Жили-были дед Терентий и бабушка Полина, и бегало по их дому «солнышко» лучистое, светлое и шумное. А звали это милое создание – Иришка. Её привозила дочь к родителям из города, и всё лето неугомонная девчушка шести лет носилась как по дому, так и по огороду бабушки и дедушки.
– Иришка, девочка моя, слезай с дерева, а то ненароком упадёшь, – кричала пожилая женщина, выглядывая из окна старого, слегка покосившегося деревянного дома.
– Ты за меня не переживай, – кричал в ответ ребятёнок, – я крепко держусь.
– А что ты там делаешь? Может, всё-таки слезешь? – старушка волновалась: ей было бы намного спокойнее, если бы внучка сидела под деревом и играла в куклы.
– Баба Поля, тут самые вкусные листочки, сладенькие такие.
– Ох ты ж… – бабушка выбежала во двор. – Не облизывай листья, слезай немедленно. – Ну почему?
Женщина не сразу придумала, что ответить ребёнку, но зная о том, что она любит всё живое, нашла нужные слова:
– Это лакомство муравьёв. Ты сейчас всё там съешь, и маленькие муравьи очень расстроятся, оттого что им нечего будет кушать.
Девочка спустилась с дерева и полными слёз глазами посмотрела на бабушку:
– Как же так, что же теперь они кушать будут?
– Не переживай. Мы дедушку попросим, он листочки сладкой водичкой побрызгает, и наедятся муравьи до отвала сладкими каплями.
– Честно-честно?
– Честно-пречестно.
– Обещаешь?
– Обещаю.
Иришка уже собралась бежать, но подумав о чём-то, вдруг прищурив глазки и склонив головку набок, неожиданно спросила:
– А дедушка и до этого брызгал листочки сладкой водичкой?
– Конечно, дорогая.
Бабе Поле не хотелось вдаваться в подробности о том, как муравьи таскают тлю на деревья, чтобы маленькие зелёные насекомые давали им сладкую жидкость, поэтому она ответила то, что ожидал услышать её любимый человечек.
В один из тёплых июньских дней, когда бабушка, дедушка, внучка сидели за столом и обедали, Иришка посмотрела на деда и сказала:
– У меня к тебе серьёзный разговор.
– Ну говори, я тебя внимательно слушаю, – так же серьёзно ответил Терентий.
– Иван Михайлович жалуется на то, что он один и ему скучно.
– Что ещё за Иван Михайлович? – баба Поля от неожиданности выронила из рук ложку, которая с грохотом упала в тарелку с супом. Брызги от него разлетелись по всему столу. – Ира, разве ты не знаешь, что нельзя разговаривать с незнакомыми людьми, да ещё и на такие темы.
– Иван Михайлович вовсе не чужой. Это наше пугало, которое стоит посреди огорода и отгоняет шпаков – любителей полакомиться нашей черешней.
– Иван Михайлович? Так ведь ещё недавно его звали просто дядя Ваня? – успокоившись, женщина стала вытирать со стола разлившийся суп.
– Так это когда было? – девочка выпучила глазки.
– Когда?
– Когда он был молодой, а сейчас он старый, поэтому стал Иваном Михайловичем и ему нужна жена. Ведь у деда есть ты, а у него никого нет.
Вечером того же дня в саду появилось второе пугало. На нём красовался бабушкин сарафан, на голове – соломенная шляпа. А с лёгкой Иришкиной руки оно было названо тётя Глаша – в честь соседки, которая частенько приходила к ним в гости и приносила девочке конфеты.
История с огородными человечками на этом не закончилась. Спустя два дня Иришка снова подошла к деду. Мужчина устанавливал каркас новой теплицы, подаренной им дочерью.
– Слушай, тут такое дело, – девочка опустила голову и стала носком сандалии ковырять землю.
– Ты не обижайся, но купаться сегодня не пойдём: нужно поставить новую теплицу, а то старая совсем проржавела.
– Не, – внучка махнула рукой, – купаться я не хочу. Только тётя Глаша и Иван Михайлович просят сыночка.
– Сыночка, значит?! – Терентий не удивился услышанному: Иришка, как только научилась говорить, придумывала такие забавные небылицы, что только диву даёшься, и к ним старики уже привыкли. Ему было интересно другое: почему именно сына, а не дочь.
– А я откуда знаю? – ответила девчушка.
– Ладно, беги играй, что-нибудь придумаем.
Поздним вечером, когда дитя смотрело сны в своей кроватке, Терентий сидел на кухне и мастерил ещё одно пугало, только маленькое. Ему очень хотелось, чтобы оно было похоже на человека. Но мужчина всю свою жизнь проработал машинистом поезда, поэтому получалось у него не очень хорошо. Он набрал разной толщины веток от старой яблони, срубленной по весне. Выбрал самую толстую и распилил её пополам. Одна из половинок стала туловищем. К нему мужчина прикладывал ветки поменьше и потоньше. Затем к туловищу были прикручены шуруповёртом ноги, руки и шея. А голову сделала его жена из старой светлой наволочки. Она вырезала два круга, сшила их, но перед тем как зашить до конца, набила пустоту лоскутами материи, которых в её сундуке хранилось видимо-невидимо. Нарисовала глазки, носик и ротик, после чего вышила по контуру всё, что нарисовала.
– Ох и неказист сыночек-то получился.
– Ну извини, как смог, так и сделал.
– А ноги-то почему одна длинней другой? Мог бы отпилить поровней, – пожилая женщина, держа в руках, рассматривала их общее творение.
– А кто их увидит, мы его ногами в землю воткнём ровно, и всё.
Ночью, освещая свой путь фонарём, пожилая пара поставила маленькое пугало между двумя большими и довольная вернулась в дом.
– Как хорошо, что у нас такая внучка-фантазёрка, – сказал Терентий.
– И не говори, солнышко она наше, что ещё можно сказать, – ответила ему Полина.
Ранним утром, когда солнечные лучи только-только показались из-за горизонта, в доме раздался радостный детский крик.
– Вовка, Вовка! – Иришка взгромоздилась на бабушку с дедушкой, которые ещё лежали в кровати. – Вставайте, у тёти Глаши и Ивана Михайловича появился Вовка! А какой он потешный! Ну вставайте же скорее. И дедуле делать ничего не нужно, теперь он спокойно поставит новую теплицу.
Переглянувшись, старики встали, оделись и пошли вслед за внучкой.
Всё лето Иришка играла с Вовкой. Она попросила бабушку сшить ему штанишки и рубашку, кормила его куличами, которые лепила из земельной жижи, находящейся рядом с другом. При этом девочка учила его, сколько нужно наливать воды, чтобы куличи не растекались, а сохраняли форму. Она спасала человечка от мышей, повадившихся поедать кору с его ног, гоняла наглых ворон с огорода. Птицы не особо боялись пугал и нагло поедали кукурузу, которую выращивали для кур. Ребятёнок мог надолго замереть, а потом с криком бегать по участку, разгоняя обнаглевшее вороньё.
Время пролетело быстро, и когда в конце августа за Иришкой приехала мама, чтобы забрать её в город, девочка очень расстроилась. Она полюбила маленькое пугало и не хотела оставлять его в деревне.
– Мы возьмём Вовку с собой? – в глазах дочурки мама прочитала вопрос.
Женщина была наслышана о деревянном субъекте, на которое дочь променяла самых красивых и дорогих кукол, и была не в восторге от её просьбы.
– Мама, – тихонько, чтобы девочка не услышала, обратилась мать Иришки к Полине, – ты уж поговори с ней, у тебя это лучше получается.
– Я, конечно, попробую, но почему ты не хочешь взять его в квартиру?
– Это убогое чучело? Не смеши меня. Ира домой приедет, увидит новый кукольный домик и забудет об этом страшном и грязном создании.
Полину огорчили слова дочери: ей было обидно за Вовку, которого они с мужем с большой любовью мастерили ночью в начале лета, но виду она не подала. Может, дочь и права: сейчас делают такие игрушки, о которых они даже не мечтали.
Баба Поля взяла внучку на руки и посадила её к себе на колени:
– Не забирай маленькое пугало в город.
– Почему? Он же мой друг, как я оставлю его одного?
– Если ты его заберёшь, тётя Глаша и Иван Михайлович будут плакать, что их сыночек уехал, а они опять остались одни.
– Так у них ещё один появится. Вовка же появился.
– Если бы тебя кто-нибудь увёз далеко от мамы и от нас, мы бы очень опечалились, даже если бы у нас появилась другая девочка. Мы же любим тебя. Вот и Вовку родители очень любят. Ты с ним попрощайся, а на следующее лето приедешь и снова будешь с ним играть. Хорошо?
– Хорошо, только ты смотри за ним, чтобы его никто не обижал. И зонтик не забирай у него. Я к руке зонтик привязала, чтобы дождик его не мочил. Обещаешь зонтик у него не отнимать?
– Обещаю.
– Честно-пречестно?
– Честно-пречестно, – пожилая женщина поцеловала ребёнка в курносый нос и поставила на пол.
– Спасибо! – мама Иришки поблагодарила свою собственную мать.
Внучка уехала. В доме Полины и Терентия стало тихо, а сами старики ходили грустные. Но осень – не то время, когда можно расслабляться. Перед тем как сад-огород покроется снежной шапкой и будет отдыхать, нужно успеть сделать ещё не один десяток дел. И потом всегда можно самим поехать в город к дочери и внучке, правда, по очереди, так как куры и кролики требовали постоянного ухода. Мужчина выкапывал картофель, собирал его в мешки и убирал в погреб, а баба Поля продолжала делать заготовки на зиму. Их никто не отвлекал: не дёргал за рукава и штанины, не просил посмотреть то или сделать другое. В этом были свои плюсы, потому что, как бы они ни любили своё «солнышко», а дела не ждали: сарай, в котором жили куры, держался на честном слове, в доме во всех углах появилась паутина, и сам дом, и прилежащая к нему территория требовали ухода.
И только одно существо не могло найти себе места после того, как уехала маленькая рыжеволосая девчушка. Вовка. Он стоял посреди огорода и не мог поверить, что остался один. Сначала деревянный человечек очень расстроился из-за того, что Иришка уехала, а его оставила. Но время шло, и обида прошла, а на смену ей пришла тоска. Маленькое пугало не могло спать, поэтому дни его тянулись бесконечно долго. Вовка изо дня в день наблюдал за работой пожилой пары, и бывали моменты, когда на короткие мгновения он забывал о своём друге. Но ночами Иришка стояла перед его глазами – смеющаяся, кормящая его песочной кашей и земляными куличами. А вот она бегает по огороду. Ой, наступила на куст с огурцами и, прислонив указательный палец к губам, улыбается ему. Конечно, он – настоящий друг и не расскажет бабушке про растоптанный огурец. И вот всё исчезло. Только ледяной ветер разносит по огороду опавшие листья, и крупные капли дождя начинают стучать по зонту, возвышающемуся куполом над его головой.
Бывает в жизни так, что живут люди по соседству и дружат, а в гости друг к другу ходят редко. Но то, что родные рядом, греет души людские. Стоит только кому-то уехать, как сразу грустно становится. И вроде живы все, и здоровы, а уже далеко, и тоска по ним сердце бередит. Так же и Вовке не нужно было, чтобы Иришка целыми днями играла с ним, ему хотелось только одного – чтобы она была рядом, чтобы видел он её силуэт в окне по вечерам, слышал детский смех и голос.
Ветер утих, а дождь полил с такой силой, что с зонта потекли водяные реки, сквозь которые деревянный человечек с тряпичной головой ничего не видел.
А ещё, когда Вовка остался один, он никак не мог понять: почему его родители стоят молчаливыми истуканами? Конечно, ему было невдомёк, что Терентий соорудил двух больших пугал за десять минут. Они состояли из двух перекрещивающихся между собой палок, на которые надели людскую одежду. А когда мастерили маленькое пугало, в него вложили душу как баба Поля, так и дедушка. А девочка не дала этой самой душе в деревянном теле погибнуть.
Сколько времени прошло с того дня, как Иришка уехала, мальчик не знал. Уже выпал снег, спрятавший под собой половину его туловища. Было очень холодно. Однажды к нему подошла Полина Григорьевна и надела на него розовую шубку, явно снятую с какой-то куклы.
– Это тебе внучка передала, – сказала женщина и ушла домой.
– Помнит! Не забыла! – Вовка ликовал и радовался, как щенок, дождавшийся наконец хозяина с работы.
Дни продолжали тянуться медленно и совсем не интересно. Человечек ждал тепла, прилёта птиц, пение которых скрасило бы его серые будни. И конечно, он ждал Иришку, обещавшую вернуться, когда зацветёт клубника. Деревянный мальчик не знал, что такое клубника и как она цветёт. Но он решил наблюдать за всеми растениями, которые будут цвести, а там, глядишь, и его любимая девочка вернётся и сама покажет эту самую клубнику.
Пришла долгожданная весна. Солнце светило ярко и горячо. За одну неделю своими жаркими лучами оно растопило снег. Всё живое вокруг радовалось и отогревалось после долгих морозных месяцев. Настроение у Вовки тоже было хорошее. Он слушал пение птиц и жужжание насекомых, смотрел, как старики потихоньку начинали работать в саду.
Вот и первые цветы расцвели, жёлтые и пушистые. Над ними летали проснувшиеся в ульях пчёлы. Мать-и-мачеха, одуванчики, крокусы, мускари. Вслед за ними зацвели деревья: вишни, яблони, груши, черешня. Цвело и благоухало всё вокруг. А Иришки до сих пор не было. А ещё маленькое пугало заметило, что баба Поля престала петь песни и улыбаться, а её мужа очень долго не бывало дома. Огород зарастал сорняками, потому что пожилая женщина часами сидела на крыльце и смотрела куда-то вдаль. Когда появлялся Терентий, исчезала его жена.
В один из тёплых весенних дней к деревянному человечку подошла Полина, села возле него и тяжело вздохнула:
– Эх, Вовка, даже не знаю, зачем я тебе всё это рассказываю. Наверное, только потому, что обещала внучке. Она очень просила меня сказать тебе, что сильно скучает, но приехать к нам она не может, так как заболела и находится сейчас в больнице.
– Как не приедет, почему заболела? И что значит заболела? – Вовка хотел выкрикнуть все вопросы, которые возникали у него в голове, но, к его глубокому сожалению, сделать он этого не мог.
– У Иришки лейкемия. Эта очень страшная болезнь. Она постоянно находится в больнице, принимает много лекарств и делает различные неприятные процедуры, от которых иммунитет настолько ослабевает, что убить нашу девочку может даже обычная простуда. Мы с дедом ездим к ней по очереди, но в бокс к ней нас не пускают, нам остаётся только сидеть рядом, за стеклом, и просто смотреть на неё. А это самое страшное – видеть, как твой ребёнок не бегает, не прыгает, не кричит, а лежит и даже не шевелится. Только изредка она поворачивает головку в нашу сторону и пытается нам улыбнуться, – женщина плакала, а вместе с ней плакал и Вовка. Из его нарисованных глаз текли настоящие слезинки, но баба Поля их не заметила. Она ещё раз тяжело вздохнула и, оставив его одного, вернулась в дом.
Старушка ушла, а деревянный человечек после её слов почувствовал в себе силу незнакомую, которая завладела всем его существом. Из груди рвался крик отчаяния и страшной боли. И вдруг он вытащил из земли одну ногу, а вслед за ней другую и, сильно хромая, сделал несколько шагов вперёд, но, завидев Иришкину бабушку, которая несла в железной миске кукурузу курам, Вовка упал лицом на землю.
– Ах ты ж бедненький, – женщина, увидев лежащее пугало, подняла его и воткнула обратно в землю. «Видать, крот подкопал под ним, вот оно и упало», – подумала она, подняла миску с тропинки и пошла дальше.
А Вовка не мог больше стоять на одном месте: его душа рвалась туда, где находилась Иришка – его единственный и настоящий друг. Дождаться того момента, когда в доме выключат свет и лягут спать, ему стоило громадных усилий. Но с приходом ночи маленькое пугало смело сделало шаг в темноту, а затем второй и третий.
Он не знал, где находится больница, в которой лежала девочка, но чувствовал, что найдёт её. Какая-то неведомая сила повела его в нужном направлении. Человечек, сильно хромая, шагал по асфальтированной дороге. Мимо него на высокой скорости промчалась грузовая машина. Вовка от испуга отскочил в сторону и упал в овраг. Поднявшись на ноги, он заметил, что одна из его рук осталась лежать на земле. Мальчик пытался приладить руку на место, но у него это не получилось.
– Ничего страшного, и без неё дойду, а там, глядишь, починит дедушка Терентий, когда мы с Иришкой домой вернёмся, – и он пошёл дальше, оставив деревянную руку в овраге.
Днём человечек без движений лежал в грязной канаве, а по ночам, когда всё вокруг погружалось в сон, хромая, шёл спасать свою любимую девочку. Если честно, он не знал, чем сможет ей помочь. Но Вовка чувствовал, что должен находиться рядом с ней. Сидеть, стоять, лежать – неважно, лишь бы слышать её дыхание, чувствовать её боль, радость, отчаяние или безразличие, только бы быть рядышком. Возможно, деревянный человечек сможет забрать её болезнь себе, ведь никто не знает, на что способна любовь к родным и близким.
Сколько ночей пришлось идти, Вовка не знал, но когда взору маленького пугала предстали высотные дома, душа его возликовала. Казалось, ещё чуть-чуть, совсем немножко, и он будет находиться возле больницы, но не тут-то было. Деревянный человечек не учёл одного: когда днём он лежал на обочине, до него никому не было дела. А в городе, упав недалеко от детской площадки, бедняжка оказался в плену детских рук. Его рассматривали, над ним смеялись, кто-то хотел отломать ему ноги и голову. Дети говорили, что он страшный, обзывали чучелом, закапывали в песок, его даже пнули ногой, после чего Вовка больно ударился о деревянные края песочницы. Издевательства над бедным человечком продолжались до тех пор, пока одна из мамочек, брезгливо взявшая его за единственную руку, не выбросила пугало в мусорный контейнер.
Вовка упал на что-то мягкое и разревелся. Он считал себя самым лучшим созданием на земле. Ещё бы, сама Иришка вселила в него эти мысли. На деле же оказалось, что Вовка страшен, нелеп, да ещё и без руки, о которой он частенько вспоминал. Человечек пожалел, что не поднял руку в овраге и не взял её с собой.
– Разве такое убогое создание нужно самой удивительной девочке на свете? Конечно, нет, – маленькое пугало продолжало лежать на мусорной куче, не зная, что ему после произошедшего события делать дальше.
Солнце зашло за горизонт, а в городе по-прежнему было светло. Множество фонарей освещало улицы, скверы, дома. Вовка выбрался из мусорного бака, стряхнул с себя картофельные очистки и пошёл в сторону больницы. Пока человечек находился в контейнере, он твёрдо решил, что только одним глазком взглянет на рыжеволосую девочку и сразу же уйдёт восвояси. А решил так, потому что душа его рвалась к ней, а с чувствами деревянное создание не могло совладать. Пусть он ужасен, безобразен, но Иришка – настоящий друг, и возможно, ей нужна его помощь. А так как дружба не измеряется красотой внешней, временем года или суток, звонкой монетой и багажом знаний, Вовка просто шёл вперёд, думая только о том, что его присутствие придаст больному ребёнку сил.
И вот наконец пугало увидело разноцветное больничное здание. Оно каждой своей деревянной клеточкой чувствовало, что девочка находится там, внутри. Вовка встал на ухоженный газон, находящийся под окнами больницы, поднял голову вверх и стал смотреть то в одно окно, то в другое.
Наступило утро. Из здания вышел человек с метлой. Лицо его было злым и неприветливым. Оглядев свою территорию, дворник сразу приметил, что на газоне находится нечто, портящее вид, и человек с метлой прямиком направился к пугалу. В то же время Вовку заметили из окна на первом этаже. Семилетняя девочка, смотревшая через окно на улицу, ждала бабушку, которая должна была сегодня к ней приехать. Это была Иришка.
– Вовка! – тихонько прошептала она. – Вовка, ты пришёл навестить меня!
Деревянный человечек тоже увидел свою родную девочку. Он смотрел на неё вышитыми глазами, наполненными любовью, а вышитая улыбка Вовки, казалось, освещала всё вокруг. Иришка слезла со стула и медленно пошла к стеклянной двери. Она стала стучать по ней кулачками. Сил у девочки хватило всего на четыре удара, но этого хватило для того, чтобы её услышали. В бокс в белоснежном халате вошёл высокий пожилой мужчина с усами и короткой стрижкой. Улыбаясь, он спросил у неё, что случилось.
– Там, на улице, под окном, стоит мой самый лучший друг – Вовка. Можно он пройдёт ко мне в палату? – девочка смотрела на врача снизу вверх, а по её щекам текли слезинки.
– Ну давай посмотрим на твоего друга, – доктор подошёл к окну, но никого там не увидел. – А где же твой самый лучший друг? – спросил врач у девочки.
Иришка с большим трудом вскарабкалась на стул, посмотрела на улицу и увидела Вовку в руках дворника, который нёс человечка за ногу к мусорному баку.
– Вон он, его хотят выбросить, – Иришка стучала указательным пальцем по стеклу. – Александр Викторович, помогите Вовке, я вас очень прошу, не дайте дворнику забрать моего друга. Пожалуйста, – она повернулась лицом к врачу, в её глазах мужчина увидел страх и отчаяние.
– Хорошо, – доктор вздохнул, – попробую что-нибудь сделать.
– Честно-пречестно? – не унималась девочка.
– Честно-пречестно, – ответил Александр Викторович и вышел из палаты.
После утренних переживаний девочка только и могла лежать на больничной койке и слушать, как секундная стрелка часов непрерывно шагает по кругу. Иришка проходила интенсивный курс химиотерапии и принимала бесконечное количество лекарств. Она была слаба, а волнения за Вовку отобрали последние силы. Врач долго не приходил в палату к девочке. Уже приехала баба Поля, которая долго не могла поверить в то, что их рукотворное чудо утром стояло под Иришкиными окнами. Только с появлением Александра Викторовича, лечащего врача, и после того как пожилая женщина услышала, о чём он разговаривал с внучкой, она поверила Иришке, хотя была очень удивлена произошедшим.
– К сожалению, я не могу разрешить твоему другу навестить тебя в палате, – обратился доктор к девочке.
– Почему?
– Он слишком грязный, а ты знаешь, что сейчас даже самый маленький микроб может причинить тебе непоправимый вред.
– Но его можно помыть.
– Я знал, что ты так скажешь, но, к сожалению, после нашей санитарной обработки, боюсь, мы не сможем спасти его тряпичную голову. Поэтому всё, что я могу для вас обоих сделать, это разрешить Вовке находиться на нашем газоне, под твоим окном.
– Спасибо большое, это тоже замечательная новость, – ответил ребёнок.
– А вам, – Александр Викторович вышел из палаты и обратился к бабушке, – настоятельно рекомендую не подвергать свою внучку таким стрессам, потому что неизвестно, к чему это может привести.
– Но позвольте, – возмутилась пожилая женщина, – я и сама ума не приложу, как он очутился на территории больницы.
– Не ругайтесь, – прошептала девочка, услышав, о чём разговаривали взрослые, – он сам пришёл.
После того как деревянный человечек поселился под окнами палаты, Иришке стало намного лучше. Врачи глазам своим не верили, наблюдая за положительной динамикой выздоровления. Александр Викторович отменил половину лекарств, а мама, бабушка и дедушка были на седьмом небе от счастья. В октябре девочку выписали домой. Под её строгим наблюдением Вовку аккуратно выкопали из земли, для того чтобы вновь посадить в саду Терентия и Полины. Дело в том, что у Вовки, пока он стоял на газоне, на ногах, которые находились в сырой земле, появились корни, а на руке выросли молодые веточки, украшенные зелёными листочками.
Вскоре девочка опять пошла в школу, а маленькое пугало стало ждать весну. Но в конце зимы Иришке вновь стало очень плохо, и её положили в онкологический центр. А в первых числах июня она была выписана из больницы. Её родным только и сказали, что каждый прожитый день ребёнка может быть последним. Врачи сделали всё возможное, но, к их глубокому сожалению, они бессильны перед лейкемией.
Иришку привезли в деревню. Чувствовала она себя очень плохо. Единственное, чего ей хотелось – и она попросила об этом своих родных, – чтобы ей разрешили хоть немножко времени проводить и с Вовкой. Деревянный человечек к лету подтянулся, оброс новыми ветвями и листвой. А ещё на одной из веточек появилась цветочная гроздь. Она отцвела и опала – вся, кроме одного-единственного цветка, заботливо опылённого пчёлами, а из него появился маленький кривой плодик.
Вовка смотрел на худенькое тельце девочки, которую дедушка Терентий каждое утро выносил на руках из дома и бережно укладывал в кресло-кровать, поставленное рядом с ним. Человечек изнемогал от горя. Все чувства, что он испытывал к Иришке, Вовка вкладывал в свой единственный плод, росший не по дням, а по часам.
Однажды утром Иришку к Вовке не принесли, а вечером к небольшой корявой яблоньке с тряпичной головой подошла баба Поля.
– Плохо ей, очень плохо. Боюсь, до утра не доживёт, – женщина обняла деревце и горько заплакала. А Вовка приподнял одну из своих ветвей и протянул женщине яблоко, спрятанное ото всех в густой листве. Яблоко было небольшое, а его форма напоминала человеческое сердце.
Баба Поля сорвала странной формы плод и отнесла его внучке. Прилагая нечеловеческие усилия, Иришка откусила от яблока малюсенький кусочек и с большим трудом проглотила его. Но даже маленького кусочка хватило для того, чтобы громадная сила любви Вовки к Иришке потекла по организму девочки, давая новые силы, способные победить страшную болезнь.
Девочка оживала на глазах. Через месяц она уже бегала по дому и будила бабушку с дедушкой. А Вовка засох. Буквально за два дня. После того, как деревце отдало своё сердце бабе Поле, оно скинуло листья и засохло. Как старики ни старались оживить его, у них ничего не вышло. Ни удобрения, ни ключевая вода, ни слёзы маленького ребёнка не смогли вернуть к жизни сухое растение. Тогда они бережно извлекли Вовку из земли, отпилили сухие веточки, приладили вторую руку, сшили ему новые штанишки и рубашку и посадили деревянного человечка на подоконник, рядом с кроватью, в которой спала Иришка. С тех пор Вовка живёт в доме, слушает весёлый смех своего единственного настоящего друга. И он счастлив, потому что в жизни главное – чтобы родные, любимые и близкие нам люди не болели и улыбались.
Конец.
