Дизайнер Ольга Макарова о новой книге, своей профессии, работе в фонде «Духовное наследие» и о том, почему сегодня подходящий период для серьёзного творчества
В одном из предыдущих номеров «Четверг» писал о выходе книги «Тюкалинскъ», посвящённой истории одного из старейших городов Омской области. Её выпустил Омский региональный фонд «Духовное наследие», который возглавляет первый губернатор Омской области Леонид Полежаев. Сотрудникам нашей редакции повезло познакомиться с этим подготовленным на высочайшем научном, литературном, художественном и полиграфическом уровне солидным томом раньше многих. И по итогам этого знакомства нам захотелось представить читателю автора художественного оформления изданий фонда дизайнером Ольгой Макаровой.
– Ольга Юрьевна, прежде чем перейти к разговору о новой книге, хочется задать вам вопрос о работе книжного дизайнера вообще. Сейчас, когда интерес к печатной книге, увы, падает, эта профессия кажется редкой и даже экзотической. В каком состоянии сегодня находится, по-вашему, этот вид творчества?
– На самом деле редкой эта профессия может показаться только со стороны. А когда окунаешься в любую специальную сферу, как правило, находишь немало людей, которые в ней заняты. Вот и дизайнеров тоже довольно много, вопрос в качестве их работы, в том, как они видят и подают материал.
К сожалению, сегодня часто бывает так, что выходит книга, похожая на буклет, или буклет, похожий на книгу. Стирается стилистическая грань, появляется дизайн ради дизайна, когда элементы не отражают сути произведения, а в оформлении нет души, зато есть так называемая красивость, диссонирующая с содержанием книги. Я, естественно, против этого, поэтому на каждую книгу у меня уходит уйма времени, энергии и сил.
– С чего вы обычно начинаете работу?
– С досконального знакомства с текстом. Исходя из жанра, особенностей стиля автора, я начинаю понимать, в каком ключе мне двигаться в оформлении. Естественно, важно понять пожелания заказчика, то, как он представляет себе конечный результат. Однако если я вижу, что могу сделать более яркий и интересный вариант, я его предлагаю. И здесь уже начинается диалог, который приводит нас к тому или иному творческому итогу.
– Где вы учились своему делу?
– По первому образованию я театральный художник, по второму – дизайнер костюма. Так что книгами я занималась, можно сказать, самоучкой и считаю, что это хорошо. У системы образования есть такой грешок: когда на учёбу приходит человек, полный сил и идей и готовый творить, хотя и не знающий технологий и материалов, преподаватели вольно или невольно обтёсывают его под себя. И со временем ученики по подаче, по технике исполнения, по цветовой гамме начинают походить на своего учителя, а индивидуальность, изюминка, уходит. Если же ты изучаешь материал сам, ищешь, смотришь и анализируешь, через себя пропускаешь, через свой предыдущий опыт, получается нечто, некий уникальный микс, созданный тобой самим. На моей работе дизайнера книг отразилась и театральная декорационная живопись, и музейная деятельность, такой опыт тоже есть в моей карьере. Поэтому, например, к иллюстрациям в книге я отношусь как к экспонатам.
– И, наверное, как к экспонатам живым…
– Именно. Конечно, когда я пришла в книжный дизайн, то первым делом узнала, что фотография, которая размещается в книге, должна быть отретуширована. Однако, поработав в музее, я поняла, что таким образом мы часто лишаем её истории. Одно дело, если нам нужно просто фотоизображение того или иного исторического деятеля. И совсем другое, когда фото играет роль документа эпохи, отражающего человеческую жизнь. Встречаются фотографии с проколами от проржавевших гвоздиков по углам. Значит, эта карточка кому-то была дорога, она висела на стене, на самом видном месте. А одно фото из книги об Исилькуле вообще было с заломами крест-накрест. Значит, её кто-то складывал и вообще у сердца носил. И если это убрать, то всё дыхание истории, всё человеческое содержание убьёшь на корню. Может быть, Леониду Константиновичу потому и нравится со мной работать, что он тоже очень трепетно к истории относится: к источникам, дневникам, письмам. Очень глубоко вникает в этот материал. Мы ведь не делаем книг-однодневок. То, что издаётся фондом, становится частью истории, её документом, а это большая ответственность. Переделать вышедшую книгу нельзя. Переиздать можно, а изменить – нет. Она будет жить такой, какой она получилась. И жить долго.
– Одной из самых ярких книг, изданных «Духовным наследием», считаются «Записки из Мёртвого дома» Достоевского с иллюстрациями Георгия Кичигина. Как вы работали над этой книгой? И что для вас интереснее – работать с историческим материалом или таким вот пронзительным художественным текстом?
– Разница, конечно, есть. Но она не в количестве интереса или ответственности, а в качестве восприятия. Такие книги, как «Тюкалинскъ», с богатым исследовательским материалом, своего рода энциклопедии, требуют одной подачи. Антология «Три века омской культуры» – другой. А «Записки из Мёртвого дома» Достоевского – это как будто фрагмент жизни под увеличительным стеклом. И здесь, конечно, уже можно локализовать и концентрировать оформление. Немного разгуляться в подаче, но так, чтобы она предельно точно работала на содержание, передавала то, что проживал автор в очень непростой для себя период.
Для этого, конечно, понадобилось ещё раз пропустить текст через себя. И, примерив его на себя, понять, как можно это визуализировать. Так появился крест на обложке. Как пересечение вертикали и горизонтали, связь земного и духовного. Сначала мне хотелось создать на форзаце ощущение тесноты, как будто входишь в набитую узниками камеру, но потом мы остановились на варианте с портретом Фёдора Михайловича. И получилось интереснее: крест как имитация окна, глаза Достоевского, льющийся в перспективе свет как отражение нравственного перерождения, которое он здесь пережил.
Техническое воплощение, конечно, потребовало много труда. Многое приходилось перестраивать и переделывать на ходу. Я постоянно ездила в типографию, искала материалы и составы везде, вплоть до автомобильных магазинов, а завершала работу над обложками вручную дома. Книга вышла предельно экспериментальная, но получила высокие оценки. Так что и идейно и технически мы с этой работой справились.
– Вы часто критически относитесь к тому, что делаете?
– Всегда. Когда заканчиваю работу, то уже понимаю, что теперь всё бы сделала по-другому. Наверное, сейчас в каком-то смысле эталонной можно назвать новую книгу «Тюкалинскъ». Она очень насыщенная, информативная, убедительная и по дизайну и по полиграфии, потому что типография уже тоже привыкла к нашим запросам и вместе с нами профессионально подросла. Но в новой книге, которая выйдет в будущем году и будет посвящена 150-летию Омского академического театра драмы, мы будем ставить перед собой ещё более сложные задачи.
– А вам не хочется при этом вспомнить основную специальность и самой оформить спектакль?
– А я оформляла, и даже два. Но на самом деле со мной не так просто работать. Дело в том, что я вижу работу целиком и не могу как простой исполнитель заниматься каким-то узким функционалом. В театре же есть главный режиссёр, главный художник. У них может быть своё представление о результате. К тому же не все – с этим я сталкивалась не только в театре, но и когда работала в музее и в библиотеке – готовы рисковать и включать в работу прорывные ноты свежих идей. Они могут даже понимать, что будет классно, но всё равно опасаются. Лучше пусть будет безопасно, аккуратно, как всегда.
– В этом смысле в фонде «Духовное наследие» у вас больше свободы?
– Да, с Леонидом Константиновичем мы нашли общий язык. Во-первых, это потрясающе интересный человек. Общаясь с ним, я чувствую себя так, будто учусь в университете. Полежаевском университете построения личности. У него неиссякаемый источник знаний, концепций, идей по политологии, социологии, географии, истории. Причём не только российской. Он может рассказать об абсолютно любом периоде и любой стране и все взаимосвязи объяснить, почему здесь было так, а здесь по-другому. Поэтому с ним и как с автором и редактором интересно работать, и вообще не укладывается в голове, что руководитель такого уровня настолько глубоко понимает материал. Он ведь с карандашом проходит всю книгу, вычитывает, что-то может убрать, что-то поправить.
И что ещё важное о работе в фонде. Здесь не сдерживают. Здесь говорят: «Давай!» Когда я оформляла книгу Леонида Константиновича «Две реки жизни», то кроме традиционных, классических, предложила нестандартный, смелый, как мне кажется, вариант обложки: слово «две» написала водой. И Леонид Константинович выбрал именно это оформление. Это ещё одно качество его характера: он доверяет профессионалам.
– Что вас вдохновляет?
– Я бы сказала, что вопрос не во вдохновении, потому что вдохновляет многое. Вопрос, наверное, в том, что позволяет более глубоко понимать материал. А это умение разбираться в людях и в процессах. В эйфории, в «духоподъёме» особо ничего не рождается. Куда больше заряжают какие-то мощные темы, общественная проблематика, её переживание и осмысление. Как раз сейчас то время, когда имеет смысл делать что-то серьёзное, стоящее, глубокое. Обстановка к этому сейчас располагает. Трудное время порождает сильных людей, в том числе и творчески сильных, которые умеют пропускать реалии жизни через себя и выражать их языком искусства.
– В этом смысле создание книг, которые выпускает фонд, своего рода миссия?
– Мы понимаем, что в основном книги, которые издаёт «Духовное наследие», будут востребованы следующими поколениями. Сегодня, к сожалению, мы получаем не так много откликов от людей, которые бы глубоко вникли в предлагаемый материал, хотя он проходит у нас литературную обработку, которой занимается талантливейший писатель Юрий Петрович Перминов. Увы, сейчас у народа не сильно высок интерес к истории, даже к своей семейной. Дальше дедушек и бабушек никто никого и не знает. Мы вообще как-то слишком консервируемся в настоящем. Не любим ничего менять, не пытаемся осознать прошлое. Тем не менее я уверена, что время наших книг ещё придёт.
– Каковы в этой связи ваши творческие планы?
– Сегодня мысли заняты книгой о драмтеатре. Это будет совершенно не похоже на то, что мы уже делали, но пока я не хочу раскрывать деталей, чтобы не портить сюрприз. Ну а затем я сделаю крутой вираж и отойду от классических книг. Всё-таки до определённого уровня я с ними доросла, и теперь мне интересно делать какие-то сложные технологические вещи. Совершенно точно к моей работе добавится цифровое искусство. И надеюсь, мы с Леонидом Константиновичем ещё подумаем о совместных проектах, которые будут выходить за рамки издательской деятельности. Потому что ему тоже свойственна доля здорового творческого авантюризма.
Материал подготовили Алексей НИКИШИН, Дарья ЩЕПЕЛЕВА.
Фото Андрея БАХТЕЕВА.