Одним из базовых положений ленинизма является утверждение о неизбежности военных столкновений между различными капиталистическими странами в эпоху империализма. Буржуазия неизменно стремится провести мобилизацию народных масс и сформировать у трудящихся положительное мнение по поводу готовящейся империалистической войны. Ради достижения этой цели в буржуазную пропаганду включают не только мотивы о национальном, расовом, культурном или ином превосходстве одной нации над другой, но и социальную демагогию. Последняя часто используется в надежде, что массы «клюнут» на обещания решить все социально-экономические проблемы населения, что война окупит все «необходимые» тяготы и лишения народа.
В качестве примера подобного мы рассмотрим ситуацию после Русско-японской войны 1904-1905 гг. Но не со стороны проигравшей России, а со стороны Японии, вышедшей из войны победительницей. Не будем углубляться в классовый анализ причин войны между Японией и Россией, а детально рассмотрим экономическое влияние войны на японское общество, как была воспринята этим же обществом долгожданная победа, насколько «окупились» для широких масс перенесённые военные тяготы. Также мы постараемся ответить на вопрос, способна ли империалистическая война решить экономические проблемы трудящихся.
Апологетика войны
Официальные власти, буржуазная пресса и националистические общественно-политические организации формировали положительное отношение общества к войне двояко.
Во-первых, утверждалось, что западные страны (прежде всего Россия) ущемляют национальные интересы Японии в Восточной Азии, препятствуют её развитию и расширению, в то время как сами активно проводят политическую и экономическую экспансию; что западными странами проводится колонизаторская политика по отношению к покоренным азиатским народам. Таким образом, задачи Японии в грядущей войне выражались не только в отстаивании своего права на развития (фактически, на экспансию и приобретение колоний), но и в «защите» народов Азии от гнёта «белых колонизаторов».
Во-вторых, подогреваемая правящим классом апологетика войны носила также и материально-экономический характер. Власти, пресса и политические организации националистического толка утверждали, что решение острых социально-экономических проблем японского общества требует вливания огромных финансовых средств, и именно победоносная война позволит японскому правительству эти средства получить. Полученные средства, как утверждала милитаристская пропаганда, пойдут на развитие промышленности, социальной инфраструктуры (образование, здравоохранение, учреждение культуры и т.д.), а выбитые войной выгодные торговые преференции позволят увеличить фонды зарплат на частных предприятиях, а также снизить цены на приобретение товаров внутри Японии за счёт повышенных прибылей от континентальной торговли.
Цена войны и победы
Меж тем военные тяготы были значительны. Война обошлась японской казне в 1 730 млн. йен, что в шесть раз превышало доход за предвоенный 1903 г. От 70 до 80% военных расходов покрывалось за счёт внутренних и внешних займов. К концу 1905 г. госдолг Японии составлял 538 млн. йен, а в 1906 г. — уже 2,2 млрд. йен. Основным же средством по добыче средств внутри Японии были налоги, выросшие со 146 млн. йен в 1903 г. до 251 млн. йен в 1905 г. Основным налогом, шедшем на оплату войны был земельный налог, который за время войны вырос на 32% и лёг на плечи основной части населения Японии — крестьян.
Положение последних осложнялось также и тем, что именно половозрелое крестьянское население, кормильцы семей, и составляли основу действующей армии. Именно выходцы из крестьян и, в меньшей степени, из рабочих составили большинство от безвозвратных потерь, общее число которых составляет 80 тыс. человек. Лишившиеся своей наиболее эффективной рабочей силы крестьянские хозяйства беднели и либо впадали в долговую кабалу, либо окончательно разорялись. Более того, именно на 1905 г. выпал очередной неурожай основной пищевой культуры — риса. Если в 1904 г. было собрано 7 650 000 тонн риса, то в 1905 г. — 5 700 000 тонн. Естественно, это привело к росту цен на рис на внутреннем рынке. К этому добавлялся также и рост земельной ренты, съедавшей до 45-60% урожая, а также рост ссуд, выдаваемых помещиками до 20% в год.
Социально-экономическая ситуация была тяжелой также и в городе. Если сравнивать довоенный 1903 и «победный» 1905 г. то мы получим следующие данные о росте дороговизны жизни: если взять уровень зарплат и цен на товары основного потребления на момент 1903 г. за 100%, то к концу 1905 г. зарплаты выросли на 2,3%, тогда как цены — на 21%. В условиях нехватки рабочей силы на предприятиях и в сельском хозяйстве выросла доля применения детского труда. Но в то время как рабочие фабрик и заводов терпели нужду, собственники этих предприятий богатели. Так, в донесении одного из тогдашних журналистов писалось:
«Концерны Мицуи и Мицубиси, а также фирмы, занимающиеся производством консервов и других продуктов, добычей угля, строительством кораблей, морскими перевозками возглавляли список тех, кто сделал на войне огромные капиталы».
Испытывая вышеописанные лишения и тяготы, японские трудящиеся, подвергнутые милитаристской и шовинистической пропаганде, связывали решение всех своих экономических проблем с победой в войне. Трудящимся Японии предлагалось стерпеть всевозможные лишения ради безбедного будущего если не себя, то своих потомков. Уровень поддержки политики правительства обеспечивался также и поступающей в общественное поле информацией о ходе военных действий. Контролируя все легальные информационные потоки, власти представляли обществу такую картину происходящего, при которой японские войска одерживали одну громкую победу за другой, неся минимальные потери. Информационная политика японских властей была направлена на преувеличение успехов и преуменьшение неудач. Естественно, что широкие народные массы при таком раскладе не просто ждали победу, но и нисколько не сомневались в её скором наступлении. Более того, при настолько «победоносном» её характере, который рисовался официальной прессой, ожидаемая от поверженной России контрибуция должна была носить гигантский характер, не говоря уже о территориальных приращениях.
Головокружение от «успехов»
Когда же летом 1905 г. начались мирные переговоры между Россией и Японией, всё японское общество замерло в ожидании. Однако почти с самого начала переговоров японская дипломатия, осведомленная о реальном положении дел на фронте и в тылу, оказалась не в состоянии «выбить» для Японии не только значимых территориальных уступок, но и значительных денежных выплат. Сведения о ходе переговоров и о том, что японская дипломатическая миссия идёт на всевозможные уступки (отказ от значительных территориальных приобретений и денежных выплат), взбудоражили японское общество. Складывалась широкая оппозиция готовящемуся миру.
Из всего спектра противников мира необходимо выделить две классово отличающиеся группы. Первая — это «оппозиция справа», представленная различными общественно-политическими организациями реакционно-шовинистического толка, промышленные и торговые круги японской буржуазии, а также радикально настроенная интеллигенция. Эта категория оппозиционеров встала во главе протестов, играла организационную роль. Средние буржуа, а также торговцы и промышленники, заинтересованные в получении высоких военных прибылей выступали за продолжение войны постольку, поскольку для удовлетворения их экономических интересов было необходимо заключить мир на более выгодных условиях для Японии. Эта «правая оппозиция», таким образом, отражала классовые интересы буржуазии и исходила из империалистических целей. Именно под идеологической повесткой «оппозиции справа» 2 сентября 1905 г. в Японии начались массовые протесты против заключения мира с Россией.
Тем не менее, основную движущую силу начавшихся сентябрьских протестов составляли не буржуа, торговцы и промышленники, а ремесленники, чернорабочие, рикши и извозчики, мелкие лавочники, безработные и бездомные, а также радикально настроенные студенты и выходцы из крестьянских семей. Выше мы уже описали, почему эти слои общества поддерживали войну и что они от неё ожидали. Заключенный 5 сентября 1905 г. Портсмутский мирный договор был воспринят не просто как национальное унижение, но и как предательство тех самых национальных интересов, во имя защиты которых война и затевалась. Естественно, что никакой контрибуции Япония не получила, а значит и рассчитывать японским трудящимся на улучшение своего материального положения не стоило.
В японскую прессу поступали сотни, если не тысячи, писем от разгневанных подданных самого разного социального происхождения. Вот несколько из множества писем, опубликованных на страницах «Токио асахи симбун» («Токийские утренние ведомости»):
«1) от фермера: мы каким-то образом умудрились пережить сезон бурь, но мы чрезвычайно озабочены, потому что урожай риса в этом году будет плохим. Мы ждали каких-то перемен от окончания войны. Нас предали!
2) от рабочего: нам сказали, что мы должны вытерпеть войну. Наши заработки, которые должны были быть подняты к концу прошлого года, не поднялись. … этот мир, с его плохими условиями, ничего не изменит в нашей жизни. Мы будем только продолжать стардать.
3) от горожанина: чего ради мы терпели горькую жизнь, покупая соль по непомерной цене? … Если они не думают о нас, сделав большие деньги на биржевых спекуляциях, я их не прощу!».
Даже самые откровенно буржуазные издания были вынуждены признать, что на 7/10 массовые протесты продиктованы экономическими причинами, и только на 3/10 — политическими. И если изначально протесты носили мирный характер, то по мере усиления полицейского и цензурного контроля демонстрации быстро сменились вооруженными столкновениями с полицией, погромами и поджогами. Так, например, к концу месяца, когда протесты в большинстве своём были подавлены, в одном только Токио было сожжено 140-170 полицейских будок и участков и 28 прочих зданий, а в столкновениях с протестующими ранено от 388 до 471 полицейских, а также около 16 пожарных и несколько солдат. Сами же протестующие в столкновениях с полицией также понесли потери: 387-551 чел. ранено и 9 чел. убито. Примечательно, что по мере того, как протесты в крупных городах Японии, таких как Осака и Токио, радикализовывались, занимавшиеся организацией этих демонстраций буржуа поспешили отмежеваться от бунтовщиков.
Последствия погромов в Токио.
По итогу бушевавших весь сентябрь протестов было арестовано 2 тыс. человек, из которых 308 были признаны виновными. Важно учесть социальный состав осужденных: 109 человек — рабочие и ремесленники, 55 человек — рикши и извозчики, 47 человек — мелкие лавочники, 20 человек — работники магазинов, 47 человек иных профессий, 8 человек — студенты, 22 человека — безработные. В одном только Токио число протестующих 5 сентября, когда протестное движение было на пике, составило 30 тыс. человек. Примерно столько же человек вышли на улицы 12-13 сентября в Осака. Общее же число участников протестов к концу сентября составило около 1 млн. человек по всей стране.
Классовый характер протестов
Пытаясь скрыть подлинную классовую природу протестов, японские власти выставляли сентябрьские события как результат действий «хулиганствующих элементов», а также «разочарованных патриотически настроенных граждан». На основании приведенных выше данных можно уверенно утверждать, что протесты, в которых хоть и участвовали пролетарские и мелкобуржуазные элементы, имели непролетарскую природу. Почему же широкие пролетарские и полупролетарские массы пошли за национал-патриотическими лозунгами, а не повели борьбу за социалистические преобразования?
В первую очередь это связано с неразвитостью классового сознания японских трудящихся. Если обратить внимание на классовый состав протестующих, мы не найдем там массового участия фабричного пролетариата, численность которого на момент 1905 г. ещё оставалась достаточно низкой. Именно из-за того, что основную часть протестующих занимали низшие слои городского пролетариата, мелкобуржуазные и полупролетарские элементы, люмпенизированные низы общества (бывшие пролетарии и кустари), а также неустойчивые выходцы из села, в идеологическом плане среди бунтовщиков господствовали мелкобуржуазные настроения, а основной формой активной борьбы стало «прямое действие» (поджоги, погромы и т.д.). Но ключевой момент состоит в том, что кроме количественно и качественно развитого фабричного пролетариата отсутствовала в Японии и пролетарская партия. В том числе и поэтому классовое недовольство итогами войны было подхвачено националистами и недовольной условиями мира буржуазией. Используя национал-патриотические, общедемократические лозунги (защита свободы слова, критика полицейских и цензурных мер) и социальную демагогию, оппозиционные круги буржуазии смогли увлечь за собой широкие народные массы.
ВЫВОДЫ
Сентябрьские волнения 1905 г. в Японии не смогли (и не могли) привести к каким-либо социалистическим преобразованиям. Однако для японского рабочего и социалистического движения эти события сыграли немаловажную роль, вдохнув в них новую жизнь. Если за весь 1904 г. имело место всего 10 забастовок (746 чел.), то к концу 1905 г. насчитывалось 32 забастовки (15 600 чел.), а в 1906 г. — 36 забастовок (13 800 чел.). Протесты также оживили и социалистическое движение. В феврале 1906 г. на волне активизации и радикализации рабочего движения в стране будет основана Японская социалистическая партия (Нихон сякайто), которая станет первой массовой партией пролетариата в стране. Однако внутри ЯСП окажется весь спектр «левых» течений: от христианских социалистов до анархистов. Марксизм укрепит свои позиции среди японских социалистов, однако ещё некоторое время он будет рассматривать как одно из многих социалистических учений. Однако процесс обособления разных социалистических группировок и оформления их идеологической и политической платформы начнётся именно с ЯСП. В этом заключается главное значение сентября 1905 г.
Если же говорить о тех уроках, которые современные коммунисты могут вынести для себя, то можно выделить несколько моментов:
1. Какой бы радикальный и массовый характер не носил политический акционизм, он останется акционизмом, неспособным привести пролетариат к достижению своих классовых целей. В то время как некоторые современные левые деятели с упоением восхищаются протестами по типу французских, настоящие же коммунисты должны иметь четкое представление, что без подлинной коммунистической партии ни одно сколько бы радикальное или массовое выступление не сможет привести к социалистическим преобразованиям.
2. Осуществление социалистических преобразований невозможно путем выступления разношерстных в классовом отношении масс. Никакие «демократически настроенные массы» не способны выстоять в классовой борьбе с буржуазией. Только при необходимом уровне классовой сознательности фабричного пролетариата, как авангарда всего пролетариата в целом, возникает субъект социалистических преобразований, тот класс, который будет способен их проводить. Но и здесь возникает необходимость в наличии подлинной коммунистической партии, которая включит в себя наиболее передовые элементы пролетариата будет способна развивать в нём классовое сознание.
3. При отсутствии же подлинно коммунистической партии всякое классовое недовольство трудящихся неизбежно будет перехвачено той или иной группировкой буржуазии. Только при наличии коммунистической партии возможно вести успешную борьбу за социалистические преобразования.
Список использованных источников:
- Д. И. Гольдберг, «Из истории революционного движения в Японии. Сентябрьские волнения 1905 года», 1968 г.
- Д. И. Гольдберг, «Очерки истории рабочего и социалистического движения в Японии 1868-1908 гг.», 1976 г.
- А. Е. Жуков, «История Японии», Т. II, 1998 г.
- А. Е. Жуков, «Японский милитаризм», 1972 г.
- С. Окамото, «Японская олигархия в Русско-японской войне», 2015 г.
- С. Катаяма, «К вопросу о зарождении и развитии марксизма в Японии», 1960 г.
- S. Katayama, «The labor movement in Japan», 1918.
- У. Хаяма, «Рабочее движения в Японии», 1937 г.