руку.
- Я сам открою.
Ляля молча наблюдала за тем, как ее муж поднялся, накинул халат и прошел в прихожую. Потом она услышала звук открывавшейся двери, потом незнакомый мужской голос.
- Привет, - сказал Дима, и Ляля напряглась. Голос мужа ей не понравился, он звучал странно, как будто это вовсе не Дима говорил с кем-то.
- Обнимемся? – мужской голос звучал насмешливо, и Ляле стало жутко интересно, кто мог приехать к ним с утра в субботу, да еще и предлагал Диме объятия.
- Зачем ты приехал? – снова послышался голос Димы, на этот раз недовольный. – Я не приглашал тебя.
- А что, для того, чтобы увидеться с родным братом, нужно приглашение?
Ляля подскочила с постели и выбежала в прихожую. Там стоял высокий молодой человек, чем-то напоминавший внешне Диму. Ее муж был таким лет пять назад, если не больше. Ляля ошарашенно смотрела на мужчин, она совсем забыла о том, что у Димы был родной брат и уж тем более, не ждала его в гости.
- А это и есть твоя Лялька? – пренебрежительно спросил молодой человек, а Дима явно был разъярен.
- Не Лялька, а Людмила, - вместо мужа ответила Ляля, - а вы – Николай?
- Значит, говорил жене про своего брата-неудачника, - усмехнулся Николай и протянул Ляле руку. Она хотела пожать ее, но Дима успел отодвинуть руку брата в сторону.
Потом втроем прошли в кухню, Егор стоял у входа, но не решался присесть вместе со взрослыми за стол. Разговор не клеился, и Ляля поняла, что между братьями произошло нечто неприятное, о чем оба вслух не говорили. Конечно, Дима не скрывал от Ляли того факта, что у него есть младший брат, но Ляля знала о том, что Николай жил в другом городе, с Димой почти не общался, а что уж случилось в их совместном прошлом, Ляля не решалась выяснять. Теперь Николай был у них, вел себя как ни в чем не бывало, а вот Дима явно нервничал и не проявлял энтузиазма к общению с братом.
- Я пойду заправлю кровать, - Ляля поднялась из-за стола, решив, что братьям следует остаться наедине. Они сидели за столом уже с четверть часа, но за это время ни Дима, ни Николай не проронили ни слова.
Взяв за руку сына, Ляля вышла из кухни, плотно прикрыв за собой дверь. Заправила кровать, потом посидела в комнате сына и вместе с Егором посмотрела мультик, сама же она напряженно вслушивалась в мужской разговор, обрывки которого доносились из кухни. Звук телевизора был слишком громким, и Ляля никак не могла разобрать, о чем именно разговаривали братья.
Через несколько минут в комнату заглянул Дима и поманил Лялю рукой.
- Он останется у нас. Ненадолго, - сообщил Дима, а лицо его при этом было напряженным, - но если ты против, я все переиграю.
Ляля замотала головой:
- Я не против, это ведь твой брат. Только я не понимаю, почему за семь лет нашей совместной жизни он ни разу не появился. Где он был?
Дима пожал плечами и отвел взгляд в сторону:
- Жил в другом городе, пытался построить семью и карьеру. Ничего не вышло, а возвращаться к родителям было слишком поздно: и мать, и отец умерли. Вот и приехал ко мне, потому что деваться больше некуда.
- Хорошо, - Ляля согласно кивнула, - а потом что? Куда он денется?
Дима нахмурился, вопросы жены казались ему явно излишними:
- Я не знаю! Ляля, не задавай мне сейчас вопросов, ответов на которые у меня нет!
- Хорошо, не буду, - согласно кивнула Ляля, стараясь сгладить напряжение между ней и мужем. Нет, не нужно Диме нервничать, и Ляля не хочет быть источником недовольства для своего любимого мужа.
Николая пришлось поселить в детской, потому что гостиная была проходной комнатой, что создавало для молодого мужчины неудобства. Егор сначала поплакал, не желая временно перебираться в комнату к родителям, а узнав о том, что отец разрешит ему пользоваться своей приставкой, тут же забыл про слезы и обиды.
Ложась в ту ночь спать, Ляля чувствовала, что что-то изменилось. Эти изменения были незаметными, невидимыми, но она буквально кожей ощущала, что что-то произошло. Николай, который с тех пор, как Ляля передала ему чистое постельное белье, так и не выходил из детской комнаты, был каким-то странным, казался чужим, и из-за этого Ляля никак не могла расслабиться в собственном доме. Еще она видела, как переменился муж, Дима молчал, хмурился и почти не обращал внимания ни на жену, ни на сына.
Утром Ляля проснулась одна. Егор спал в детской кроватке, принесенной из его комнаты, и Ляля осторожно поднялась к сыну и накрыла его съехавшим набок одеяльцем. За окном уже не светило солнце, там было пасмурно и словно начинался снег. Еще вчера все казалось другим: светлым, добрым, хорошим, даже погода. А сегодня в международный женский день, как будто что-то надломилось: и за окном, и в доме.
- Это тебе, - в комнату вошел Дима и протянул Ляле букет красных роз. Она улыбнулась и вздохнула с облегчением. Обняв и поцеловав мужа, Ляля перевела дух в надежде на то, что все снова станет таким же, каким было в последние месяцы.
- С праздником, мама! – в кроватке показалось заспанное лицо Егора, и Ляля наклонилась, чтобы поцеловать сына.
Потом сидели на кухне, ели торт, а не воскресные блинчики, все же это был праздник. Болтали, смеялись, до тех пор, пока в кухне не появился Николай. Дима тут же подскочил со стула и вышел из кухни, а Ляля растерялась и предложила гостью чай.
- С праздником тебя, - сказал Николай и словно бы попытался поцеловать Лялю, но она тут же отпрянула. Налила молодому мужчине чай, поставила тарелку с нарезанным сыром и колбасой, отрезала кусочек торта.
- Я поеду на работу, - сказал Дима, а Ляля удивленно покосилась на мужа.
- Дима, сегодня же праздник, какая работа?
- Там груз пришел, который задержался, надо принять. Не звать же девчонок в праздничный день.
Ляля обиделась, но виду постаралась не показывать. Егор, пользуясь случаем, тут же убежал в комнату родителей и засел перед телевизором. Ляля чувствовала неловкость, а еще ее смущал взгляд Николая, которым тот буквально испепелял ее.
- Что тебе Димка про меня рассказывал? – неожиданно спросил Николай, а Ляля, мывшая посуду, вздрогнула от резкого вопроса.
- Ничего, - это был честный ответ, - Дима про тебя вообще не говорил. То есть, я знала о том, что у него есть младший брат, а что и как было между вами, я не уточняла.
- А ничего хорошего и не было, - хмыкнул Николай, - и ведь Димка считает, что я во всем виноват, а с себя давно всю вину снял.
- Вину? – Ляля выключила воду и с удивлением посмотрела на Николая. О какой вине он вообще говорил? Ни разу Дима не рассказывал жене о том, что он был в чем-то виноват перед младшим братом.
- Ага, вину, - Николай кивнул, - за то, что будущее мое сломал, да что будущее, он жизнь мне поломал…
Ляля похолодела. Что говорил этот мужчина? Что такого ужасного сделал Дима, что «поломал» жизнь Николаю? Она хотела задать вопрос, но тут ее из комнаты позвал Егор, и Ляля удалилась из кухни, так и не выяснив подробностей.
Дима вернулся после обеда, привез фрукты и шампанское, которое открыл в спальне.
- Не хочу сидеть на кухне или в гостиной, - пояснил он, - там этот… Не хочу с ним пересекаться.
Ляля, планировавшая задать Диме вопрос о том, что же за вина такая была у старшего брата перед младшим, решила, что это было не то время, когда стоило выяснять отношения. Выпили по бокалу шампанского, потом позвонили матери Ляли, ее сестре, всех поздравили, а после легли спать.
Засыпая, Ляля вдруг ощутила, что не чувствует себя в собственном доме в безопасности. Рядом был муж, а еще за стеной был посторонний человек с тяжелым взглядом. Обиженный на Диму, державший, возможно, камень за пазухой. Ляле было неприятно, хотелось уйти из дома, и она даже подумала о том, что было бы неплохо на время перебраться к матери вместе с Егором. Конечно, добираться до работы и детского сада из-за города было не очень удобно, но зато Ляля бы чувствовала себя в безопасности. Но вот как оставить Диму наедине с братом? А вдруг случится что-то неприятное, а Ляля будет далеко?
Утром Дима снова уехал на работу, хотя понедельник был объявлен нерабочим днем. Ляля до последнего не хотела выходить из комнаты, валялась в постели, читала книгу, смотрела телевизор, а Егор притащил из кухни фрукты и остатки торта. Потом все же пришлось подняться, чтобы привести себя в порядок и съездить к матери, чтобы поздравить ее с праздником 8 Марта.
В ванной Ляля столкнулась с Николаем. Он усмехнулся, увидев ее переменившееся лицо, демонстративно вышел, пропустив ее в ванную, а сам продолжал смотреть на нее пронизывающе-неприятным взглядом.
- Не хочешь у меня ничего спросить? – усмехнувшись, спросил Николай, а Ляля, вместо ответа, закрыла дверь в ванную и перевела дух. Она понимала, что ведет себя негостеприимно, некрасиво, невежливо и так далее, но не могла с собой ничего поделать. Конечно, она хотела спросить у Николая, о какой вине Димы он говорил накануне, но так и не решилась.
Эта мысль не давала ей покоя, а взгляды, которые бросал на нее брат мужа, Ляле совсем не нравились. Без особого настроения она съездила к матери, поздравила ее с праздником, а потом вместе с мужем они поехали домой. Дима был напряжен, ни о чем не разговаривал с женой, как будто это была вина Ляли в том, что к ним без приглашения заявился Николай.
- Он что-то тебе говорил? – спросил муж, когда машина остановилась возле дома. Ляля затравленно посмотрела на Диму и замотала головой. Как же так? Куда делись их идеальные супружеские отношения, почему муж так с ней разговаривает? В голосе Димы не было ни ласки, ни любви, ничего. Как будто прежнего Диму заменили другим человеком, словно он стал чужим, отстраненным, незнакомым.
- Он смотрит на меня странно, - наконец ответила Ляля, решив, что хоть в чем-то будет честна перед мужем, - мне не нравится его взгляд, а еще не нравится то, что он живет у нас.
В разговоре имя «Николай» не звучало, но оба отлично знали о том, кого именно имеют в виду. Дима сжал руль руками так, что побелели костяшки пальцев, и Ляле снова стало не по себе.
- Будет лучше, если вы временно поживете у твоей мамы, - сухо произнес Дима, а Ляля почувствовала, как внутри все опустилось. Только не это! Только не разлука! Они столько лет выстраивали свои отношения, прошли через массу ссор, недомолвок, ревности и недопонимания, чтобы теперь, когда отношения стали такими близкими и доверительными, расстаться из-за младшего брата Димы. Нет, не сможет Ляля спокойно жить у матери, зная о том, что ее муж терпит в доме присутствие своего странного брата.
- Я не хочу, Дима, - тихо возразила Ляля, - лучше пусть он уедет. Ты можешь сделать так?
- Он мой брат, - ответил Дима, - я не могу его выгнать на улицу. У него нет ни работы, ни денег, ни семьи. Куда он пойдет? Снова натворит кучу дел, которые разгребать придется мне.
- А мы – твоя семья, - Ляля почти что плакала, - я не хочу жить отдельно от тебя. Что мы скажем Егору?
Сын спал на заднем сиденье, к счастью, не слыша разговора родителей. Ляля хотела разрыдаться, но понимала, что спорить с мужем было бесполезно. Дима был прав, будет лучше, если они временно поживут без присутствия Николая в их жизни.
- Скажем, что я затеял ремонт. Все, Ляля, я решил. Так будет лучше.
Она молча вышла из машины, разбудила Егора, а потом все вместе поднялись наверх. В кухне было не прибрано, на столе валялись пустые бутылки от пива, куски хлеба, пачки от чипсов. Пока супругов не было дома, Николай, видимо, устроил для себя разгрузочный день.
- Подонок, - процедил сквозь зубы Дима, а сам хотел ринуться в детскую, но Ляля схватила его за руку.
- Прошу тебя, не устраивай скандалов, - взмолилась она, - не при ребенке. Умоляю, Дима!
Он остановился, а Ляля, убравшись в кухне, быстро приняла душ, проконтролировала, чтобы Егор помылся и надел пижаму, а потом легла в постель к мужу.
- Завтра вечером я вас отвезу к твоей матери, - холодно произнес Дима, - так больше продолжаться не может.
- Пообещай мне, что ты не наделаешь глупостей, - с мольбой в голосе произнесла Ляля, но муж ей ничего не ответил.
Утром он рано уехал на работу, забрав Егора, чтобы по пути завезти его в детский сад, а Ляля снова столкнулась с Николаем у входа в ванную.
- Что, муженек решил избавиться от тебя и сына? – снова усмешка играла на губах у Николая, а взгляд был тем же колким и неприятным. – Так и не сказал тебе, почему не хочет, чтобы ты находилась рядом с его братом?
- Ты мне скажи! – с вызовом произнесла Ляля. – Что ты говорил про Диму? Давай же, открой мне глаза!
Она говорила громко, почти истерически, понимая, что плохо себя контролирует.
- Твой муж – свинья, - коротко ответил Николай, - боится оставлять тебя рядом со мной, боится, что я отомщу ему за то, как он поступил со мной много лет назад.
Ляля почувствовала слабость в ногах, но все равно продолжала смотреть в глаза Николаю.
- Что же он сделал? За что тебе ему мстить?
Мужчина опять усмехнулся:
- За то, что он девчонку у меня увел. Моя невеста изменила мне с твоим муженьком, а теперь он решил спрятать тебя, чтобы я также не поступил с ним. Трус он, тряпка! Каким был, таким и остался. Приятно тебе осознавать, что ты живешь с таким человеком?
Ляля заскочила в ванную и закрыла за собой дверь. Сердце бешено стучало в груди, слезы наворачивались на глаза. Неужели это правда? Ляля знала о том, что у Димы в прошлом была девушка, но о том, что муж отбил ее у своего младшего брата, Ляля не догадывалась. Неужели Николай думает, что сможет точно также поступить с Димой? Да Ляля никогда…
Стук в дверь заставил ее вздрогнуть:
- Что? Испугалась? Также как и он?
- Отстань от меня! Или я позвоню Диме и все ему расскажу!
- Телефон тут остался, не позвонишь. Выходи давай.
Ляля с ужасом поняла, что Николай пытается выломать хлипкую дверь в ванную. Замок был слабым, и сильному мужчине ничего не мешало с легкостью попасть в ванную. Она заметалась, а потом увидела распахнувшуюся дверь, разъяренное лицо Николая, его оскаленные зубы.
- Не трогай меня! – Ляля схватилась за бритву, но сама пока не понимала, как может ею нанести вред мужчине. Увидев попытки Ляли защититься, Николай только расхохотался. Тянул к ней руки, пытался стянуть с Ляли халат. Она отбивалась, кричала и пыталась оттолкнуть Николая, однако, это у нее получалось плохо. Она была слабой и беззащитной, а муж был далеко.
У Николая получилось стянуть с ее плеч халат, он хватал ее руками за обнаженные плечи и пытался прижать к себе. Ляля сопротивлялась из последних сил, а сама уже представляла себе самое худшее.
Она не успела понять, в какой момент в квартире оказался Дима. Оттащил брата, ударил его по лицу. Плача и сползая по стене, Ляля натягивала халат и вытирала с щек слезы.
- Пошел вон отсюда! – ревел Дима, хватая Николая и выталкивая его за порог дома. – Я так и думал, что ты снова поступишь как последний мерзавец!
Ляля вышла из ванной через несколько минут. Муж сидел в гостиной на диване, обхватив голову руками. Николая в доме больше не было, его вещи Дима вышвырнул вслед за братом на лестничную площадку. Тихо подойдя к мужу, Ляля дотронулась до него рукой, потом присела рядом.
- Он сделал то же самое с моей девушкой. Двенадцать лет назад… Только тогда я не успел.
Ляля молча слушала, не перебивая мужа.
- Я встречался с Леной, не знал о том, что она нравится Кольке. Ему вообще всегда нравилось то, что было у меня. Поэтому, лишившись всего, он заявился в мой дом. Чтобы снова все забрать… Я не зря вернулся, я чувствовал, что он снова возьмется за старое. Я же видел, как он на тебя смотрел, и ты говорила…
Ляля обняла мужа, слезы на щеках высохли. Хрупкий мир восстановился, Дима снова был собой, а не тем чужаком, которым был все те несколько дней, что у них дома обитал его младший брат.
- Ты просто дал ему второй шанс, - тихо проговорила Ляля, пытаясь успокоить мужа, - теперь все будет хорошо. Пусть сам разбирается со своей жизнью.
Дима кивнул и обнял Лялю:
- Пусть. В мою больше он не попадет.
Автор: Вероника Озерова