Предыдущая глава
Миша добрался до Алушты.
-Ну что, Света Иванова. Мы на месте - произнёс он, прикрыв глаза ладонью от солнца и вглядываясь в дом своей матери, стоящий в окружении кипарисов. Каштанова Татьяна Михайловна всю жизнь проработала в одной государственной секретной лаборатории, в далёком Ленинграде. А потом по состоянию здоровья переехала в Алушту и стала заниматься переводами. Знала трия языка, как свой собственный. Этим и жила, пока на пенсию не вышла.
Даже сыну она никогда не рассказывала о своей работе. Женщиной была властной по характеру, не терпела слюнтяйства и давно ждала внуков от непутёвой снохи Аллочки. О её диагнозе она была не в курсе, Миша боялся рассказать об этом своей матери. Она бы разразилась отборной бранью и потребовала бы объяснений, зачем её единственному сыну женщина, не способная воспроизвести потомство! В любовь она не верила, считая это глупой блажью, которую придумали наивные романтики.
Когда Миша стал писать и на него вышло издательство, то была искренне рада. Умственный труд она ценила превыше всего в людях, считая это особым даром, который не каждому дано в себе иметь.
Девушка тихонько вылезла из салона старенького жигулёнка и с неподдельным восхищением осмотрелась вокруг. Вечно-зелёные кипарисы взмывали высоко в голубое небо. Дом матери Миши стоял как бы на бугорке и был весь открыт яркому солнцу, внизу раскинулось побережье чёрного моря и от кованых ворот вилась тропинка к заветному пляжу с жёлтым чистейшим песком.
-Думаю, что здесь ты быстро пойдёшь на поправку. Слава Богу, что рана на твоей голове не так опасна и я смог оказать тебе первую медицинскую помощь своими силами. Жаль, что память у тебя пропала и ты не можешь восстановить события того вечера. Но я надеюсь, что это кратковременно и ты обязательно всё вспомнишь.
Миша аккуратно придерживал Свету за локоток, пока они поднимались к дому его матери. Девушка была такой маленькой и хрупкой, что его тонко чувствующая натура настоящего писателя преисполнилась к ней какой-то отеческой любовью.
-Ба! Какие гости у меня! Радость-то какая - громко вскрикнула Татьяна Михайловна, отбросив в сторону маленькие грабельки, которыми рыхлила землю возле кустов необыкновенно красивых красных, жёлтых и белых роз. Аромат которых вскружил Свете голову.
-Я тебе привёз постоялицу. Примешь? - Миша взволнованно смотрел на Свету, лицо её покрылось отчётливым румянцем. Длинные ресницы опущенных в смущении глаз, трепетали. Она была в данную секунду так прекрасна среди этого великолепия, что он воспел бы её какую-то неземную красоту в стихах.
-Как тебя зовут? Ты извини, сразу на "ты" перейдём. Не люблю всех этих сантиментов - Татьяна Михайловна вытерла руки об рабочий халат и внимательно изучала девушку. Взгляд сына, которым он на неё смотрел, не укрылся от проницательной матери.
-Света. Света Иванова - девушка протянула для знакомства свою тонкую руку. Она никак не могла привыкнуть к новому имени, оно ей казалось каким-то чужим. Но вспомнить настоящее, не могла.
-Здравствуй, Света Иванова - Татьяна Михайловна осмотрелась - а где же твоя Аллочка? Я так не приятна ей, что она отпустила тебя одного? С незнакомой девушкой?
-Мама, не начинай - предупредил Миша - лучше пойдём в дом. Жара стоит невыносимая, у нас то уже предосенние деньки.
-Это у вас. А у нас всегда лето. Говорила тебе, перебирайся поближе к матери. Так нет, всё Аллусю свою слушаешься. Она там часом не собирается меня осчастливить и бабушкой сделать?
Миша почувствовал приступ дурноты от вопроса матери. Она задавала его вот уже на протяжении двадцати лет его семейной жизни с Аллой.
-У Аллы сейчас не простой период на работе. Штат сокращают и она боится, что попадёт под раздачу.
-У неё насколько я помню, этот период не заканчивается последние цать лет - гаркнула Татьяна Михайловна - сейчас обедать будем, а потом поговорим наедине. Пока Света будет отдыхать в самой лучшей спальне, которую я берегу для особых гостей.
***
На девятый день смерти Даши, Диану накрыло. Женщину нашли в ванной, она вскрыла себе вены и была без сознания. Но жива.
-Сожалею, но мы вынуждены поместить вашу мачеху в психиатрическое отделение - заявил врач в клинике.
Герман был вынужден дать своё согласие. Караулить Диану не было времени и желания.
-И как долго она будет там лежать? - спросил он.
-Для начала Диана Владимировна пройдёт курс лечения, которое ей назначит психиатр. А потом уже соберут комиссию и будут решать, дало ли лечение положительный результат. Примерный срок не могу вам сказать, здесь всё индивидуально.
Из клиники Герман вернулся в самом худшем настроении, какое только может быть. Впору самому подумать о суициде. Что ж так навалилось-то всё!
-Герман Александрович, вас в кабинете дожидается нотариус - сообщила Янина Витальевна. Герман с неприязнью посмотрел на её чопорное лицо. Сколько он себя помнил, Янина никогда ему особо не нравилась, хотя много лет отработала у его отца. Неужели отец не мог подыскать домработницу с более приятной внешностью?
-Здравствуйте, Герман Александрович. Примите мои соболезнования - нотариус пожал Герману руку - понимаю, что вам сейчас не до этого. Но по закону завещание уже должно быть оглашено.
-Вы правы, Арнольд Борисович. Прошу - Герман пригласил нотариуса за свой рабочий стол, за которым когда-то его отец решал важные вопросы - только оглашать вы будете мне одному. Как видите, оставшиеся члены семьи отсутствуют. Даша умерла, а Диана проходит лечение в клинике.
Герман умолчал про психушку. И врача об этом очень настойчиво попросил. Чтобы всё было втайне и не просочилось в общественность. Арнольд Борисович торжественно открыл свою папку, чтобы зачитать последнюю волю своего клиента.
***
Ангелина о последних событиях в доме Шац не знала. После похорон Даши, она уехала по работе в другой город и пробыла там две недели. Дома её ждал серьёзный разговор с матерью. Полина Евгеньевна Журова обожала свою единственную дочь и была весьма обеспокоена, что она в свои двадцать пять лет никак не устроит свою личную жизнь.
-Ты после своего турка хочешь старой девой остаться? - напрямую задала она вопрос Ангелине.
-Почему ты так решила? - удивилась Геля. Она очень устала с дороги и мечтала об одном, принять горячую ванну. Промозглая осенняя погода давила на психику и вызывала тоску.
-Всё работаешь, работаешь. На свидания не ходишь и телефон твой молчит. Хоть бы в клубы ходила, с молодыми людьми знакомилась.
-Мам, опять за своё. С молодыми людьми надо не в клубах знакомиться, там только однодневки. Если судьбе будет угодно, моя половина меня и дома найдёт.
-С каких пор ты такой фаталисткой стала? Раньше хоть с подружками общалась, столько новостей с тобой обсуждали. А сейчас замкнулась ты как-то и зациклилась на своём проекте.
Полина Евгеньевна внимательно смотрела на дочь, подмечая каждую деталь. И вдруг лицо её озарилось догадкой.
-А может ты уже влюбилась? Тайно страдаешь по ком?
Геля разозлилась на мать. Что за любопытство? Если даже и влюбилась, зачем она будет трубить об этом всему миру?
-Я устала мама. Давай позже поговорим, если тебе так скучно. Но только на нейтральную тему - Геля быстро взбежала по лестнице на второй этаж. Они жили в двух кварталах от семьи Шац, в таком же огромном особняке.
Геля влюбилась. Но в одного и того же человека. Только Герман пока никак не проявлял к ней свой интерес, хотя она нутром чувствовала, что не всё потеряно и их отношения ещё можно возобновить. Только время нужно и терпение. Тогда им было по восемнадцать и Геля была ветреной красоткой, уверенной что не стоит зацикливаться лишь на одном человеке, когда вокруг так много красивых парней.
Нежась в благоухающей ванне, Геля не выдержала и позвонила Герману.
-Привет, как у вас дела?
-Привет, нормально - голос Германа был напряжённым и Геля поняла, что позвонила не вовремя.
-Прости, ты наверное занят. Я потом как-нибудь позвоню тебе - она уже хотела бросить трубку, костеря себя за то, что сама позвонила, первая.
-Ты можешь приехать ко мне? Ты мне нужна сейчас - вдруг дрогнувшим голосом произнёс Герман. После оглашения совещания, он был сам не свой. Отец сыграл с ним злую шутку на последок. Этого он от него никак не ожидал и сейчас ему необходимо было чьё-то дружеское плечо. Ведь он остался совсем один.
-Конечно! Жди! - Геля обмоталась полотенцем и босыми ногами, оставляя после себя мокрые следы на полу, поспешила в комнату. Он позвал её! Ура!