Ася всегда недолюбливала своих родственников. Ее старшая сестра Вера была самовлюбленной эгоисткой, которой никогда ни до кого не было дела. Да и с родителями у Аси всегда были натянутые отношения: отец днями, а то и неделями не появлялся дома, предпочитая работу семье, а мать уделяла куда больше внимания телевизору, нежели своим детям. Так что все эти байки про семейные узы Ася никогда не воспринимала всерьез, а когда ей исполнилось восемнадцать, без каких-либо размышлений покинула отчий дом и практически перестала общаться с близкими.
- Порой чужие люди куда ближе родственников, - часто говаривала Ася, отвечая на вопросы о том, почему она так редко ездит домой. - Пусть живут себе как хотят, лишь бы ко мне не лезли.
И родственники действительно не лезли к Асе, сделав вид, будто ее и вовсе не существует. Лишь пару раз в год, в канун новогодних праздников или перед днем рождения Ася получала от родни скудные весточки, говорившие о том, что дома ее все-таки помнят. Пожалуй, так бы продолжалось и дальше: Ася держалась подальше от родни, а родня от нее, но как-то раз, весенним дождливым вечером Ася получила скорбное известие.
- Тут это... прадедушка умер, - услышала Ася по телефону как всегда сухой голос матери. - Ты бы приехала к нам, надо решить вопрос по поводу завещания.
Стоит сказать, что прадедушка, Виктор Терентьевич, был единственным человеком, которого Ася по-настоящему любила. Это был тихий и нелюдимый старичок, который мало говорил и больше слушал. Страшная война, через которую ему довелось пройти, оставила на лице Виктора Терентьевича страшные шрамы: левая его щека была сильно обожжена, и кожа на ней всегда ярко блестела, а правого глаза не было вовсе - выпущенная немецким снайпером пуля каким-то непостижимым образом угодила в винтовку Виктора Терентьевича, отрикошетила от нее и попала ему в глаз. Позднее эту пулю, вытащенную хирургом в лазарете, Виктор Терентьевич забрал себе и повесил на веревочку, будто талисман.
- Это чудо, что все так произошло, - говорил впоследствии прадед своей внучке. - То ли солнце этому фрицу в глаза ударило, что он промахнулся, то ли рука у него дрогнула, то ли еще чего... Трех моих товарищей он успел положить, а вот на мне обжегся. Так я и выжил.
Не считая этого случая, о войне Виктор Терентьевич говорил мало, хотя и был на фронте без малого три года. Да и не только о войне - обо всем, что его окружало, Виктор Терентьевич говорить не любил, предпочитая словам тишину и созерцание. После смерти жены он полностью погрузился в одиночество, редко принимал у себя гостей и общался с соседями, так что те, несмотря на все заслуги Виктора Терентьевича нередко посмеивались над ним и считали странным чудаком. И лишь только маленькая Ася связывала Виктора Терентьевича с миром людей, и только с ней старик был откровенен и нежен.
Едва узнав о смерти любимого прадеда, Ася на следующий же день приехала домой, где столкнулась с ожидаемым холодным приемом. Ее мать, Антонина Михайловна, так же как и дед была особой довольно замкнутой и не любила многословности. Сдержанно улыбнувшись в знак приветствия, она предложила дочери чаю и, усевшись за стол, сняла с головы черную траурную повязку. Ася невольно заметила, что седых волос у матери с момента их последней встречи стало еще больше, и даже черная, как смоль краска не могла полностью их замаскировать.
- Как это случилось? - спросила Ася, поглядывая то на мать, то на стоявшую на комоде фотографию прадеда, на груди которого красовались орденские планки. - Почему ты мне раньше не сообщила? Я бы приехала на похороны...
- Я звонила тебе несколько раз, - сухо ответила мать, стараясь не смотреть на дочь. - У тебя было занято. Отец тоже звонил и не дозвонился. А что касается прадедушки... У него просто остановилось сердце. Уснул и не проснулся. Утром соседка как обычно принесла ему хлеб, а он ей не открыл. Чуть позже его обнаружили в своей кровати, уже холодного.
На глазах Антонины Михайловны блеснули слезы. Она украдкой смахнула их черной косынкой, надеясь, что Ася ничего не заметит, но все ее старания были напрасны. Ася протянула руку через стол и погладила мать по плечу. Впервые за долгое время та наградила ее по-настоящему теплой и любящей материнской улыбкой. Впрочем, улыбка эта была весьма кратковременной, и лицо матери тут же снова затянулось непроницаемой маской равнодушия.
- Мы тут все удивились, что прадед завещал свой дом именно тебе, - быстро проговорила мать, наливая себе еще чаю. - Так что ты теперь обладательница наследства. Не богатого, конечно, но как есть. Деревенский дом прадеда теперь твой, и все, что находится в нем - тоже.
Ася тоже была удивлена этим решением прадедушки, но виду не подала. Беря пример с матери, она равнодушно пожала плечами и хмыкнула.
- Вера очень недовольна таким раскладом, - проговорила мать, постукивая длинными ногтями по чашке. - Она так хотела этот домик. Они с мужем планировали устроить там дачу. Может, ты с ней как-нибудь договоришься...
- О чем? - не сдержалась Ася, перебив мать. - Ты же знаешь, как она не любила прадеда! Да она ни разу к нему не приезжала за все это время! Он жаловался мне, что она ему никогда не звонила и не писала. А однажды и вовсе обложила его матом за то, что прадед прислал ей меньше денег, чем она просила. А теперь она вдруг захотела этот домик, дачу она, видите ли, там планирует! Вот ей, а не дача!
Ася продемонстрировала матери сразу два кукиша, и для пущей убедительности стукнула ими по столу. Мать вздрогнула и некоторое время находилась в замешательстве, раздумывая над ответом. Ответ этот так и остался у нее в голове, потому что через минуту после дерзкой выходки младшей дочери в комнате появилась старшая.
- А, Ася, - произнесла Вера, ядовито улыбнувшись сестре. - Что, приехала за бумажками?
Ася уселась обратно за стол и отвернулась к окну.
- Не твое дело, зачем я приехала, - буркнула она.
Вера скривила свое худое, красивое лицо, пожала плечами и уселась рядом с матерью. Долгое время в гостиной была такая тишина, что было слышно, как в соседней комнате тикают маленькие настенные часы.
- Мы тут с Кириллом кое-что решили, - наконец сказала Вера, обратившись к сестре. - Это насчет прадедушкиного дома. Может, продашь его нам? Деньгами не обидим.
Ася повернула к ней свое злое, залитое багрянцем лицо и глаза ее вспыхнули огнем негодования.
- Ага, как же, размечталась, - выпалила она, еле сдержавшись, чтобы не продемонстрировать Вере кукиш. - Дом мой, а вы с Кириллом поищите себе другое местечко.
- Ну хватит тебе, - примирительно, но в то же время с сарказмом произнесла Вера. - Сама подумай, на кой черт тебе эта халупа? Что ты будешь с ней делать? Кур там разводить? Это же деревня, глухое место. Дом тоже старый, гнилой, ремонт станет тысяч в пятьдесят, а то и во все сто. Ну что ты будешь с ним делать? Не жить же там, в конце концов...
- Вот возьму, и буду жить, - прошипела раскаленная до предела Ася. - Твое-то какое дело? Дом мой, и точка. Раньше надо было думать, когда прадед жив был. Нечего было его помоями обливать, тогда бы и тебе доля досталась. Нет, сестричка, не договоримся мы.
Вера невозмутимо налила себе чаю и пожала плечами.
- Как хочешь, - вздохнула она с нескрываемой усмешкой. - Хочешь - живи, мое дело маленькое. Как знать, может деревня пойдет тебе на пользу, а то ты какая-то нервная. А может...
Вера подалась немного вперед и приблизила лицо к сестре.
- ...А может, ты там себе и женишка какого-нибудь подыщешь, - добавила она со смехом. - Будет у тебя свой рай в шалаше. Одно слово - романтика...
Ася, вспыхнув как факел, вскочила со стула, схватила свой рюкзак и бросилась к выходу.
- Куда ты? - крикнула ей вслед мать.
- В хостел, - на ходу ответила Ася, срывая с вешалки куртку. - Переночую там. Не хочу больше видеть и слышать эту занозу!
Раздался громкий смех Веры, которая тряслась над столом, расплескивая горячий чай. Чтобы поскорее заглушить его, Ася со всей силы хлопнула дверью и заторопилась вниз по лестнице. Такого гадкого настроения как сейчас у нее никогда прежде не было.
***
То ли на зло сестре, то ли всему миру в целом, а может и самой себе, Ася и в самом деле в скором времени отправилась в деревню. Цели оставаться там навсегда у нее не было; Ася просто хотела отдохнуть в тишине и снова оказаться в маленьком и уютном домике прадедушки. Это было замечательное место для того, чтобы привести в порядок вконец растрепанные нервы. Тихая, умиротворенная атмосфера деревни всегда нравилась Асе; она любила бродить по ее узким пыльным улочкам, заглядывать в окна старых, оставленных хозяевами домов, смотреть, как над огромным, заросшим цветами полем всходит полная летняя луна и слушать стрекот цикад и свист соловьев, доносившихся из небольшой рощицы. Вот и теперь, снова очутившись в родном и милом сердцу месте, Ася с удовольствием вдохнула кристально чистый воздух и направилась к небольшой, расположенной в самом конце улице хибарке прадеда.
Едва Ася вошла в дом и устало присела на старую кушетку, чтобы размять затекшие с дороги ноги, как тяжелые, покосившиеся ворота еле слышно скрипнули и с крыльца донеслись шаги.
- Кто там? - крикнула Ася, выглянув в окно.
Ответа не было. Через мгновение шаги послышались уже в сенях. Ася подошла к двери и толчком распахнула ее настежь.
- Ой, - завопил кто-то. - Мой нос!
Ася, испуганно отпрянув, посмотрела стоявшего на пороге молодого мужчину, державшегося за лицо. По пальцам, которыми он зажимал разбитый нос, текла кровь. Ася, всплеснув руками, бросилась к незнакомцу и принялась заталкивать его в дом, то и дело извиняясь и причитая.
- Господи, да как же так, - вздыхала она, суетясь возле незваного гостя. - Да что же это такое! Вот ведь как неприятно получилось-то! Извините, ради Бога, извините!
Ася принесла из кухни холодной воды, чистое полотенце, отыскала в аптечке обезболивающее и протянула все это незнакомцу. Мужчина умыл окровавленное лицо, насухо вытер его и сунул в рот таблетку.
- Спасибо, - прогундосил он, улыбнувшись Асе. - Извините, а вы кто и что здесь делаете?
- Вообще-то, я хозяйка, - ответила та, убирая все в сторону. - А вот кто вы и что вам здесь надо?
Мужчина хотел было подняться, но едва он пошевелился и сделал вдох носом, как из него тут же снова пошла кровь. Иного выбора, кроме как сидеть неподвижно с запрокинутой головой, у него не было.
- Я Юра, - сказал он. - Юра Мельников. Живу по соседству. Я вроде как за этим домом присматривал время от времени, чтобы сюда кто попало не лазил. Было дело, тут мальчишки хулиганили, на чердак и в сарай забирались. Я этим еще при жизни деда Вити стал заниматься, когда он занемог. Так вот по привычке и продолжаю.
- Ну, а я Ася, правнучка деда Вити, - улыбнулась Ася, помогая Юре заткнуть нос ваткой. - Приехала сюда, чтобы осмотреть свои владения. Правда, пока не знаю, что с ними делать.
Юра моргнул, поднялся и, улыбнувшись Асе, направился к выходу.
- Стойте, - крикнула та ему вослед. - Куда же вы? Может, чаю выпьете?
Юра остановился, снова моргнул и двинулся обратно к дивану. Ася поставила на плиту чайник и достала из серванта старый прадедушкин фарфор. Вскоре из кухни раздался свист - все было готово к чаепитию.
- Жаль мне вашего прадедушку, очень жаль, - сказал Юра то и дело дотрагиваясь до носа. - Хороший был человек. Он мало с кем тут общался, а со мной как-то нашел общий язык. Я к нему часто заходил, и он ко мне тоже. И Анютка его любила...
- Анютка - это ваша жена? - поинтересовалась Ася, разрезая привезенную с собой из города пиццу.
- Нет, Анютка это моя дочка. - Юра улыбнулся и его голубые глаза как-то странно блеснули. - Ей девять лет. А жены у меня нет.
- Что, развелись?
- Нет, погибла в ДТП. Четыре года уже прошло... Анютке повезло больше, выжила, но стала инвалидом.
Ася проглотила не пережеванный кусок и едва не подавилась. Откровенность Юры была такой внезапной, что Ася не знала, как себя вести и что ответить. Вместо слов из ее горла вырвался протяжный стон и на глаза навернулись слезы.
- Соболезную, - наконец прошептала Ася, собравшись с духом. - Тяжело, наверное, вам вдвоем с дочкой?
Юра беспечно махнул рукой.
- Ничего, справляемся, - ответил он. - Первое время, конечно, было тяжеловато. Прадедушка ваш, надо сказать, нам очень помогал, и деньгами, и советами. Жаль только, что я должок ему так и не успел вернуть. Может быть, через вас как-нибудь это получится...
Ася покачала головой и зачем-то отодвинулась подальше от Юры.
- Нет-нет, - запротестовала она. - Мне ничего не нужно. Я уже сказала, что надолго здесь не задержусь. Так, отдохну недельку-другую и обратно в город.
Они посидели еще немного. Ася молчала, Юра тоже, но молчание это было совершенно не тягостным, а каким-то легким, понятным и абсолютно естественным. Потом Юра ушел, не забыв пригласить Асю к себе, и сделал это не то из вежливости, не то еще по какой-то одному ему ведомой причине. И Ася, проводив его до ворот, про себя решила, что обязательно заглянет к нему в гости и познакомится с его дочкой.
***
Дочка Юры, Аня, вопреки мрачным ожиданиям Аси, не была совсем беспомощной. Это была подвижная, шумная девчушка с волосами цвета спелой пшеницы, которая передвигалась по дому, опираясь на костыли. Правая нога ее была на целых восемь сантиметров была короче левой, и потому Аня неуклюже переваливалась с боку на бок, размахивая руками, как балансирующий канатоходец. Несмотря на все трудности, синие, словно летнее небо глаза девочки светились счастьем и надеждой на лучшее.
- Папа сказал, что мне могут сделать операцию, и я снова смогу нормально ходить, - сообщила Аня Асе после короткого знакомства. - Он сказал, что врачи могут вырастить кость, прямо как в «Гарри Поттере», представляешь!
- Не вырастить, а нарастить, - с улыбкой поправил дочь Юра.
Аня улыбнулась в ответ и ее улыбка заставила сердце Аси сжаться в маленький кровоточащий комок. Почему жизнь так несправедлива к этой маленькой, похожей на куклу девочке? Чем она заслужила такие страдания? Ася тяжело вздохнула и вытерла мокрые от слез щеки.
- Она правда сможет нормально ходить? - спросила Ася, когда они с Юрой вышли в сад.
Юра грустно улыбнулся и опустил голову.
- Смочь-то сможет, но на это нужны деньги, - ответил он упавшим голосом. - Операция нам не по карману. Но делать ее все равно необходимо, иначе очень скоро коленный сустав разрушится от нагрузок и Аня больше не сможет ходить.
- А сколько требуется денег? - без всякой надежды поинтересовалась Ася.
- Много. - Лицо Юры стало хмурым, как ноябрьское утро. - Чтобы заработать столько, мне, пожалуй, придется потратить всю жизнь. Ну, хватит о грустном.
На губах Юры вновь зажглась привычная мягкая улыбка. Ася уже в который раз удивилась способности нового знакомого смотреть на мир с оптимизмом. Подумать только, его дочь того и гляди окажется в инвалидном кресле, работа оставляет желать лучшего, а он улыбается как ни в чем не бывало и не хочет думать о грустном! Вот ведь странный человек... Несмотря на все это, Ася отнюдь не осуждала Юру, а наоборот восхищалась этой его особенностью. Огонь, горящий в его глазах и исходившее от улыбки тепло грели ее, словно весеннее солнце и Асю тянуло все ближе и ближе к Юре, к этому странному и непохожему на других человеку.
***
Ася долго не могла решить, что делать с домом прадедушки. Вера оказалась права; дом был стар и ветх, шиферная крыша была усеяна многочисленными прорехами, сквозь которые внутрь лилась дождевая вода. Огород, который не возделывался долгое время, зарос березками и молодыми кленами, которые пытались вытеснить фруктовые и ягодные деревья. Безжалостное время потихоньку уничтожало все то, чем так дорожил Виктор Терентьевич, и нужен был кто-то, кто мог бы его остановить. Ася вовсе не претендовала на эту роль и уже успела сто раз пожалеть о том, что грубо отказала сестре. В самом деле, не нужно было пороть горячку, а взять и взвесить все «за» и все «против». Все-таки, не чужие ведь люди...
Однажды, убираясь в задней части дома, Ася неожиданно обнаружила незамеченную ранее дверь. Она вела в небольшой темный чуланчик без окон, чем-то похожий на комнату, где фотографы проявляют свои пленки. Ася, вооружившись карманным фонарем, шагнула в этот чуланчик и развеяла густую темноту желтым рассеянным светом. Помещение, в котором она оказалась, было совсем небольшим, но каким-то образом умещало в себе целую уйму разных вещей. Старый высокий стол с резными ножками, два мольберта с пустыми холстами, гипсовый вазон, сломанное плетеное кресло - все это предстало удивленному взору Аси, которая словно очутилась в другом мире. Но самое удивительное, что она обнаружила в этой каморке, была целая груда картин, лежавших на полу и стоявших вдоль стены. На них были запечатлены деревенские пейзажи, какие-то незнакомые Асе люди, различные натюрморты, домашние и дикие животные. Все эти картины были покрыты густым слоем пыли, которая кружилась словно снег в тусклом свете фонарика и блестела подобно крохотным звездочкам.
- Вот тебе раз, - воскликнула Ася, стирая пыль с первого попавшегося под руку холста. - Неужели это все прадедушка? Быть этого не может!
Пытаясь достать картину из общей кучи, Ася ненароком задела вазон. Тот с глухим стуком упал на пол и из него высыпались перепачканные высохшей краской кисти. Сомнений больше не было; все эти картины были написаны рукой Виктора Терентьевича, который почему-то скрывал их ото всего мира здесь, в этой крошечной темной мастерской.
- Ася, ты где? - послышался с крыльца голос Юры. - Ау?
Ася, вырвавшись из забытья, повернула на него голову и прикрыла ладонью фонарь.
- Здесь, - ответила она. - Иди быстрее сюда, я хочу тебе кое-что показать. Только осторожно.
Юра, неуклюже пробравшись через заваленные разным хламом сени, остановился рядом с Асей и стал всматриваться в полумрак чуланчика. Когда его глаза немного попривыкли к темноте и смогли разглядеть картины, Юра изумленно присвистнул и уставился на соседку.
- Ничего себе, - усмехнулся он, легонько толкнув ее локтем. - Это же, дед Витя все создал? А я и не знал, что у него талант к рисованию. Ну надо же...
Юра взял в руки вытащенную Асей картину и посмотрел на изображенную на ней женщину в красном платье и белом платке, которая держала в руках пушистую серую кошку.
- Это моя прабабушка, Нина Федоровна, - пояснила Ася, кивнув на холст. - Я ее почти не помню. Она умерла, когда мне было всего пять. Прадедушка тогда очень горевал и долгое время не выходил из дома. Наверное, этот портрет он написал в то самое время.
Юра с благоговением стер с холста оставшуюся пыль и повесил ее на стену.
- И что же ты будешь делать со всем этим? - спросил он, указав пальцем в темноту. - Подаришь в музей или продашь? Интересно, сколько за это можно выручить... Учитывая, что твой дедушка ветеран войны, то...
Ася вдруг хлопнула его по плечу, не дав договорить.
- Ничего продавать я не буду, - громко сказала она, закрыв дверь чуланчика. - У меня есть идея получше. Я устрою благотворительную выставку в городе, а все вырученные с нее деньги пойдут на операцию для твоей Анютки. А еще...
Ася тяжело опустилась на старую, похожую на бочку стиральную машину и подперла кулаком подбородок.
- А еще я вот что решила, - произнесла она почти шепотом. - Дом этот я все-таки уступлю своей сестре. Мне-то он ни к чему, а вот ей с мужем пригодится. Зря что ли они столько времени мечтали о даче.
Ася немного помолчала, потом повернула лицо к Юре и загадочно улыбнулась.
- Слушай, а когда у Анютки день рождения? - спросила она.
Юра почесал небритую щеку и пожал плечами.
- Уже совсем скоро, в августе, - ответил он. - А что?
Ася запустила пальцы в волосы и лукаво прищурилась.
***
- То есть ты не шутишь? - недоверчиво спросила Вера посмотрев на сестру. - Всего триста тысяч?
Ася кивнула.
- А что?
- Да так, ничего. Я думала, что ты заломишь куда больше.
Вера толкнула входную дверь и вышла на залитый летним солнцем двор. Ася проводила сестру до ворот и, прежде чем открыть их, осторожно взяла Веру под руку.
- Слушай, я хочу извиниться за тот раз, - тихо сказала она, виновато посмотрев сестре в глаза. - Не знаю, что на меня нашло. Наверное, это все из-за смерти прадедушки. Я до сих пор не могу поверить, что его больше нет. Все время кажется, что он вот-вот войдет в дом, улыбнется и что-нибудь скажет.
Вера понимающе взглянула на Асю и протянула ей носовой платок.
- Ничего, я на тебя не в обиде, - ответила Вера, подойдя к сестре вплотную. - Всякое бывает. Ты тоже меня прости. Ты же знаешь, какой у меня характер. Как ляпну что-нибудь, а потом сама мучаюсь. Ну что же, мир?
- Мир, - улыбнулась Ася сквозь слезы.
Она крепко обняла сестру и облегченно вздохнула, когда Вера ответила ей точно таким же крепкими объятиями.
- Слушай, а почему ты хочешь продать дом до августа? - неожиданно спросила Вера, когда Ася выпустила ее из рук. - К чему такая спешка?
Ася взглянула в чистое голубое небо и оно тут же напомнило ей глаза маленькой несчастной Анютки.
- Видишь ли, - тихо сказала Ася, - есть тут одна девочка...
***
Ася и Юра вышли из ярко освещенного праздничными огнями дома на темный, занесенный снегом двор, в центре которого стоял огромный, напоминавший богатыря снеговик. Пластиковое ведро на его голове съехало вперед, своротив длинный нос-морковку, отчего вблизи снеговик выглядел совсем уж несчастным.
- Кого-то он мне напоминает, - засмеялась Ася, поправив снеговику нос. - Только вот никак не могу понять, кого именно.
Она посмотрела на Юру и тот вдруг громко расхохотался.
- Точно-точно, - воскликнул он, хлопнув снеговика так сильно, что его ведро свалилось вниз. - Мне тоже когда-то расквасили нос. Эй, Анютка, помнишь, как я два дня ходил с опухшим носом, а ты смеялась и говорила, что он похож на сливу?
Хлопнула входная дверь. Анютка спустилась по ступеням крыльца и, почти не хромая, подошла к отцу.
- Конечно помню, папа, - ответила она, возвращая снеговику его головной убор. - А что?
Юра взял дочку на руки и смахнул с ее шапки несколько пушистых, только что спустившихся с небес снежинок.
- Да так, ничего, - улыбнулся он. - Просто мы с Асей... то есть с мамой, кое-что вспомнили.
Юра опустил дочь обратно, на укрытую пушистым белоснежным одеялом землю, затем отвел ее и Асю подальше от снеговика, нагнулся и чиркнул зажигалкой. Яркая искра быстро побежала по длинному шнуру и через несколько мгновений в ночное небо взмыл первый залп праздничного салюта.
- С Новым годом! - громко крикнула Анютка, помахав ему рукой. - Ура!
- Ура! - поддержала ее Ася.
Юра подошел к ним и обнял за плечи.
- Вот и новый год наступил, - тихо сказал он, наклонившись к Асе. - А твоих все нет и нет. А ведь обещали приехать...
- Они приедут, - шепнула в ответ Ася. - Надо немного подождать.
Она снова посмотрела в небо, туда, где секундой ранее рассыпался на мириады ярких осколков последний залп фейерверка. Подобный громовому раскату грохот прокатился над деревней и затих, растворившись в безмолвии снежной зимней ночи.
- Эй, с праздничком вас, - услышали Ася, Юра и Анютка раздавшийся со стороны ворот голос. - Ну где вы там, открывайте скорее! Мы замерзли до чертиков и хотим есть!
- Жрать, - вклинился грубый мужской бас. - Не есть, а жрать!
- А я бы что-нибудь выпила, - добавил кто-то женским голосом.
Ася бросилась к воротам и распахнула их. Мама, папа, Вера и ее муж Кирилл стояли на расчищенной от снега дорожке, прижимаясь друг к другу и сжимая в руках набитые битком пакеты.
- Входите же! - крикнула Ася, впуская их внутрь.
Автор: Антон Марков