У меня ощущение, что я живу в центре пустыни. Не то чтоб сильно большой, но приличной. Главное же – безводной. И смысл жизнь всех населяющих её растений и животных… вообще-то, животного – одного, но очень значительного животного – запастись водой впрок на долгие и долгие месяцы пустынного перехода.
Хотя что это я? Животное! Как грубо. Он никакое вам не животное. Он – как ангел. Какангел, именно что. Словом, небесное создание: невесомое, воздушное и трепетное.
А пьёт, как верблюд!
У Трикотажа, как положено, есть несколько точек, где они изволят утолять жажду. Но, собственно, по-нормальному пьёт только истинная леди – Пуансеттия (можно добавить Прекрасная. Можно не добавлять – она и сама в курсе). Она подходит к одному и ведёрок, аккуратно присаживается и, легко касаясь язычком поверхности воды, мелко-мелко лакает.
Смотришь эдак на неё и любуешься: ну до чего хороша, до чего изящна! И шепчешь нежно:
- Пунечка, красоточка ты моя! Вот прям ты у нас девочка-девочка! Наглядеться не могу! Сюси-масюси и так далее.
Трудно, знаете, от розовых соплей удержаться. Я уж и не пытаюсь.
А Пунечка, красоточка нежная, принцесса пушистая, вдруг оборачивается и, глядя откуда-то из переносицы, говорит сурово:
- Ну дак! Ледь я или не ледь, мать вашу! Опять воды полведра? Кто доливать будет?! Пушкин?
И хотя Александр Сергеич, конечно, ни при чём, но всё-таки испытываю некий испанский стыд. Бегу доливать ведро.
А воды действительно полведра. И она не выветрилась, не испарилась, не выпита другими! Нет. Просто в ней Мотя купался. Ну нравится парню в ведре купаться, кто ж его осудит?
Он просто не может свежую воду в ведре просто пить. Вошёл в туалет, вроде просто попить. А может, и не попить, а по делу – а там водичка свеженькая. Так он туда сразу обе руки по локоть – и давай полоскать, как енот. Я, конечно, следом всегда вляпываюсь в эту лужу. Зимой ночью особенно бодрит, если кто не знал.
Ну и вот. А потом Пуня, вся из себя, леди ледью, приходит, а там – воды полведра! Да и та уже купаная. Вот, если я успела – доливаю. Ну, а не успела – приходится Пушкину отдуваться.
А Зёма – ему и ведра мало! Причём не в том смысле, что он выпивает и ему не хватает. Нет.
Он пьёт из любой посуды, которую увидит. Вообще из любой. Ведро, стакан, кружка, тазик – всё-то ему годится, всё-то ему хорошо! Только бесит, конечно.
Нет, ладно, я готова поделиться с ним своей водой, кофе, чаем, молоком (от пива и вина отказался, хоть меня когда-то и упрекали, что кота спаиваю почём зря): всё-таки отпить у хозяина из стакана – святая обязанность любого кота, это все знают. Я это честно признаЮ и честно же отдаю Земануилу его десятину (иногда даже четверть или треть…)
Но ёлы-палы! Невозможно ж спокойно полы помыть!
Стоит только налить в ведро воды – Зёма материализуется буквально из воздуха. Буквально! И тут же – чавк-чавк-чавк… Жадно, со страстью вхлюпывает в себя литры воды.
И добро бы эта вода чистая была, можно пережить. Так я ж полы с хлоркой иной раз мою! Только плесну в ведро – а Зёма туда уже морду: чавк-чавк-чавк…
- Зёма! Пошёл вон!
- А-а-а-а-а!
Убегает.
Только с тряпкой отошла – из-за спины: чавк-чавк-чавк.
- Зёма!
- А-а-а-а-а!
Приходится таскать ведро за собой по квартире, чтобы пригляд. И ведь крадётся! Крадётся, чтобы отпить. Знает, что будут орать, но – охотник! В глазах – решимость, в животе – жажда. Жить надо не благодаря, а вопреки!
Зёма дарит вам этот девиз, если хотите, он не жадный.
Обувь зимой помыть невозможно без приключений. Принесла ведро с водой в прихожую, бдю: это вода для обуви! Не питья, Зёма, слышишь?!
Нет Зёмы, Зёма спит, свернувшись уютным калачиком под тёплой меховой задницей «одного там жирного». Хорошо-то как, спокойно!
Только намыла два грязных сапога, отошла запихать внутрь сушилку. Расслабилась, песенку под нос себе….
Чавк-чавк-чавк!
- Да чтоб тебя! Зёма! Грязная же вода! Иди отсюда!
Вытаскивает морду из ведра: нос в песке, на усах ошмётки какие-то. Глаза безумные и счастливые. Потом спохватывается:
- А-а-а-а-а!
Мда… И ведь ни диареи у него, ни наоборот. Всё как-то впрок пошло: и хлорка, и ошмётки. Удивительный. Ликалепный, одно слово.
А давеча у нас воду отключили. Не горячую, а всю. А я из деревни от свекров приехала, думаю: сейчас в душ – в самый раз. А нету! Ну, нам к отключению всего подряд не привыкать, мы люди, к таким казусам подготовленные. Где у нормальных людей в тумбе под раковиной стоят всякие там стирально-моющие средства, может быть. Вантуз, опять же. У нас стоит 12-литровая кастрюля из нержавейки – с водой.
Так что я спокойненько себе в тазик наплескала ковшиком, сполоснулась. В остатках воды помыла руки с мылом. И оставила: думаю – вот сейчас ещё лотки надо помыть, как раз мыльная вода и пригодится. Наивная чукотская девочка.
Чавк-чавк-чавк…
- Зёма!
- А-а-а-а-а!
Вот и думаю: какие же ему страшные сны снятся, наверное… Столько пить!