Люба поступила в больницу из области на плановую операцию с диагнозом миома матки. Мы были с ней в 4-х местной палате вдвоем и заняли койки у окна, напротив друг друга. У нас обеих на следующий день планировались полостные операции. Мы сразу познакомились и нашли общий язык...
Этот рассказ относится к циклу про мою болезнь. Вот ссылка на подборку:
Сначала меня поразила Любина внешность. Она создавала впечатление несправедливо и скоропостижно увядшей красоты. Думаю, вы все знаете такие примеры. Когда яркие природные данные в виду тяжелой жизни, отсутствия ухода, вредных привычек, стресса и печалей преждевременно рассеиваются, как бы затираются, но всё ещё заметны на лице, как на стене - тени от старой мебели...
Уверена, что в молодости Люба была красавицей. Большие ярко-синие глаза в обрамлении тёмных ресниц и выразительных бровей, прямой аккуратный нос, красивая открытая улыбка, густые каштановые волосы, статная фигура вкупе с добротой и детской непосредственностью наверняка разбили не одно мужское сердце. Любино же сердце досталось человеку, не знавшему и не понимавшему, что с ним делать.
В последний год студенчества городская жительница Люба поехала на каникулы погостить к подружке в область. Там на сельской дискотеке она и познакомилась с первым парнем на деревне - высоким, красивым и общительным Василием, который сразу же заприметил городскую гостью-недотрогу и взял быка за рога. Люба тоже влюбилась в Василия почти сразу и натиску особо не сопротивлялась. Как только закончилась учёба, они быстро сыграли свадьбу и Люба переехала к мужу в посёлок.
Выбор Любы считался удачным. Подружки и деревенские девчонки завидовали ей. В конце 90-х в двадцать с небольшим лет у красавца Василия была своя машина и модная одежда. Он мало того, что происходил из состоятельной и крепкой по деревенским меркам семьи, он был единственным сыном в семье с тремя дочерьми (дополню - долгожданным единственным сыном в семье с тремя прилично старшими дочерьми!). Родители и сёстры справили молодым отдельный добротный дом с большим огородом, на первое время снабдили скотиной и утварью.
Казалось бы, живи-поживай да добра наживай. Но всё оказалось не так просто. Непривычная к сельскому быту Люба старалась как могла, но будучи беременной, а потом молодой матерью, еле-еле успевала по хозяйству. Василий же, как оказалось, к регулярному труду был не приучен совершенно и нести ответственность за дом и семью особо не стремился. Он привык жить в атмосфере поклонения и обожания, где его никогда не напрягали даже с "мужской" работой по хозяйству, не то что "женской". Свободное время предпочитал проводить с друзьями (пока они были), на рыбалке или на диване перед телевизором. Однако алкоголиком не был, хотя выпить любил. Руки распускал, но нечасто. Погуливал, особенно в молодости. Но Люба была очень покладистая, податливая и поначалу очень его любила.
Свекры с сёстрами обо всех проблемах прекрасно знали и поначалу помогали Любе. Тем более, что первенцем у молодых был мальчик. Однако с годами помощи было всё меньше и меньше. Свёкры состарились, потом умерли, сёстры сосредоточились на своих семьях, поменялось время... Дом без должного надзора обветшал, провести нормальный водопровод, установить титан и обеспечить канализацию хозяин так и не смог, машину пришлось продать, чтобы отдать долги и на что-то жить, гараж превратился в склад. Спасал огород да немного скотины.
После декрета Люба устроилась работать в местную библиотеку, чтобы в семье был хоть какой-то постоянный доход. Там и работает до сих пор. Спустя почти 10 лет в семье друг за другом родились погодки - мальчик и девочка. Зачаты были случайно. Муж давно настаивал на дополнительных детях, но Люба охранялась как могла. В тот год, когда мы с Любой познакомились, младшим было 11 и 12 лет соответственно. Старший сын к тому моменту жил и работал в городе, с отцом категорически и давно не общался.
Любе было слегка за сорок. Выглядела она на все 50. Под синими глазами - синие же тени, в самих глазах - бесконечная усталость и безнадежная горечь. Статность и стройность превратились в сутулость и рыхлость. Красивую улыбку портят ужасные зубы. Люба втайне от мужа копит "на зубы" уже несколько лет, но результат как в том анекдоте - то трусы порвутся, то сахар кончится.
Если вам кажется, что всю эту историю Любы вывалила на меня с ходу, от радости, что нашла свободные уши, чтобы пожаловаться на горькую судьбу, то это не так. Историю Любы я узнала постепенно. Многое она рассказала сама, что-то стало понятно из телефонных разговоров, что-то - после визита сына.
А началось с того, что она услышала нашу с Нихатом воркотню и спросила, на каком языке мы говорим. Я ответила, что на турецком, что муж - турок и что мы вместе уже 10 лет. Она очень удивилась, стала расспрашивать и про Турцию, и про наши отношения. Так как Нихат звонил и писал очень часто, Люба обратила на это особое внимание, заметив, что наверное он меня очень любит и что ей никто не звонит, но это даже хорошо. Ей так спокойней.
Звонила мужу и детям она сама. На носу было 1 сентября и Люба пыталась уговорить его помочь детям помыться (натаскать и нагреть воды) и найти им чистую одежду хотя бы на линейку. Он же в ответ ругал её за то, что пельмени из морозилки они уже съели и ему теперь нечем их кормить. С сёстрами он был в ссоре и просить у них помощи не хотел. Сошлись на отварной картошке со сметаной. Мытьё детей не заладилось, на линейку не ходили.
Операции у нас обеих прошли успешно, ей тоже удалили некоторые органы - матку и один яичник. Лежали мы практически в санаторных условиях - вдвоём в отремонтированной палате, туалеты и душевые рядом по коридору, новые, сияющие чистотой. Кормили тоже неплохо. Но отношение персонала к нам было разное.
Я по жизни стойкий оловянный солдатик и внешне своё физическое состояние демонстрировать не люблю, особенно посторонним. Это мой принцип. Я лежала тихо как трава, ничего не просила и ни на что не жаловалась. Плакала тайно. Когда через пару дней сказали, что надо начинать двигаться, чтобы побыстрее завести организм и самостоятельно сходить в туалет, я послушно и беззвучно ползала по коридору, несмотря на дикую боль и слабость. Плюс операция у меня прошла с осложнениями, сама ситуация тоже была грустная, хирурги приходили осматривали очень внимательно, с опаской, и не скрывали грусти при взгляде на меня.
Люба же всё время стонала, вздыхала, жаловалась на боли, просила дополнительные капельницы и уколы. За это её все стыдили и ставили меня в пример. Вот, мол, девочка с того света вернулась, половины органов лишилась, теперь бездетная и лежит молчит, а ты что? Мне было неприятно, а Любу очень жалко. Когда нам через 10 дней перед выпиской снимали швы, Люба умоляла их этого не делать, жаловалась на недомогание.
Всё дело в том, что даже после такой сложной операции, лёжа в обычной городской больнице, Люба ощущала себя на курорте. Она отдыхала и телом, и душой, и готова была на всё, чтобы задержаться хотя бы ещё на пару дней. Она переживала, что во избежание спаек полгода нельзя поднимать тяжёлого, а с её жизнью это невозможно. Но радовалась, что минимум месяц нельзя физически быть с мужем, а значит, будет официальный повод "откосить" от ненавистного действа...
После выписки наши пути с Любой разошлись. Знаю только, что по результатам патологии у нее тоже нашли рак, но в начальной стадии. Она прошла лёгкую химию и наблюдается в онкодиспансере. Очень надеюсь, что сейчас у неё всё хорошо.
В то время я ещё не думала заводить блог, о Дзене слыхом не слыхивала и всерьёз писать не пробовала. Но твёрдо решила, что Любину историю запомню и обязательно потом где-нибудь расскажу.