В 2023 году исполняется 270 лет со дня рождения героя Отечественной войны 1812 года, графа, донского атамана М.И. Платова. Указом Губернатора Ростовской области В.Ю. Голубева № 97 от 23.09.2022 г. 2023 год на Дону объявлен «Годом атамана Матвея Ивановича Платова». В связи с юбилеем знаменитого донского атамана я продолжаю поглавно публиковать свою книгу «Атаман Платов», вышедшую в ростовском издательстве «Мини-Тайп».
«Услуги, оказанные Вами Отечеству… не имеют примеров: Вы доказали целой Европе могущество и силу обитателей Богом благословенного Дона». М.И.Кутузов - М.И.Платову
Главнокомандующий русской армии фельдмаршал Кутузов, как и большинство русских генералов, главной, конечной целью войны ставил полное уничтожение наполеоновской армии и изгнание неприятеля из пределов державы Российской. В конце 1812 года Кутузов напомнил императору Александру его клятву: не складывать оружия до тех пор, пока хоть один неприятельский солдат останется на его территории. «Государь! Ваш обет исполнен, ни одного вооруженного неприятеля не осталось на русской земле; теперь остается исполнить и вторую половину обета - положить оружие». (Ульянов Н. Александр 1 – император, актер, человек. // «Родина». № 6-7. 1992. С.142). Вместе с такими влиятельными общественными и политическими деятелями России, как адмирал А.С.Шишков и граф С.П.Румянцев, Кутузов считал вредным и ненужным для России окончательный разгром и полное исчезновение наполеоновской империи с европейской арены, ибо это приведет к дисбалансу сил в Европе и к усилению извечных врагов России – Англии, Пруссии и Австрии. Россия и так совершила чудо, разгромив непобедимого врага, и теперь, когда Отечество спасено, незачем приносить тяжелые жертвы в угоду Пруссии, Австрии и Англии. Однако Александр Первый, одержимый личной ненавистью к Наполеону, упорно стремился к полному его разгрому, не считаясь ни с политической целесообразностью, ни с большими потерями с русской стороны.
Кутузов понимал, что продолжение борьбы с мощной империей Наполеона будет сопряжено с огромными трудностями и потерями. Поэтому он хотел дать измученной русской армии небольшой роздых перед переходом границы, в дипломатическом и военном отношениях подготовить новую кампанию против все еще сильного Наполеона. В письме Александру Первому Кутузов писал 2 декабря 1812 года: «Главная армия, быв в беспрестанном движении от Москвы до здешних мест на пространстве почти в 1 тысячу верст, немного расстроилась. Число ея приметно уменьшилось, и люди, делая форсированные марши и находясь почти день и ночь то в авангарде, то в беспрестанном движении для преследования бегущего неприятеля, в очевидное пришли изнурение… В уважение сих обстоятельств дабы войска привести в желаемое состояние и с лучшими успехами действовать на неприятеля, я положил здесь дать отдых Главной армии на несколько дней, что, однако ж, может продлиться до двух недель». (М.И.Кутузов. Т.4. Ч.2. С.502).
Атаман Платов также доносил Кутузову об истощении казачьих полков. Девятого декабря он писал главнокомандующему из Ковно: «…Позвольте вашей светлости…доложить, что в донских полках после беспрестанного денно и нощно преследования неприятеля чрез полуторамесячное время не более осталось казаков, как в лучшем полтораста человек на таких лошадях, кои могут еще …действовать; в прочем сделалось много казаков больных разными болезнями, ознобивших ноги в бывшие сильные морозы, в которые я, несмотря ни на что, старался давить неприятеля…
Почему я нахожу необходимо нужным, чтобы дать полкам на сие время роздых, дабы, во-первых, пособирались казаки, отставшие от полков за усталостью лошадей; во-вторых, повыздоровели бы больные от ознобления ног; и в-третьих, все вообще при случае отдыха подкрепили бы изнурившихся до усталости лошадей своих…».2 (2 Донские казаки в 1812 году. С.270).
Однако под давлением императора Александра Кутузов вынужден был сразу, без передышки, ввести уставшие русские дивизии за пределы Российской империи. Выполняя приказ главнокомандующего «довершить поражение неприятеля на собственных полях его», принятый по воле императора Александра Первого, казаки Платова первыми в русской армии в начале декабря 1812 года перешли границу.
Оперативная обстановка в это время была весьма сложной и запутанной. В районе Кенигсберга сосредоточивались остатки Великой армии под командованием Мюрата. Сюда же подошла свежая дивизия из корпуса маршала Ожеро. Король Неаполитанский Мюрат установил связь с войсками прусского генерала, командира 1-го корпуса Силезской армии Ганса Йорка и командиром 11-го корпуса маршалом Макдональдом. Всего в распоряжении Мюрата набралось до тридцати пяти тысяч войск, еще не участвовавших в сражениях.
В район Варшавы активно собирались в один кулак корпуса Шварценберга, Понятовского и Ренье, имевшие более пятидесяти тысяч бойцов.
На Одере в готовности стоял корпус маршала Пьера Ожеро в двадцать тысяч бойцов. В целом, с гарнизонами крепостей на Висле – Данциг, Торн – противник имел до ста шестидесяти тысяч человек, то есть в численном отношении не уступал русским войскам.
Стратегический замысел Кутузова на этом этапе войны состоял в том, чтобы сосредоточить основные усилия на правом фланге с целью выведения из войны Пруссии, которая давно тяготилась вынужденным союзом с Наполеоном. Вспомогательные действия русский главнокомандующий предлагал вести в направлении Варшавы, чтобы нанести там поражение корпусам Понятовского и Ренье и изолировать Австрию, которая в это время придерживалась нейтралитета.
Против группы Мюрата Кутузов двинул войска Чичагова, Витгенштейна и Платова – всего до пятидесяти тысяч человек под общим командованием адмирала Чичагова. Позже, когда он уйдет с этой должности, армией с 15 февраля 1813 года станет командовать возвратившийся на военную службу Барклай де Толли. Эти войска должны были действовать в общем направлении на Кенигсберг-Эльбинг-Торн и в итоге наступления выйти на нижнюю Вислу. Эта директива Кутузова стала осуществляться с того момента, когда русские дивизии перешли Неман. Это был знаменательный момент и новый поворот в титанической борьбе русских с Наполеоном. Поэт Константин Батюшков, тонко чувствуя значимость этого исторического события для России, писал в стихотворении «Переход русских войск через Неман»:
Снегами погребен, угрюмый Неман спал.
Равнину льдистых вод и берег опустелый,
И на брегу покинутые села
Туманный месяц озарял.
Все пусто… Кое-где на снеге труп чернеет,
И брошенных костров огонь, дымяся, тлеет,
И хладный, как мертвец,
Один среди дороги,
Сидит задумчивый беглец,
Недвижим, смутный взор вперив на мертвы ноги.
И всюду тишина… И се, в пустой дали
Спущенных копий лес возникнул из земли!
Он движется. Гремят щиты, мечи и брони,
И грозно в сумраке ночном
Чернеют знамена и ратники и кони:
Несут полки славян погибель за врагом…
После изгнания Наполеона из России атаман Платов и его казаки стали особо популярны в русском и западноевропейском обществах, сделавшись, как отмечал А.П.Ермолов, «удивлением Европы». (Ермолов А.П. Записки о 1812 годе. // ЧОИДР. Кн.4. М.,1863. С.114). Матвея Ивановича часто приглашали на балы по случаю победы над французами. Имя казачьего атамана, подвиги его казаков в этот период основательно вошли в пропагандистскую антинаполеоновскую литературу, заняв прочное место на страницах русских и западноевропейских периодических изданий. Именно в это время увидели свет два отдельных жизнеописания легендарного казачьего атамана. (Тартаковский А.Г. Неразгаданный Барклай. М.,1996. С.191, 351-352.
Жители города Малоярославца, в сражении за который 11 октября 1812 года отличились казаки Платова, прислали донскому атаману серебряный кубок «как избавителю», присужденный ему 16 января 1813 года.2 (2 Безотосный В.М. Донской генералитет и атаман Платов в 1812 году. С.126.
11 января 1813 года Платов был даже удостоен императорской аудиенции в городе Иоганенсберг. Давно не встречавшийся с Александром 1 Платов многословно поведал императору об успехах своих казаков, так что утомил того. В записке А.А.Аракчееву император сетовал: «Платов продержал меня до часу, и я признаюсь, что крайне устал…». (Николай Михайлович (Великий Князь). Император Александр 1: Опыт исторического исследования. Т.2. СПб.,1912. С.586.
Потом начались боевые будни… Первое время после перехода государственной границы казачий корпус Платова занимался в основном ликвидацией мелких групп противника и проводил интенсивную разведку местности. «По повелению вашей светлости, - сообщал атаман Кутузову, - преследовал я неприятеля и за границею. Часть остатков его, потянувшаяся от Ковно вниз по течению левой стороны реки Немана по дороге на Тильзит, истреблена совершенно без остатка; из остальных взято много в плен, в том числе по сту штаб-и обер-офицеров и разных чинов».4 (4 Донские казаки в 1812 году. С.271).
Поскольку корпус испытывал недостаток в питании и фураже, атаману пришлось заниматься открытием продовольственных складов. В небольшом местечке Калвария казакам удалось захватить неприятельские склады с мукой, овсом, сеном и крупой. Одновременно донцы разведали, что французы вышли из Кенигсберга и вывезли оттуда все пушки, направившись в сторону Данцига и Торна.
В местечке Мариумполь Платов допросил местного почтмейстера, который провожал Наполеона, следовавшего под именем секретаря графа Коленкура до Варшавы. Весьма осведомленный почтмейстер сообщил, что французский император пробыл в Варшаве не более трех часов, а потом направился к Дрездену на встречу со своим тестем австрийским императором. Почтмейстер сообщил также, что маршал Понятовский находится в Варшаве, но войск там пока нет.
Платов дал роздых казакам и велел подсчитать трофеи. Оказалось, что за два дня преследования казаки захватили более двухсот офицеров, четыре пушки, два гвардейских эстандарта. В своих донесениях Кутузову атаман отмечал высокую смертность среди пленных, подчеркнув, что несмотря на принимаемые меры, ежесуточно умирает до четырехсот человек, в том числе гвардейцы Наполеона. Такая высокая смертность объяснялась крайним истощением наполеоновских солдат в период бегства из России. Русские буквально загнали французскую армию, как безжалостный ямщик загоняет лошадей. Атаман в своих приказах по корпусу особо подчеркивал, что с пленными следует поступать гуманно, и казаки кормили недавнего врага хлебом, мясом, отпаивали горячим вином. Раненым солдатам и офицерам донцы давали повозки для следования к местам сбора пленных.
Одиннадцатого декабря Платов получил предписание разведать силы Макдональда, отступавшего со своим Одиннадцатым корпусом из Тильзита. Понимая, что с этим сильным корпусом будет трудно бороться силами только своего корпуса, атаман попросил главнокомандующего усилить его корпус регулярной кавалерией и пехотой.1 (1 Донские казаки в 1812 году. С.275). Три дня спустя Кутузов приказал ему действовать на коммуникациях противника в районе Кенигсберга-Элбинга. А это означало, что казакам предстояло перейти границу союзной французам Пруссии. И хотя союз этот был оформлен под сильным нажимом штыков французской армии, тем не менее казакам предстояло сражаться на вражеской территории, а не на родных российских просторах.
Перед вступлением на прусскую территорию Платов получил письмо от Кутузова, в котором говорилось: «По вступлении в край Прусский прошу Ваше Сиятельство предписать, под опасением строжайшего взыскания, всем в команде вашей находящимся казакам, отнюдь не грабить, и вообще никаких не причинять обид, ибо в противном случае сие не только сообразно будет с видами моими, но и совершенно противно воле государя императора». (Донские казаки в 1812 году. С.264-265).
На основе этого приказа главнокомандующего Платов отдал свой приказ по казачьему корпусу. В нем атаман особо отметил освободительную миссию русской армии в Западной Европе. Казакам приказывалось вести себя достойно, разбоем не позорить славное казачье имя.
По пути движения по прусской земле казаки распространяли среди населения прокламации - «Воззвание к народам Германии» - в котором говорилось: «Немцы! Вся русская армия бьется за ваше благополучие. Неужели вы при таких благоприятных обстоятельствах останетесь равнодушными? Неужели вы так слепы, что при теперешнем положении вещей не сделаете ничего, что необходимо для вашего собственного блага? Враг находится далеко от своей земли, он в вашей стране, да к тому же в такое время года, когда он не может рассчитывать на спокойное пребывание здесь. …Будьте сильны духом, мужественные и честные немцы!»(Листовки Отечественной войны 1812 года. С.124, 125).
Определенные опасения русского командования, что немцы враждебно встретят русских воинов, к счастью, не оправдались. «Здешние жители принимают нас дружески», - с радостью сообщал Платов Кутузову. В журнале военных действий русской армии после этого доклада появилась запись: “Генерал Платов уведомляет, что жители Пруссии дружественно и беспритворно принимают наши войска, снабжая людей охотно пищею, а для лошадей доставляют фураж под квитанции, за что и с нашей стороны соответственно соблюдается порядок, так что жители везде отзываются весьма довольными». (Поход русской армии против Наполеона в 1813 году и освобождение Германии. Сб.док. М.,1963. С.22). И все это при том, что население Пруссии не знало о подлинных размерах катастрофы, постигшей наполеоновскую армию в России. Тайной полиции и пропагандистскому аппарату Наполеона долгое время удавалось скрывать от народов Западной Европы полный разгром Великой армии в России. Пропагандистская машина французов изображала крах похода в Россию или временными неудачами небольшого масштаба или даже своими победами! Даже корпусные командиры Наполеона, непосредственно не участвовавшие в походе на Москву – Макдональд, Ренье, Шварценберг – не знали истинных размеров военного поражения Великой армии. Австрийскому фельдмаршалу Шварценбергу, например, от имени французского императора было сообщено, что Наполеон одержал совершенную победу над Витгенштейном и Чичаговым, взял в плен до шести тысяч русских и ликвидировал Дунайскую армию, как боевую единицу, что о князе Кутузове вообще нет известий, и что Великая армия планомерно отходит на подготовленные заранее зимние квартиры. И это сообщалось тогда, когда от Великой армии практически ничего не осталось.
Если ближайшие сподвижники Наполеона не знали об истинных потерях Великой армии, то, конечно, об этом еще в меньшей степени было осведомлено население Пруссии. Тем не менее, пруссаки, не особо боясь гнева французского императора, радушно встретили казаков, шедших в авангарде русской армии.
Объявляя благодарность войскам Платова и Милорадовича за похвальное поведение на чужой территории и «дружеское обхождение к жителям», главнокомандующий указывал, что они доставляют пользу всей армии не только в настоящее, но и «на предбудущее время».
«Весь немецкий народ за нас, даже саксонцы, - писал Кутузов из Калиша. - Немецкие государи не в силах больше остановить это движение. Им остается только примкнуть к нему. Между прочим, примерное поведение наших войск есть главная причина этого энтузиазма. Какая высокая нравственность наших солдат, какое поведение генералов»! (М.И.Кутузов. Из личной переписки. - // «Знамя». № 5. 1948. С.116-117).
Вскоре по армии был прочитан приказ об учреждении медали в память о великой победе русского народа в Отечественной войне 1812 года. Награда эта вручалась всем - от главнокомандующего до солдата - кто сражался с наполеоновскими захватчиками. Получил медаль и Платов с казаками.
- Воины! - говорилось в приказе главнокомандующего. – Вы по справедливости можете гордиться сим знаком. Враги ваши, видя его на груди вашей, да вострепещут, ведая, что под ним пылает храбрость, не на страхе или корыстолюбии основанная, но на любви к вере, отечеству и, следовательно, никем непобедимая.
И снова наступили дни боев. Двадцать третьего декабря Платов занял город Инстербург, на следующий день вместе с частями корпуса Витгенштейна он прибыл в город Велау. Поскольку противник довольно быстро отходил к Висле, Платов образовал «летучий» отряд в полторы тысячи конных казаков, придав ему четыре легких орудия Донской конной артиллерии. Во главе отряда с общего согласия был поставлен генерал Александр Чернышев. Отряду ставилась цель форсированно следовать до Мельзака и далее в зависимости от движения неприятеля. За «летучим» отрядом Чернышева шел подполковник Максим Власов (будущий донской наказной атаман) с двумя казачьими полками.
Через два дня с остальными силами корпуса вслед за Чернышевым и Власовым выступил сам атаман. Двадцать шестого декабря конница Чернышева подошла к Прейсиш-Эйлау. Платов в это время двигался на Прейш-Голанд, стремясь отрезать неприятеля от переправ через Вислу. Два дня спустя в Прейш-Голанде атаман получил известие о наличии крупных сил неприятеля в районе Мельгаузена. Он ринулся с корпусом к этому небольшому городку и на следующий день разгромил здесь значительные силы французов. Оставшаяся часть войск противника отступила к Эльбингу. Однако и здесь они не смогли закрепиться, и вынуждены были под непрерывным натиском казаков отойти по двум дорогам к Мариенбургу и Нейтигу.1 (1 Донские казаки в 1812 году. С.286-297).
В этой ситуации Матвей Иванович разделил свои войска на два отряда. Первый, во главе с генерал-майором Шевелевым двинулся за французами, отходившими к Нейтигу, Платов же повел основную часть казачьего корпуса к Мариенбургу. Первого января 1813 года атаман окружил этот город и после короткого боя в тот же день занял его. В плен казаки захватили более тысячи двухсот французов.2 С особой радостью казаков встретили русские солдаты, находившиеся здесь в плену. Донцы преследовали врага до города Дершау, где французы сумели укрепиться. Однако новым натиском казаки опрокинули их, заставив отступить к Данцигу и Штаргарду.
Еще тридцатого декабря Платов направил Чернышева с сильным отрядом в сторону Мариенвердера с задачей уничтожить находившиеся там войска противника и захвата в плен вице-короля Италии Евгения Богарне. Подойдя к городу, Чернышев разделил свой отряд на три колонны и сильными постами перекрыл все дороги, ведущие в город. Однако незадолго до этого в Мариенвердер вошло несколько сильных батальонов противника. Пришлось брать город штурмом. Бой был на редкость ожесточенным. Как простые солдаты сражались на улицах Мариенвердера командующий 9-м корпусом Великой армии маршал Виктор и вице-король Италии Евгений Богарне. После упорного сражения французы оставили город. Виктор и Богарне прорвались сквозь ряды казаков вместе с отступающими солдатами. Один французский генерал, несколько офицеров и до двухсот рядовых попали в плен. Кроме этого, казакам досталось пятнадцать исправных пушек.
Отряд Чернышева двинулся дальше, распространяя среди жителей новые прокламации на немецком языке. В них говорилось: «Народ русский, возбужденный любовью к Отечеству, победил врагов своих. Французы бегут: кто не верит тому, пусть спросит: где французская армия? Германцы! Пришла и ваша очередь – отомстить за все перенесенные вами оскорбления и стать в ряд независимых наций. Ваши государи, томящиеся в оковах, ожидают от вас всех и от каждого из вас в особенности своего освобождения и праведной мести. Если вы не можете все в совокупности соединиться с храбрыми русскими, которые еще незадолго пред сим сражались за вас, наряду с вами, то пусть соединится с нами всякий, кто только может. Мы примем вас, как братья. Русские, итальянцы, швейцарцы, испанцы: мы все братья между собой, потому что все мы имеем одного и того же неприятеля. Соединим дружно наши усилия, да не восстанет снова пораженный враг благосостояния и спокойствия всех народов».(Богданович М. История Отечественной войны 1812 года. Т.3. С.344). Эти прокламации успокаивающе действовали на прусское население, а вскоре пруссаки стали организовывать партизанские отряды и действовать против небольших отрядов французов.
Тяжелыми зимними дорогами Платов в это время подошел к Данцигу и блокировал его. Город, ранее называвшийся Гданьском, имел сильные укрепления. Вал, достигший высоты в пять саженей, и рос глубиной в две сажени, две цитадели - Бишофсберг и Гагельсберг - двадцать два бастиона защищали Данциг. В городе укрепился сильный гарнизон во главе с опытным и храбрым генералом Жаном Раппом. Он, как известно, был участником похода Великой армии в Россию, получил ранение в Бородинской битве, спас Наполеона от казачьего плена у деревни Городня; генерал знал сильные и слабые стороны донских казаков и горел решимостью отстоять Данциг от Платова. Тем более, что при относительной нехватки муки в городе в достаточном количестве имелись запасы лошадиного мяса, а водка выдавалась даже сверх меры. А чего еще желать солдату!
Кроме казаков Платова в блокаде Данцига принял участие корпус генерала Левиза. Объединенное командование блокирующими войсками осуществлял брат императрицы Александр Фридрих Вюртембергский, отважный, но недостаточно опытный и расчетливый полководец.
После нескольких попыток штурма города, завершившихся неудачей, перешли к планомерной осаде. Но она явно затягивалась. Серая пелена дождя, приходившего со стороны моря, часто затягивала город, скрывая его от глаз русских. Французы постоянно совершали вылазки, тревожа россиян и не помышляя о сдаче, несмотря на то, что противнику были предложены почетные условия капитуляции.
Атаман предпринял попытку полностью прервать связь города с внешним миром, для чего направил сильные отряды на дорогу, ведущую в Штеттин и идущую через Лауэнбург и Нейштадт. Кроме того, сильный пост был поставлен в Оливе с задачей держать выдвинутый вперед пост в Лангенфурте.
Шестого января Платов предпринял атаку на Данциг, в результате которой ему удалось потеснить французов и занять некоторые районы предместья города. Однако большего добиться не удалось. Взять этот хорошо укрепленный город можно было только с помощью тяжелых осадных орудий, которые обещали доставить из Дувра англичане в июне 1813 года. Потом и этот срок был перенесен на два месяца вперед.
Матвей Иванович нервничал и злился. «Уж не знаю, кому хуже здесь приходится, - возмущался он на военном совете, созванном герцогом Вюртембергским, - французам за крепкими стенами, с мясом и водкой, или моим казакам, у коих недостает и продовольствия и фуража!»
- Спокойно, Матвей Иванович, - успокаивал атамана герцог, - всем нам теперь нелегко!
В зрительную трубу Платов часто наблюдал за осажденным городом, успев основательно изучить его. Вот видна сорокасаженная башня городской ратуши, а вот стариной здание биржи - Юнкергоф. В крепких каменных домах при относительном продовольственном достатке здесь можно было держаться практически неограниченное время. И Платов, видя бессмысленность стояния казаков у Данцига, написал рапорт главнокомандующему, в котором доказывал, что держать его казаков под этой неприступной крепостью, значит сковать по рукам и ногам эту грозную подвижную силу. И это в ту пору, когда у французов почти не оставалось кавалерии, и Наполеон вдвойне страшился действий стремительной и напористо-неутомимой конницы Платова.
Но Кутузов пока не снимал казачий корпус из-под Данцига, тем более, что в ряде атак и преследовании разбитых здесь французских партий казаки показали высокие боевые качества. «Одному деятельному преследованию вашего сиятельства обязаны мы падению городов Эльбинга, Мариенвердера и Нейбурга. За дисциплину же, сохраняемую в войсках ваших, приношу вам совершенную признательность, о чем в общем приказе по армии отдаю», - писал Кутузов атаману в ответном послании.(Донские казаки в 1812 году. С.302).
В другом письме, относящемуся к январю 1813 года, Кутузов отмечал: «Услуги, оказанные вами в продолжении нынешней кампании, не имеют примеров: вы доказали целой Европе могущество и силу обитателей Богом благословенного Дона».(Смирный Н. Указ. соч. Ч.Ш. С.62; Столетие военного министерства. Т.Х1. Ч.1. С.593).
Вскоре нарочный доставил Платову из Вилленберга от Кутузова письмо, в котором говорилось: «Господину генералу от кавалерии графу Платову. Государь император приглашает вас в Главную Его Императорского Величества квартиру, которая с двадцать пятого сего месяца быть имеет в Плоцке». От себя лично Кутузов добавил с душевной сердечностью: «Ради самого Бога поспешите приехать в Главную квартиру; вы доставите неизъяснимую радость человеку, который нетерпеливо желает дружески прижать Вас к своему сердцу и оказать почтение и преданность, с каковыми навсегда пребуду…». (Смирный Н. Указ. соч. Ч.Ш. С.62; Столетие военного министерства. Т.Х1. Ч.1. С.593). С двадцать шестого января он некоторое время находился в свите императора, немного отдохнув от тягостей военной жизни.
Из корпуса Платова в это время было выделено три казачьих полка - Иловайского, Жирова и Мельникова - соединены в бригаду под общим командование полковника Ивана Ефремова и влиты в состав «летучего отряда» генерала А.И.Чернышева. Ему ставилась задача «совершать набеги в тыл французских войск, за Варту и Одер и, в особенности, на занятый французами Берлин». Начались успешные действия казачьей группы полковника Ивана Ефремова.
В журнале действий «летучего отряда» Чернышева было записано: «Лейб-гвардии казачьего полка полковник Ефремов, будучи отряжен со своею бригадою для обхода неприятеля при г. Цырке, столь успешно и отважно перешел реку Варту, по колеблющемуся уже льду, что не дал времени неприятелю заметить наше движение; потом, отважным нападением сбил его, вогнал в город и там, по упорном и отчаянном защищении, с отличным мужеством выгнал из города и преследовал до совершенного истребления. Его благоразумию и храбрости должно отнести большую часть успеха одержанной победы, чрез которую достались нам в плен: дивизионный генерал князь Гедроич, начальник его штаба, адъютант, 5 офицеров и 217 рядовых.
6-го февраля, быв откомандирован со вверенною ему бригадою к деревне Циндорф, встретил в оной легкоконный французский полк. Благоразумным распоряжением и мужественным ударом на него разбил совершенно и взял в плен 107 человек и 150 лошадей.
8-го февраля, под г.Берлином, был командирован начальником отряда, со вверенной ему бригадою, для наблюдения Гамбургских ворот, встретил неприятельскую колонну, идущую для защиты оных; быстрым ударом опрокинул и преследовал в самом городе с неутомимым мужеством, сбивая во всех пунктах, где старались удержаться, до самого каменного моста, укрепленного шестипушечною батареею, который он тотчас начал обходить; будучи всегда впереди, ободрял своих подчиненных и пробился через новую неприятельскую колонну, шедшую к нему навстречу, и соединился на Александровской площади с полковником Тетенборном. В течение сего похвального боя взято им в плен 2 офицера и 110 солдат. Потом отретировался, по приказанию Чернышева, для соединения с остальным отрядом перед Шенгаузскими воротами, где вышли против отряда 4 пехотные неприятельские колонны. Тут сам начальник отряда был очевидцем неустрашимой храбрости, в которой полковник Ефремов, под картечными выстрелами повел свою бригаду на удар и нанес неприятелю сильный вред, где взято еще 70 человек пленных». (Хрещатицкий Б.Р. История Лейб-гвардии казачьего полка. С.371-372).
За период боев от Малоярославца до стен Данцига храбрый и умелый полковник Иван Ефремов был награжден орденами Святого Георгия 4 степени, Святого Владимира 3 степени и Золотой саблей «за храбрость». (Хрещатицкий Б.Р. История Лейб-гвардии казачьего полка. С.371-372).
Появление на немецкой земле донских казаков, слухи об их удивительных подвигах и многочисленных победах над французами возбудили у жителей Пруссии особый интерес к донцам. Немецкие историки в один голос отмечали, что «основными героями похода русской армии в Германии в 1813 году были, как это подтверждается многочисленными свидетельствами современников, казаки, которые стали для немцев воплощением русских войск вообще. Восхищение казаками охватило в то время самые широкие слои народа».(Освободительная война 1813 года против наполеоновского господства. М.,1965. С.139).
Жителям Германии нравилась простота, человеколюбие донских казаков и особенно казачьи песни, которые донцы распевали, сидя у походных костров. О песнях Тихого Дона один из современников событий 1813 года, слушавших донских казаков, писал: «Оно (пение - М.А.) подлинно национально и присуще только русским. Вокальный концерт, исполненный хором этих северных певцов, был во всяком случае очень приятен для слуха. Он похож на наши фуги и каноны. Обычно в нем чередуются сольные партии и хоры. Они никогда не поют без слов. Содержание их песен, как правило, очень простое. Никогда не содержится чего-нибудь неприличного и обычно относится к обычаям и занятиям на их родине и к близким людям».(Освободительная война 1813 года против наполеоновского господства. М.,1965. С.145).
Пребывание казаков в Пруссии в 1813 году породило в народном творчестве целый цикл песен, одну из которых мы приводим:
То не пыль в поле, братцы, курится,
А сизый орел летит.
Он летит, летит прямо крылатый
Со восточной стороны
Со восточной стороны, со сторонки.
Он с походом нас, братцы, поздравил
И такой приказ отдал:
Чтобы были все мои казаченьки
Во исправности своей.
Чтобы были у вас, казаченьки,
Шашки острые в ножнах,
Пики грозные в крепких рученьках
И нагайки в сапогах.
Долгомерные ваши карабины
Чисто смазаны в чехлах.
У лихих коней сидельца бранные
И подковы на ногах.
Мы пойдем, пойдем скоро, ребята,
За границу воевать.
За немецкой, братцы, границей
Царь велел нам побывать,
Мы побудем, врага разобьем,
Бонапарта в плен возьмем!
Сами немцы, весьма довольные гибелью Великой армии Наполеона в России, весело распевали песенку:
Ein, zwei, drei!
Mit Franzosen ists vorbei
Die Deutschen haben fettgemacht,
Die Russen haben sie forgeschlagt. (Раз, два, три! С французами покончено! Немцы их откормили, русские их перебили).
Весьма популярным в это время в Германии было имя казачьего атамана. В честь Платова в Нюрнберге на фабрике Лауэра отчеканили тамошние мастера «счетные пфенниги» с профильным изображением Матвея Ивановича и надписью по-немецки «Гетман граф Платов». На обратной стороне мастер изобразил сидящую женскую фигуру, смотрящую влево. Левой рукой она поддерживала прялку – символ мирного домашнего труда. На ее вытянутой правой руке сидит какая-то птица. По обе стороны фигуры дуговая надпись по-немецки - «счетный пфенниг».
На другой разновидности этого пфеннига точно такое же изображение донского атамана, как и на первом, но на оборотной стороне вместо женщины с прялкой и птицей изображен казак верхом на лошади с пикой за спиной. К пике подвешен небольшой флажок». (Холодковский И.М., Годлевский Н.Н. Нумизматические памятники Отечественной войны. СПб,1912. С.30).
Наступила весна 1813 года. Русская армия во главе с Кутузовым очистила от французских гарнизонов Пруссию и вышла на Эльбу к германским государствам, еще хранившим верность Наполеону.
Атаман Платов был вызван Кутузовым в город Калиш и некоторое время находился в свите прусского короля Фридриха-Вильгельма Ш, к тому времени ставшего союзником России в борьбе против Наполеона. В это время Платов получил грамоту Войску Донскому от императора Александра 1, датированную 13 апреля 1813 года. В ней говорилось: «Донское наше воинство в настоящую ныне с французами войну усердием, подвижностию и храбрыми действиями своими оказало важные Отечеству услуги. Поголовное ополчение и прибытие оного в знатных силах к нашей армии было толь поспешное и скорое, какое тогда токмо бывает, когда совершенная к исполнению долга своего ревность всех и каждого одушевляет и движет. Мужественная и неутомимая бдительность Войскового Атамана графа Платова, також и сподвизавшихся с ним Войска сего храбрых генералов, офицеров и всех вообще донских урядников и казаков, много способствовали к преодолению великих сил неприятельских и к одержанию над ними полных и знаменитых побед. Они непрестанными на него нападениями и частными с ним битвами везде возбраняли ему способы к продовольствию, и чрез то привели всю многочисленную конницу его в совершенное изнурение и ничтожество. Когда потом, после многих бедственных для него сражений, был он победоносным нашим воинством поражен, обращен в бегство и преследован, тогда на пути в новых с ним жарких сражениях отбито у него бывшими под предводительством атамана графа Платова донскими казаками знатное число артиллерии со многими взятыми в плен генералами, их офицерами и солдатами. Сверх сего неприятель, беспрестанно ими обеспокоиваемый, принужден был многие орудия свои, со всеми к ним принадлежностями, затоплять в болотах и реках; или не успевали и того сделать, оставлять нам в добычу, так, что в продолжение бегства своего за пределы Российские претерпели всеконечное и совершенное истребление. Толь знаменитые заслуги и подвиги Донского войска нашего налагают на нас долг пред целым светом засвидетельствовать справедливую нашу признательность и благоволение. Да сохранится сие свидетельство в честь и славу его, в память потомков». (Смирный Н. Указ. соч. Ч.Ш. С.63-65.; Быкадоров И. Очерк участия Донского войска в Отечественной войне 1812 г. и заграничных походах 1813-1814 гг. Новочеркасск, 1911. С.151-152).
Нерешительный король Пруссии трепетал перед французским императором и его армией, но понимал, что вернуть самостоятельность его королевству, а, стало быть, и ему, смогут только русские, единственная военная сила, способная разгромить Наполеона. Долгое время король не решался примкнуть к России, опасаясь гнева Бонапарта. Когда прусский генерал-патриот Йорк со своим корпусов перешел на сторону русских, король, по требованию Наполеона, разжаловал своего храброго генерала и снял с командования корпусом. Однако, вскоре весь ход событий заставил трусливого короля сделаться решительным и формально примкнуть к России, заключив с ней антинаполеоновский союз. Теперь король вдруг осмелел и стал требовать от Кутузова быстрых наступательных действий за Эльбу. Осторожный фельдмаршал, дороживший жизнями русских солдат, резко возражал королю и его бойким генералам: «Самое легкое дело идти теперь за Эльбу, но как возвратимся? С рылом в крови!»
Вскоре Михаил Илларионович тяжело заболел и 16 апреля 1813 года скончался в силезском городке Бунцлау. Русская армия осиротела… Набальзамированное тело великого полководца, с сердцем, помещенным в серебряный сосуд, было отправлено в Казанский собор Петербурга. Часть же останков светлейшего князя Смоленского погребли близ Бунцлау, поставив на этом месте обелиск с надписью: «До сих мест князь Кутузов-Смоленский довел победоносные русские войска, но здесь смерть положила предел славным делам его. Он спас Отечество свое и отверз путь к избавлению Европы. Да будет благословенна память героя». Жилин П.А. Указ. соч. С.362. В сентябре 1933 г. комиссия в составе директора Музея истории религии Академии наук СССР В.Т.Богораз-Тана, ученого секретаря музея В.Л.Баканова, заведующего фондами музея К.Ф.Воронцова и председателя ПП ОГПУ П.Я.Бараздина вскрыла склеп М.И.Кутузова. В акте вскрытия, составленном 4 сентября 1933 г., записано: «Склеп находился в подвальном помещении музея. По вскрытии склепа обнаружен сосновый гроб (обтянутый красным бархатом с золотым позументом), в котором оказался цинковый гроб, завинченный болтами, внутри которого обнаружен костяк с остатками сгнившей материи. Слева в головах, обнаружена серебряная банка, в которой находится набальзамированное сердце. Весь процесс вскрытия был зафотографирован – было произведено 5 снимков».
России верный гражданин,
И бич и ужас всех французов!
Скончался телом ты, Кутузов,
Но будешь вечно жив, герой,
И в будущие веки славен,
И не дерзнет уж враг злонравен
России нарушать покой. (Стихотворение К.Рылеева. Цит. по: Рылеев К. Сочинения. М..1888. С.23).
Атаман Платов, его офицеры и казаки тяжело переживали смерть обожаемого полководца и не видели в армии достойного генерала, способного на равных заменить Михаила Илларионовича на посту главнокомандующего. Но императора Александра Павловича не терзали сомнения, и он, недолго думая, назначил на место Кутузова генерала от кавалерии графа Петра Витгенштейна, хотя Барклай де Толли и Тормасов по чину были старше его.
Военная биография Петра Христиановича Витгенштейна была типичной для того времени. Поступив на службу в 1781 году, к 1799 году он уже имел генеральский чин. Граф командовал в основном гусарскими полками, с ними же отличился в кампаниях против Наполеона в 1805-1807 годах. 1812 год Петр Христианович встретил в должности командира 1-го отдельного пехотного корпуса, прикрывавшего пути на Петербург. Одержав победу над маршалом Макдональдом осенью 1812 года под Полоцком, Витгенштейн с удовольствием принял от петербургских придворных кругов почетное прозвище «Героя Петрополя». То, что Наполеону удалось переправиться через Березину, избежать плена и бежать во Францию, тяжким грузом лежало на душе Витгенштейна, весьма болезненно переживавшего эту неудачу. В 1813 году он во главе корпуса защищал Берлин от наступавших войск Евгения Богарне, когда получил неожиданный для себя пост главнокомандующего всей русской армии. После этого он двинул союзную русско-прусскую армию за Эльбу к Лейпцигу.
К этому времени французскому императору ценой колоссальных усилий удалось собрать и обучить двухсоттысячную армию. Примерно такие же резервы были собраны или продолжали формироваться во Франции и союзных Наполеону странах Европы. Началась череда крупных сражений с возродившейся армией Наполеона.
20 апреля 1813 года под городом Люценом, расположенном в двадцати верстах от Лейпцига, произошло крупное сражение русско-прусских войск с французами, которыми командовал сам Наполеон. Его армия состояла из 130 тысяч бойцов (правда, всего 8 тысяч кавалерии) при 350 орудиях. Союзные войска под командованием Витгенштейна (пруссаками командовал генерал от кавалерии (фельдмаршалом стал после Лейпцигской битвы) Гебхардт Блюхер) насчитывали 73 тысячи солдат и офицеров при 400 орудиях. Витгенштейн решил атаковать войска Наполеона на марше, обрушив всю мощь своей армии на французские корпуса поодиночке, сначала на корпус маршала Нея. На первых порах это принесло успех.
Наполеон, быстро сориентировавшись в обстановке, перенацелил корпуса из группировки Богарне на помощь Нею. К семи часам вечера союзники перешли к обороне. Сконцентрировав против центра русско-прусской армии огонь восьмидесяти орудий, Наполеон двинул в атаку гвардию, которая отбросила союзников на исходные позиции. Другие корпуса французов стали охватывать фланги позиции союзников, и под угрозой окружения Витгенштейн добился согласия монархов на отступление.
Потеряв более двадцати тысяч человек, русские и пруссаки отступили за Эльбу. Однако и Бонапарт понес серьезные людские потери: убитыми и ранеными до двадцати тысяч бойцов.1 (1 Чандлер Д. Военные кампании Наполеона. М.,1999. С.539). Особенно горевал он о гибели маршала Бессьера, командовавшего его гвардейской кавалерией. Маршал пал, сраженный ядром, разорвавшим ему грудь. Когда мертвого Бессьера уносили с поля боя, завернув в плащ, Наполеон, мрачно глядя на мертвенно-бледное лицо маршала, промолвил: «Смерть приближается к нам!»
На поле сражения присутствовал и Лейб-гвардии казачий полк во главе с графом В.В.Орловым-Денисовым, но непосредственного участия в сражении не принял, охраняя особу императора Александра Первого. (Хрещатицкий Б.Р. История Лейб-гвардии казачьего полка. С.373.
В бою отличился казачий полк полковника Авраама Абакумова, а сам командир был награжден орденом Святой Анны 4 степени. (Донцы Х1Х века. Т.2. С.8).
На другой день союзная армии в относительно порядке отступила тремя колоннами на Мейссен, закрывая пути на Берлин, и Дрезден. После этой победы Наполеон занял Дрезден: Саксония опять подпала под власть французского императора. Пробыв здесь недолго, Наполеон с гвардией двинулся к Бауцену, расположенному на реке Шпрее. По дороге к нему присоединились корпуса Бертрана, Мармона, Нея, Сульта, Макдональда и Удино.
Союзными войсками командовали Барклай де Толли, Витгенштейн, прусский генерал от кавалерии Блюхер и Милорадович, получивший графское достоинство за успешные арьергардные бои. Они заняли позиции в восточной части Саксонии, у города Бауцена, в сорока верстах восточнее Дрездена.
Восьмого мая 1813 года у этого города началась крупная битва этой кампании. Передовая позиция союзников тянулась вдоль правого берега реки Шпрее поперек главной дороги, в центре её находился Бауцен, обнесённый каменной стеной. Городок был заранее подготовлен к обороне, возведены дополнительные укрепления. Передовую линию занимали войска под командованием генерала Милорадовича.
Основная позиция располагалась на высотах за Бауценом и тянулась на двенадцать верст. Её левый фланг прикрывал горный хребет, за которым находилась территория Австрийской империи, на правом фланге было множество болот и оврагов. Крайне левый фланг занимал корпус Горчакова, затем в центре стояли прусские корпуса Йорка и Блюхера, разделенные речкой Блезарт. Крайне правый фланг замыкал корпус Барклая де Толли.
Восьмого мая союзники располагали 65-ю тысячами русских и 28-ю тысячами прусских войск при 610 орудиях. Из них около 24 тысяч кавалерии, в том числе 7 тысяч казаков. (Богданович М.И.«История войны 1813 года по достоверным источникам», Т.1. С.248) . Наполеон имел 143 тысячи бойцов, однако у него было всего 12 тысяч кавалерии и 350 орудий. (Богданович М.И.«История войны 1813 года по достоверным источникам», Т.1. С.248). Недостаток кавалерии не был критичен в условиях сильно пересечённой местности, но сказался позже при преследовании отступающих союзников.
В отличие от предшествующего сражения при Люцене, при Бауцене командующий русско-прусской армией Витгенштейн избрал чисто оборонительную тактику, используя сложный рельеф местности. План Наполеона заключался в том, чтобы ложной атакой отвлечь резервы союзников на их левый фланг, а потом, нацелив главный удар по правому крылу, обойти его силами маршала Нея и прижать русско-прусские войска к богемским горам.
Атака Наполеона началась в десять часов утра. Макдональд штурмовал укреплённый Бауцен, маршалы Удино и Сульт должны были овладеть высотами вдоль передовой позиции союзников на Шпрее. После трех часов дня французы смогли форсировать Шпрее в нескольких местах. Мощная батарея из сорока орудий стала бить в правый фланг русского корпуса Евгения Вюртембергского, который не мог отстреливаться, так как большая часть русской артиллерии была заблаговременно отправлена по приказу Милорадовича на основную позицию. К шести часам вечера правое крыло русских отошло к основной позиции. Захватив к тому времени Бауцен, французы без особого успеха атаковали левый фланг Милорадовича.
Особенно ожесточенные бои развернулись за высоты на крайнем правом фланге, где против пяти тысяч пруссаков Клейста сражались двадцать тысяч французов из корпуса Бертрана. Отразив с помощью подкреплений фронтальные атаки, Клейст тем не менее был вынужден к восьми часам вечера отойти на главную позицию, будучи обойдённым Мармоном слева.
Вечером восьмого мая в бой с аванпостами Барклая на крайне правом фланге вступили передовые части подошедшего с севера Нея. Бои затихли только к десяти часам вечера и стоили союзникам в 2600 бойцов.
В пять часов утра девятого мая сражение возобновилось. Корпуса маршалов Макдональда и Удино штурмовали позиции левого фланга союзников, нанося отвлекающий удар. Витгенштейн убеждал Александра I во второстепенности удара на левом фланге, однако российский монарх настоял, чтобы большая часть резервов была переброшена на левый фланг, который возглавлял Милорадович и который контратакой отбил ранее потерянные позиции.
На правом фланге с шесть часов утра повели наступление на позиции Барклая де Толли три пехотных корпуса из группировки Нея, который получил от Наполеона простой приказ, следовать на колокольню селения Гохкирхен. Если бы Ней достиг Гохкирхена, расположенного в тылу левого фланга союзников, все дороги отступления союзников оказались бы перерезаны.
Барклай располагавший всего двенадцатью тысячами солдат против сорока пяти французов, вынужден был отступить к одиннадцати часам утра на новую позицию за рекой Лебау, в результате чего оголился фланг соседнего прусского корпуса Блюхера. Совместной атакой прусские части Блюхера и русские полки Барклая оттеснили французов из местечка Прейтиц и восстановили линию фронта.
Узнав об отходе Нея из Прейтица, Наполеон после полудня привел в действие войска центра, ожидавшие до того успеха флангового наступления Нея. Под мощным давлением прусские корпуса подались назад, но, получив подкрепление резервными русскими полками, попытались отбить потерянные высоты. В этот момент Наполеон бросил в бой гвардию и артиллерийский резерв, одновременно Ней вновь захватил Прейтиц. Вместо первоначального движения на Гохкирхен Нею пришлось вести бой с корпусом Блюхера, в тыл которому он смог выйти.
В то время, как русские войска прочно удерживали позиции на левом фланге, оборона центра, особенно на стыке центра с правым крылом, была разрушена. Дальнейшее продвижение французов отрезало бы союзникам пути отхода. В четыре часа дня союзники начали хорошо организованный отход тремя колоннами. Сначала под прикрытием арьергардов отошла прусская колонна Блюхера, затем корпус Барклая, замыкала отход колонна левого фланга под командованием Милорадовича.
За два дня сражения русские потеряли 6400, пруссаки - 5600 бойцов.1 За проявленную доблесть семь генералов были награждены орденом Святого Георгия 3-й степени, что свидетельствует о достаточно высокой оценке результатов сражения, несмотря на отступление. Французские потери были в полтора раза больше и составили 18-20 тысяч.2 Недаром Наполеон, увидев организованно отходивших союзников и узнав о страшных потерях своей армии, воскликнул: «Как! Такая бойня и никаких результатов! Ни одного пленного! Эти люди совсем ничего мне не оставят!» («История XIX века». Под ред. профессоров Э.Лависса и А.Рамбо. Т.2. С.295).
Если для русской армии отход представлял собой выгодный тактический манёвр, для пруссаков последствия были тяжелее. Боевые действия перенеслись на территорию Пруссии. После второго подряд неудачного сражения царь Александр I заменил тринадцатого мая главнокомандующего Витгенштейна на более опытного и старшего по выслуге лет в чине Барклая де Толли.
Войска союзников, отступая в Силезию, дали ряд удачных арьергардных сражений. В одном из них десятого мая от случайного ядра погиб личный друг Наполеона, гофмаршал его двора Дюрок. В ходе преследования армия Наполеона совершенно расстроилась, солдаты утомились от непрерывных безрезультативных боев. Снабжение французских войск было неудовлетворительным, пропитание зависело от грабежа местного населения, Наполеон стал подумывать о перемирии.
В сражении при Бауцене приняли участие и отличились шесть казачьих полков во главе с генерал-майором Петром Матвеевичем Грековым 8-м.1 В ходе битвы полковник А.М.Абакумов отбил три пушки, отличившись в ходе боя в целом, за что был награжден орденом Святого Георгия 4 степени и прусским орденом «За достоинство».2 В бою отличился и полки генерал-майоров И.Д.Иловайского 4-го и В.Д.Иловайского 12-го.3
Лейб-гвардии казачий полк во главе с графом Орловым-Денисовым, охранявший императора Александра 1 в первый день битвы, принял участие в контратаке на левый фланг наших позиций. В «Истории Лейб-гвардии казачьего полка» по этому поводу сказано: «Захватив с собою из находившихся вблизи войск семь батальонов пехоты и несколько эскадронов кавалерии, граф Орлов-Денисов присоединил к ним эскадрон лейб-казаков под командою штаб-ротмистра Фомина и с этим отрядом ударил на французов… После ожесточенного боя, в течение которого кавалерийские части и казаки ходили несколько раз в атаку, французы были сбиты с этой позиции и прогнаны с гор к стенам Бауцена… Потом весь день, несмотря на новые нападения неприятеля, граф Орлов-Денисов держался на завоеванных им высотах… За это блистательное дело он награжден от короля прусского орденом Красного Орла 1 класса. Из лейб-казаков здесь особенно отличились штаб-ротмистр Фомин и поручик Кутейников, за что удостоены: первый – следующим чином, а последний – орденом Св. Владимира 4-й ст. с бантом; из нижних чинов получили знаки отличия военного ордена (т.е.солдатского Георгия - М.А.) казаки Базавов и Прытков». (Хрещатицкий Б.Р. История лейб-гвардии казачьего полка. С.373-374).
Несмотря на неудачу, союзные войска отступили в относительном порядке. Наполеон занял Бреславль и намеревался двигаться на Берлин. Такой непредвиденный поворот событий не на шутку встревожил императора Александра 1 и прусского короля Фридриха Вильгельма III. Напуганные малоприятной перспективой дальнейшего отступления под напором армии Наполеона, они из тактических соображений предложили французскому императору перемирие. Тот неожиданно согласился.
Перемирие, названное позже Плесвицким, было заключено двадцать третьего мая на сорок дней, и длилось до восемнадцатого июля. За это время войска союзников получили подкрепление, пополнились вооружением, боеприпасами. В августе 1813 года к коалиции присоединилась Австрия. Вскоре на театре военных действий появились шведские войска, также примкнувшие к антинаполеоновской коалиции. Все это значительно увеличило силы союзников, имевших к этому времени армию в пятьсот пятьдесят тысяч человек.
Во время Плесвицкого перемирия атаман Платов лечился минеральными водами в Богемии. В одном из писем председателю департамента военных дел Государственного совета А.А.Аракчееву он сообщал: «Валдейнские воды есть точно минеральные, свойства кавказских вод только с той разницей, что слабее. Надобно вчетверо против кавказских ванн. Я ими пользуюсь и имею хорошее облегчение. До пятнадцатого сего течения, по моему счету, кончится тридцать ванн и тридцать же раз, в бассейне купавшись по получасу, а потом перееду в Гудовин. Я буду пить, и брать ванны кислой воды прилежно и оная также похожа вкусом и цветом на кавказские». (Дубровин Н.Ф. Письма главнейших деятелей в царствование императора Александра 1. СПб.,1883. С.96).
А в это время казачий корпус Платова прибывало пополнение. Так, в июле 1813 года на театре военных действий появились четыре Донских запасных полка, укомплектованные девятнадцатилетними «малолетками», общей численностью в две тысячи человек.
Чуть позже, в сентябре 1813 года в Варшаве, в составе артиллерии Резервной армии генерала от инфантерии князя Д.И.Лобанова-Ростовского, базировавшейся в Варшаве, «для содержания в комплектном и исправном состоянии двух рот Донской артиллерии, находившихся в действующих армиях», была сформирована 3-я Донская конно-артиллерийская рота. Для ее формирования из 1-й и 2-й рот Донской артиллерии в Варшаву были присланы 1 штаб-офицер, 2 обер-офицера, 6 урядников и 36 казаков, которые поступили в распоряжение инспектора артиллерии генерал-лейтенанта барона П.И.Меллер-Закомельского. С далекого Дона прибыло пополнение для формируемой роты. Ее командиром был назначен подполковник И.И.Кирпичёв 1-й, ранее служивший во 2-й Донской конноартиллерийской роте. (Сборник материалов, извлеченных из архива Собственной Его Императорского Величества канцелярии. Вып.Ш. СПб., 1890. С.136-137).
Наполеону в это время ценой невероятных усилий удалось собрать 440 тысяч бойцов, и в руках такого великого полководца, каким он, безусловно, являлся, это была грозная сила. Но общая ситуация складывалась явно не в пользу французского императора: он потерял Пруссию и Австрию с их людскими и экономическими ресурсами, в самой Франции, истощенной почти беспрерывными войнами, в народе зрело недовольство его политикой.
В начале августа 1813 года военные действия возобновились. Положение союзников к этому времени значительно укрепилось. Они обладали теперь огромной военной силой. Армия в 40 тысяч солдат стояла в Мекленбурге. Бывший маршал Наполеона, наследный принц, ставший потом королем Швеции и Норвегии Жан-Батист Бернадот, со 120-тысячной армией занимал Берлин и его окрестности. Русские и пруссаки общей численностью до 220 тысяч человек располагались в Силезии. Сорок тысяч австрийцев концентрировались у Лиенца, другая 120-тысячная армия базировалась в Праге.
Против Северной армии Бернадота Наполеон двинул корпус маршала Удино с семьюдесятью тысячами солдат. Силезской армии неприятеля император противопоставил стотысячную армии во главе с Неем. Сен-Сир с шестнадцатью тысячами солдат и гвардии стояли под Дрезденом. Семьдесят тысяч французов прикрывали направление на Циттау.
Войска коалиции наступали на Наполеона тремя большими армиями: Богемская на юге, Силезская на востоке, Северная на севере. Самой крупной из них была Богемская армия, насчитывавшая более 230 тысяч при 670 орудиях, под командованием австрийского фельдмаршала Шварценберга и наполовину состоявшей из австрийцев. Сюда входила также русско-прусская армия численностью в 120 тысяч бойцов при 400 орудиях под началом Барклая де Толли.
Четырнадцатого-пятнадцатого августа 1813 года произошло крупное сражение у города Дрездена, столицы Саксонии, раскинувшемся на обоих берегах Эльбы. Город являлся главным пунктом снабжения наполеоновских сил в Центральной Европе, здесь были собраны запасы для длительного содержания огромной армии. Наполеон как-то сказал о важности Дрездена: «Пусть меня отрежут от Рейна, лишь бы не отрезали от Дрездена».
Силы союзной Богемской армии, принявшей участие в сражении, оцениваются разными источниками от 170 до 230 тысяч солдат. Ясно одно, что силы союзников значительно превосходили числом войска Наполеона, у которого было от 120 до 160 тысяч бойцов.
Тринадцатого мая Наполеон форсированными маршами перебрасывал свою армию из Силезии к Дрездену. Если бы Дрезден пал, армия Наполеона оказалась бы отрезанной от своих тылов.
Атака союзников на Дрезден началась пятью колоннами с разных сторон. На левом фланге шли австрийские части, в центре прусские, на правом фланге действовал русский корпус Витгенштейна. К пяти часам вечера австрийцы захватили два редутов и шесть орудий, остановившись перед городской стеной, а пруссаки вошли в Большой сад. В этот момент дивизии Молодой гвардии Наполеона, переправившись через Эльбу, вступили в Дрезден.
Русские войска начали атаку в четыре часа вечера, сначала кавалерией, затем пехотой. Наступая вдоль левого берега Эльбы, они попали под перекрёстный огонь батарей редутов и тридцати орудий с правого берега. Контратаки французской кавалерии остановили их продвижение. Прусские войска достигли редутов в центре, где были отброшены свежими подкреплениями французов. Около шести часов вечера Наполеон, выйдя за пределы Дрездена, атаковал союзников и заставил их отступить по всему фронту на высоты вокруг города. Наступившая ночь прекратила сражение.
На рассвете пятнадцатого августа союзники заняли оборонительную позицию полукольцом возле города. Наполеон решил атаковать их фланги. С раннего утра начался проливной дождь, повлиявший на ход боя. Ночью подошли корпуса маршалов Виктор и Мармона общей численностью до 53 тысяч солдат.
Наполеон возобновил атаки на левый фланг союзников, где стоял австрийский корпус Гиулая. конницей Мюрата и корпусом маршала Виктора. Не опасаясь за свой центр, достаточно прикрытый дрезденским укрепленным лагерем и корпусом Мармона, он также атаковал на правом фланге русский корпус Витгенштейна и прусский Клейста силами корпусов Нея, Сен-Сира и Молодой Гвардии. Старая Гвардия оставалась в резерве. Французские колонны, обходя укреплённые деревни, выдавливали австрийцев. Под продолжающимся дождем ружья не могли стрелять, решающую роль играли артиллерийский огонь и кавалерийские атаки.
Около двух часов дня ядром раздробило ноги прославленному французскому генералу Жану-Виктору Моро, ставшему доверенным советником Александра I, которого союзные монархи планировали поставить на должность главнокомандующего союзными силами. В момент смертельного ранения Моро верхом на лошади находился рядом с русским императором. Лейб-гвардии казаки, находившиеся во время битвы рядом с императором, «уложили Моро на свои пики и отнесли в близь лежащую деревню».1 Впоследствии в исторической литературе родилась легенда, что роковое ядро, сразившее Моро, лично направил из пушки Наполеон, давно ненавидевший своего выдающегося соперника.
В момент атаки пехотой маршала Виктора австрийского корпус генерала Гиулая по фронту, кавалерия Мюрата, используя непогоду, незаметно обошла позиции 3-й австрийской дивизии Мецко. Под атаками французских кирасир и огнём конной артиллерии войска австрийцев смешались в беспорядке, были прижаты к обрывистому берегу речки Вайсериц. До десяти тысяч их сдалось в плен вместе с генералом Мецко. Мюрат прислал Наполеону донесение: «Сир! Ваша кавалерия захватила 15 тысяч пленных и взяла 12 орудий и 12 знамён, одного генерал-лейтенанта, двух генералов и большое количество старших офицеров».
На правом фланге русские отступали от Эльбы, но контратаковали гусарскими полками наступающие французские каре. Врубившись в каре Молодой гвардии, погиб командир кавалерийской бригады, лихой гусар генерал А.П.Мелиссино. Закрепившись на высотах, русские остановили дальнейшее продвижение французов.
Хотя у союзников оставалось ещё немало свежих резервов, но при известии, что французский корпус Вандама обходит их за Эльбой. главнокомандующий союзников Шварценберг, боясь оказаться отрезанным от своего тыла, настоял на немедленном отходе в Богемию, начав его в пять часов вечера.
Общие потери союзников по разным источникам оцениваются в 20-28 тысяч бойцов убитыми и ранеными. Из 12-15 тысяч пленных большую часть составляли австрийцы. Потери французов в Дрезденской битве составили от 9 до 12 тысяч солдат и офицеров убитыми и ранеными.
После битвы русские отступили в порядке. Пруссаки и австрийцы бежали, преследуемые французской кавалерией. На следующий день союзники несколькими дорогами отошли к Рудным горам. Преследуя их, Виктор, Мюрат, Мармон, Сен-Сир и Вандам, взяли еще несколько тысяч пленных. Такой успех вскружил голову генералу Вандаму, который опрометчиво напал на русских при Кульме. Восемнадцатого августа он потерпел сокрушительное поражение, был взят в плен с частью своего отряда. А пленил Вандама казачий полк генерал-майора Иловайского 12-го. В журнале боевых действий этого полка записано: «Августа 18-го. При истреблении корпуса генерала Вандама разбил две неприятельские колонны, захватил в плен самого Вандама, дивизионного генерала Окса и бригадного командира полковника Бриля и довольное число других штаб и обер-офицеров и рядовых, при ней отбил 8 орудий и сверх того в преследовании остатков разбитого неприятеля, взял в плен до 400 рядовых…».(Агафонов А.И. Донские казаки. Грудь в крестах… С.323).
В последующие дни были разбиты маршалы Удино - при Гроссберге, Макдональд - на реке Кацбах, Ней - в сражении при Деневице. Путь на Берлин Наполеону был закрыт.
В это тяжелое для союзников время корпус Платова успешно действовал на коммуникациях в районе Зейде-Вальдгейм. Эффективные действия казаков доказали необходимость сформирования «летучего» корпуса. В начале сентября Платов получил приказ сформировать такой корпус «с целью, чтобы независимо от движения главных армий действовать в тылу армии неприятеля».
Четырнадцатого сентября во главе «летучего» корпуса атаман выступил из города Зейде к Хелмицу, где был назначен общий сбор. Здесь к Платову присоединился полк венгерских гусар, присланных австрийским командованием, и один батальон пехоты с двумя орудиями. На следующий день атаман двинулся к Пенигу, чтобы соединиться с отрядом Кудашева и Тиллемана. После этого соединенные силы под общим командованием Платова двинулись к Альтенбургу. Здесь союзники натолкнулись на крупные силы французов под командованием генерала Лефевра.
Первый удар по врагу нанесли казаки Платова. Сбив неприятеля с рубежа реки Плейсы, донцы отрезали дорогу французам на Лейпциг, заставив отступить на Цейц. У местечка Мельзевица противник пытался закрепиться и отразить казаков и солдат, но дружный удар Платова и Тиллемана не оставил им никаких шансов на успех: французы бежали.
У Цейца Лефевр еще раз попытался остановить напор казаков, но снова был смят. Тридцать шесть офицеров и тысяча триста восемьдесят солдат противника оказались в плену у союзников. Платов потерял около тех сотен казаков. В рапорте Барклая де Толли он отметил силу и упорство в обороне гвардии, польских улан, а «особливо мамелюков и так называемых гвардейских татар».
Разгромив отряд Лефевра, Платов двадцать третьего сентября прибыл в Борн. Отсюда он послал разведывательные партии в сторону Лейпцига. Пять дней спустя его корпус появился в Люцена. Разведывательные партии казаков вылавливали в окрестностях этого города мародеров, захватив за короткое время трех офицеров и полторы сотни солдат.
Михаил Астапенко, член Союза писателей России, академик Петровской академии наук (СПб).
.