Если бы я знала, чем закончится вся эта история, я бы в жизни никогда не остановилась возле двух пожилых теток, которые каждое утро поливали соседский двор и газоны, окружающие его. Но история не терпит сослагательного наклонения, и что случилось, то прожито. Всё началось с того, что мы всей семьёй из трёх человек переехали из дальнего зарубежья, как сейчас говорят, на «малую» родину моей мамули. Переезжали без спешки, быстро и выгодно ликвидировали дело, которое приносило пусть небольшой, но стабильный доход. Контейнер с чашками-ложками собирать не стали, взяли только самое необходимое, дорогое и не очень тяжёлое, остальное продали вместе с домом. А уехали по банальной и простой причине – оказалось, что мамулин бой-френд какой-то полукриминальный тип, хотя поначалу выглядел как пасхальное яичко – весь положительный такой, в бантиках! Когда его приперло, он начал просить деньги у моей мамули, но у неё не то что денег – снегу зимой не выпросишь – есть такая русская народная поговорка. Когда просьбы перешли в неявные угрозы, грозящие перерасти в явные, то раздумья были недолгими.
Приехав на мамулину, да и на мою малую родину, мы с ней быстро вспомнили, что эта южно-восточная республика страшно коррупционна, так что мы устроились так, как привыкли жить до отъезда в Италию. Жаль, что квартиры купили не в одном доме, и даже не на одном квартале, а через дорогу. Но машины приобрели одинаковые, только у мамули серая, а у меня белая: я всегда любила белые машины. И номера сделали одинаковые - на зависть всем соседям на положенном месте сверкала наша любимая цифра – 511. Квартира мамули в кирпичном доме, но двор неухоженный, в этой независимой республике своих дворников нет – все в Москве и в Питере тротуары метут. А здесь жители сами убираются, если есть сознательные. Но если нет, то раз в месяц из ЖКХ делегируется полудохлый бомж, который куцым веником заметает весь скопившийся мусор по углам.
Жильцы, конечно, недовольны, но кто их слушает?
Хотя соседний дом, стоящий рядом с мамулиным, был какой-то странный. Во всём городе водители, живущие в доме, паркуются в подъезде, а в этой девятиэтажке подъезды свободные; мало того, в них по обе стороны стоят вазоны с ромашками, рудбекиями, ночными красавицами и бархатцами. Торчат и другие цветы, но я их не разглядывала. Под окнами газоны, и не какие-то сорняково-сдыхающие от жаркого среднеазиатского солнца, а вполне ухоженные. На газонах весёлой стайкой расположились цементные раскрашенные птички, лебеди, клумбы с цветами, в общем - парадиз. И это в девятиэтажном доме! Объяснение нашлось очень скоро. В этом доме жили две старухи. Если говорить о том, насколько они старые, то, наверное, не очень, лет по 65-66, но все, кто старше моей мамули для меня старухи. Они возились со своими газонами, вазонами, цветами и клумбами с раннего утра и часов до девяти – поливали, пололи, рыхлили, и ругались с теми, кто рвал цветы или залезал на газоны. Детей, насколько мы поняли с моей мамулей, ни у той, ни у другой не было. Вернее, у одной есть где-то сын, а у второй помер от водянки ещё в детстве. Понятно, делать им нечего, вот и рисуются перед соседями, пыль в глаза пускают.
Я обозначила их порядковыми номерами с буквой «К», К-1 и К-2, где буква «К» означала «Кикимора». По ходу я высказала предположение мамулиным соседям, что они таким образом зарабатывают дешёвый авторитет, но одна разбитная бабёшка, Ритка-буфетчица, сказала что эти две убогие вот уже пятнадцать лет ковыряются в земле. Ладно бы одинокие, нет, у обоих мужья, видные, одного бы из них да для моей мамули! А то нашла здесь какого-то огрызка, ничего не может, ни кожи, ни рожи, и добыть ничего не умеет. Одно слово – примак.
Эти бабки всем соседям мамулиного дома глаза мозолят – везде разнообразные кучи мусора, под окнами горы отбросов, в полиэтиленовых пакетах и вразбивку, и только в этой проклятой девятиэтажке чистота, как будто ожидается посещение Президента Республики, или на худой конец хакима города! Всё было бы хорошо, но во дворе наших домов, стоящих буквой «П» с советских времён вольготно расположился детский садик. Хорошо было до тех пор, пока машины были средством роскоши, а не передвижения. В садике было четыреста детей и каждого второго из них привозили и увозили на машине. Асфальт, положенный во дворе «ещё до исторического материализма», приказал долго жить, а узкий проезд не позволял разъехаться двум машинам. По утрам и вечерам было такое столпотворение, что многие дети заранее узнали, какие слова в жизни можно употреблять, а от каких лучше отказаться во избежание физического наказания со стороны родителя.
Неугомонные жильцы девятиэтажки собрали собрание и постановили – ограничить проезд для посторонних машин и поставить шлагбаум, а ключи раздать только жильцам. Конечно, все согласились, потому что эта утренняя и вечерняя кутерьма в конце концов привели бы к смертоубийству. Жизнь началась райская – оказалось, что своих машин совсем немного, они никому не мешали, дети теперь ходили по двору, не опасаясь того, что их раздавит в лепёшку, и родители не выглядывали каждые пять минут в окно, пытаясь удостовериться, живо ли их чадо или надо милицию вызывать. Недовольны были только родители детей, приезжающих в детский сад – но от ограничителя въезда до калитки детского сада было метров сто, и все сто метров – по исключительно облагороженной и озеленённой части двора.
Если кто думает, что на этом всё закончилось, то эти люди глубоко ошибаются! «Выскочки» как я стала называть жильцов девятиэтажки, опять собрали собрание и под протокол приняли решение заасфальтировать двор за свой счёт - машин-то чужих больше нет! Все сорок идиотов, собравшихся на собрание, как в советское время дружно проголосовали «ЗА». Правда, была одна деталь – с владельцев машин собирают по триста тысяч – это двадцати долларов, а с «безлошадных» по сто. Когда вечером я приехала за сыном, мамуля ознакомила меня с предстоящими тратами. Мне двадцатки не жалко, но почему бы эти комсомольцы не добились от управляющей организации, чтобы им во дворе восстановили асфальт. Мамуля пыталась меня остановить, но мне шлея под хвост попала и я сказала:
-Я сделаю так, что они про асфальт забудут, и тебе не придётся платить. – Мамуля меня знает – сказала – сделала. Часто не то, что нужно, но чего это они раскомандовались? Нас это касалось потому, что со стороны мамулиного подъезда была стоянка и въезд в нашу часть дома. И въезд через новый асфальт, если он будет положен. Ну уж нет!
События понеслись вскачь! Субботним утром я выезжала от мамулиного подъезда на вымытой предыдущем вечером машине. И тут же увидела своих врагинь – одна с упоением поливала соседский газон, а вторая, судя по всему просто пялилась по сторонам. Лихо развернув свою отмытую до блеска «Ласточку» я крикнула из окна той, которая держала шланг:
-Ты! Шланг убери, я вчера машину помыла! – Рядом со мной сидел семилетний сынишка, только что ставший первоклашкой, и я никак не могла перед ним опозориться. Очкастая кикимора №1 с недоумением уставившаяся на меня, почему-то стала грубить:
-Я вам не мешаю, проезжайте спокойно. – И шланг смотрит далеко в сторону, наверное, в район Кассиопеи, и голос такой благостный! У них что, нет чувства собственного достоинства? Я же напрямую её отшлифовала!
Вторая резво подскочила к первой кикиморе и умоляюще протянула хиленькие ручонки к шлангу:
-Светлана Владимировна, давайте я шланг отведу в сторону, а то не ровён час, вдруг нечаянно машину забрызгаете девушке. – Я-то хотела конфликта, я хотела, чтобы они завопили, заорали и тогда я заявлю, что мы за асфальт платить не будем, потому что нас, одиноких незамужних женщин, систематически оскорбляют и обижают.
С сожалением я увидела, что вторая бабка, тоже очкастая, надо сказать, оттащила шланг так далеко к подъезду, как только было можно, практически впечаталась в него! Но на моей улице был праздник! На конце шланга была железная сплющенная трубка, сквозь которую вырывалась струя воды. Ни в одной цивилизованной стране мира вы такого не увидите, но там, где я жила практически нет никакого садового инвентаря, вот они и изгаляются. И вот вторая (с сухонькими ручками), поливает газон достаточно далеко от меня и моей машины. Но Бог есть! Она, эта дурища, видимо задумалась о своих многочисленных болезнях, железная трубка дёрнулась в её руках и она обрызгала мою машину!
Счастью не было предела! Я немедленно выскочила из машины и побежала в сторону К-2, (Кикиморы № 2), на ходу вереща что-то о том, что жить ей осталось две минуты! Видели бы вы её глаза! Мельничные колёса отдыхают! Точно скажу, что она испугалась. Но на подлёте к К-2 я столкнулась с тугой струёй воды, которая буквально сбила меня с ног. От злости я сделала ещё два необходимых шага и схватила за шланг. Мне удалось перехватить его и несколько раз ударить по этим сухоньким, но таким цепким ручонкам. Бабка улыбалась. Стерва! Она ни разу не попыталась меня ударить, но каким-то хитрым способом облила меня с ног до головы – на мне не осталось ни одной сухой нитки! Зато я отыгралась – я несколько раз приложила её железным наконечником по рукам, но эта безмозглая даже не пикнула. Неужели ей не было больно?
Моё счастье закончилось довольно быстро – я по запарке забыла оставить машину на ручнике, и она тронулась. Хорошо бы просто проехала несколько шагов, нет, она боком задела припаркованную у газона машину. Я одновременно услышала несколько голосов:
-Сука, ты мою машину ударила! – Вопил мужик из окна третьего этажа.
-Мама, мама, я боюсь!! – Это кричал оставленный в машине сын.
-Шлюха позорная, ты что здесь творишь!? – Незнакомый мужской голос из непонятного окна, явно из девятиэтажки.
-Зинаида Львовна, с вами всё в порядке? – Бабский противный голос, наверняка К-1. Лесбиянки хреновы!
Пулей я влетела в машину, на ходу успокаивая сына и думая о том, насколько сильно я раскурочила автомобиль, припаркованную возле газона. Если не обратятся в ГАИ, то всё будет в порядке, а если пожалуются – свидетелей-то полон двор, и кошелёк надо готовить толстенький. Про избитую мною К-2 я не думала совсем, просто радовалась тому, что наконец-то поставила их на место, показав, кто в доме хозяин. Жаль, что сын слышал мою матерщину, но от мамули он и не то слышит, пусть привыкает к взрослой жизни!
Продолжение следует...