Государство - это, как говаривал один европейский классик, общественный договор. Между властью и народом.
До относительно недавнего времени российскому народу в большинстве своем было как-то не то безразлично, не то просто грустно (а может, два в одном) наблюдать за тем, что порой, скажем мягко, условия договора в отношении него, народа, не всегда выполнялись другим участником этого договора. Или, скажем опять мягко, выполняли не всегда так, как нужно.
Однако что-то важное поменялось тогда, когда началась специальная военная операция. Вернее, даже не тогда. А 21 сентября 2022 года. В тот самый день, когда Верховный объявил о частичной мобилизации.
По сути говоря, в этот день глава нашего государства публично сказал, что без прямого участия народа власть не сможет справиться с теми вызовами, которые стране (ну и власти, само собой) поставили наши противники. Что без того, чтобы российские семьи выставили своих мужиков на защиту Родины, - совсем никак не обойтись.
Народ поднапрягся (кое-кто дал по тапкам, конечно, но сейчас я сознательно исключаю таких из понятия «народ») - но внял Верховному. Мужиков выставили. Причем каких мужиков: ладных, хороших, молодых да красивых. Не абы каких, не кривых да косых.
Для меня сразу же, прямо 21 сентября, в момент обращения президента к народу, стало совершенно очевидным, что этот день станет поворотным в общественном договоре между народом и властью. Что народ не будет более ни грустным, ни безразличным в отношении тех действий власти, которые впрямую влияют на его, народа, жизнь. Потому что очень высокую цену за сохранение этой нашей общей жизни народ заплатит. Иными словами (если переводить всё вышесказанное на язык американцев), ценник в тот день поднялся в сотни раз. Взлетел, как курс валют.
Первым новым взаимным процессом народа и власти стала мобилизация. Так как я стала непосредственным участником данного процесса, то я видела своими глазами, что происходит (медленно, нехотя, с разрывом государственных и народных сухожилий) что-то такое, что ранее никто не испытывал - ни народ, ни власть.
Очень символично, что начало этих изменений пришлось именно на процесс мобилизации. К тому же, здесь у людей появился кровный, жизненный интерес. Здесь схлестнулись понятия самого дорогого - родного человека - и ещё одного самого - Родины, России. Зажатые между двумя столпами, люди не стали молчать. Ответом на хаос и раздрай в самом начале мобилизации стал широчайший общественный резонанс. Я помню эти бесконечные обращения. Помню сохраненные номера горячих линий - федеральных, региональных, Бог ещё знает каких. Помню, как патриотически настроенные лидеры общественного мнения включились в процесс исправления косяков. Помню, как параллельно с этим волонтеры взяли на себя основные заботы о мобилизованных в первое время после призыва. Что тоже изменило внутри нашего общества очень многие невидимые внешне течения.
Таким образом, российский народ приобрёл голос. Знаете, это как у какого-нибудь тяжелобольного, у которого после долгих лет молчания вдруг прорезался голос. Хриплый, некрасивый, местами ещё слабый - но голос. Больной удивился сам и до ужаса удивил (а может, даже и напугал) окружающих в лице власти (а ещё больше - оппозиции). Пациент скорее жив, чем мёртв, как оказалось. Вдруг.
Теперь задача тяжелобольного - голос свой разрабатывать. Не потерять его вновь. Но лично мне кажется, что сей процесс необратим (хотя страхи больного вполне понятны).
Хуже всего, на мой взгляд, с пониманием происходящего дело обстоит у властей на местах. Многие из местных ответственных лиц изо всех сил пытаются жить по старинке. Отсюда - возможные «заносы» в деле про избитого ветерана СВО. Что, впрочем, не остановило общественный резонанс. Отсюда же - штраф размером в 7 тысяч рублей для некоего создания с отметкой о мужеском поле в паспорте РФ, оскорбившего и обидевшего мальца в шапке с буквой Z. Сына участника СВО к тому же.
Возможно, те, кто назначил такой издевательский штраф (а также те, кто принимал деятельное участие в назначении такого штрафа и в написании формулировки «в связи с деятельным раскаянием»), думали, что формальность приговора устроит все стороны. Однако народ, давно уже живущий не формальностями, а самой что ни на есть жизненной сутью, - народ не согласился с таким судебным решением. Жены и невесты, ждущие своих мужчин; матери, сестры и дочери, не спящие ночами в ожидании своих родных, - все они, а также примкнувшие к ним единомышленники встали на защиту ребёнка-патриота, которого унизил и обидел какой-то здоровый лоб.
Интересно, а какое такое «деятельное раскаяние» мог проявить этот внешне совсем безнадёжный тип, да к тому же в то время, пока его ровесники воюют с врагом не на жизнь, а на смерть? Что же такого героического мог совершить в глубоком тылу этот «вояка», борец с детьми, что растопило сердце судьи? И почему бы в таком случае не озвучить данные героические действия?
Неудивительно, что после такого решения и так уже знатно побулькивающая общественная пароварка начала окончательно, по-серьёзному вскипать.
И - любопытное дело. Данное судебное решение отправили на пересмотр.
Причём за пересмотром решения народ продолжит наблюдать столь же пристально. Заявить о пересмотре уже недостаточно. Народу важно увидеть доведенное до конца дело и исполненное наказание. И здесь ни один местный судья, ни кто-либо ещё не сможет выкрутиться. Если, конечно, власть не хочет столкнуться с таким явлением, как самосуд, по ряду резонансных случаев. А власть этого явно не хочет.
В связи с этим местным управленцам хочется сказать: ребята, времена нынче уже не те, что были. Тут вам не там, если обратиться к афоризму одного златоуста из 90-х. Больше такая свистопляска не прокатывает. И лучше не пытаться вновь и вновь дёргать народ за бороду.
Что же касается «наш суд - самый гуманный суд в мире», то не стОит забывать одну простую вещь. В суде гуманизм по отношению к одной стороне всегда достигается за счет игнорирования оного в отношении другой стороны. А когда на этой другой стороне оказываются те, ради кого народ и терпит все свои лишения, то такой гуманизм приобретает в глазах народа кровавый оттенок.
Так что в интересах всех участников общественного договора (и властей на местах, быть может, в первую очередь) будет исключительно СПРАВЕДЛИВОЕ решение по делу обидчика мальчишки в шапке с буквой Z (равно как и в других подобных вопиющих случаях). Что значит «справедливое»? Этого уж я не знаю. Это пускай судья сам думает, для того он на свое судейское место и поставлен. А вот степень соответствия этого решения понятию справедливости можно будет легко понять по реакции народа. Который, повторюсь, пристальнейшим образом следит за данной ситуацией. Следит - и соответствующим образом реагирует.
Вот такой вот любопытный новый общественный договор между народом и властью вырисовывается на наших с вами глазах.