Ох, грехи мои тяжкие. А иначе почему бы я оказалась здесь? Ярмарку я, определенно, представляла себе не так. В воспаленном от просмотров фильмов мозгу ровными рядками стояли деревянные прилавки, застеленые белыми скатерками, свисали связки баранок - одним словом все было душевненько и тепло. А где тепло не было, появлялась горилка и становилось не тепло, а жарко. Носились попы, цыгане, чести. Видно не стоило мне смотреть "Сорочинскую ярмарку". В голове назойливо пел голос о том, что не купишь любовь, хотя саундтреком к тому, что я теперь видела, могло без прикрас служить "Амено". Как-то не по себе.
- Все будет хорошо, - зачем-то прошептал мне на ухо Щепка. Вот уж успокоил.
- А я и не боюсь, - фыркнула я, отпуская его руку. Ой, ну до чего людишки страшные. Все какие-то грязные, сумрачные. Да и туман посреди дня. Сейчас либо табличка "Сайлент Хилл" появится, либо Дракула с невестами рассекут небо крыльями. И вряд ли Хью Джекман откуда-то выпрыгнет мне на помощь. Увидев идущего навстречу мужчину с лошадью, я почувствовала себя ежиком из мультика, и страх исчез. Напридумывала же себе!
А между тем мы смешались с толпой. Людей было довольно много. Я все еще не могла определить, куда же нас с Щепкой занесло. Я больше по русской истории и эллинизму. А тут готические личности. И не печальные белолицые красавчики в черном, а аборигены.
Тюфяки с шестью были навалены прямо на сырую землю.
- Разделимся, - прошептал Щепка. - Если меня схватят, прячься в лесу, где мы встретились. Там никто не ходит.
О, рыцарские качества проснулись. Еще немного побудет в средневековье и начнет баллады мне строчить.
- Вали, - шепнула я в догонку и принялась с заинтересованным видом разглядывать шерсть. Страшная вся она какая-то. Некрашеная, да и пахнет. Больше в жизни не надену вязаные носки, пусть уж тетушка со света сживет своими нотациями. Да шерсть еще и сырая. Хотя... Боже ты мой, наивная чукотская девушка! Да это же коммерция в чистом виде! Тюфяк так становится тяжелее. Темные века, а туда же.
Я уже осмотрела дважды весь товар, когда увидела толстого мужчину, стоящего в самой толпе. Вряд ли бы я выделила среди всех остальных, если не толстый кошель не его боку. Я оглянулась, пытаясь отыскать глазами Щепку, но он словно сквозь землю провалился. А кошель-то тяжелый. Небось денег мама дорогая сколько. Честное слово, перочинный ножик сам выпрыгнул из сумки в мою руку. В толпе даже не заметят, как я его обчистила. Так, чуть толкаю его, закрывая от толпы, левой рукой отвожу кошель в сторону, крепко обхватив его, правой делаю легкое движение ножиком. Левая рука перемещается в приоткрытую сумку, правая складывает лезвие и прячет ножик в ладони. Конечно, я не Нил Кэфри, но я все же Нила.
Итак, толкаю, рука первая, вторая, третья... А? Ааа!
Толстопуз крепко держал мое запястье. Мой крик собрал всех зевак. Ох, мне бы, курице, мозги, чтобы ножик спрятать.
Нет, ну это действительно страшный сон. Вот меня уже держит какой-то громила, сумка оказывается на земле, оттуда все выпадает. И нет, чтобы собрать все аккуратно назад. Нет! Сперва в руках громилы оказывается моя любимая пудра, и он принимается рассматривать ее шарики. Затем какой-то хмырь тянет свои грязные ручонки к флакону Эскады, а его сын, хм, ну хоть кто-то симпатичный, изучает крем. Нет, я что представитель Орифлейм?
- Ведьма!
А вот это уже наезд. Я, конечно, понимаю, что их женщины за естественную красоту, хотят они того или нет... Постойте... Ведьма? О, баночки, будьте вы прокляты. Да это совсем не оскорбление, а вид деятельности.
- В рот мне ноги!.. - чья-то рука грубо закрыла мне рот.
- Ты никого не проклянешь тут!
Ну вообще уже перебор! Я попыталась укусить его, но рука держала меня крепко.
- Дик, веди ее в монастырь, путь братья разбираются что с ней делать. И сумку забери. Отцу Полу будет полезно посмотреть на все это.
Громила, не отпуская ладонь потащил меня прочь. Нет, я всегда грозилась уйти в мужской монастырь, но никогда не думала, что это будет столь... Жутко. Дик тащил меня сквозь лес и ветки хлестали меня по лицу и рвали подол. Прошло, наверное, минут пять, когда мы оказались возле невысокого здания, сложенного из кирпича. И это монастырь? Как-то не впечатляет. А, нет монастырь дальше. Это какой-то домик. Небось настоятеля.
- Стой, Дик, - а вот и настоятель. Наверное. А одет-то как, мама не горюй. Если бы ни крест на груди, подумала, что очередной местный нищеброд.
- Ведьму поймали, отец.
- Ведьму? - он бросил на меня взгляд уже внимательнее. Ох, да у меня же тушь не водостойкая. А я со вчерашнего дня в зеркало не смотрелась. Да и не причесывалась. Ох уж этот Щепка. Теперь я точно на ведьму похожа.
- Ладно, неси ее в подвал. Мне нужно зайти к Старому Джону, а потом я и ею займусь.
Он мною займется. Ха, ха и еще раз ха. Посмотрим, кто кем займется. Главное, успеть часы спрятать, если их с меня снимут, все, финита ля комеди, вива ля тражеди. Часики побывают в таком месте, где им никогда не бывать снова. А что?
Дик потащил меня в подвал. Ну и сырость. Я тут как элитный сыр плесенью покроюсь. Я потянулась за зажигалкой, но вспомнила, что сумка теперь у громилы. Чтоб его.
Ладно, надо думать о другом. Как выкрутиться? Ладно бы я еще год знала и место. Придется импровизировать. Судя по всему век сейчас тринадцатый-четырнадцатый. Так, кто там на Руси-матушке царствовал? Мудрому поздно, Грозному рано. Там все Иваны да Василии были. Ладно, пусть Иван будет. Иностранцу понять легче будет. Ох, мамочки.
Мне показалось, прошло не больше пяти минут, когда дверь открылась, и в подвал, освещая себе путь свечой, вошел отец Пол.
- Значит, ведьма? - он опустился на скамью, которую я прежде не видела в темноте. - И за какие грехи тебя так оклеймили? Да и кто ты вообще?
- Меня зовут Иванила Олеговна. Я русская. А ведьмой меня назвали за то, что баночки с моими снадобьями увидели.
- Впервые вижу путницу, оказавшуюся столь далеко от дома, - он окинул меня внимательным взглядом. - И зачем тебе эти снадобья? Кто тебе их дал?
Так, надо быть осторожнее. Все знают как церковь к народной медицине относится.
- Так затем, чтобы румянец здоровый на щеках играл. Здоровье в пути самое главное, - так, уклонились.
- А зачем кошель срезала у Генри.
- Голодная была, - включила я сироту казанскую. - Грешна и каюсь, но не клеймить же меня за это ведьмой.
- Верно, - а мне нравится этот дядька. Повезло.
А вот в сумке моей рыться не надо. И откуда она тут взялась? Святоша с интересном покрутил мою косметику. Надеюсь, раскладной ножик он не найдет. Или фонарик. Вот будет шоу. Нет, положи на место. Это ведь...
Ой елы-палы! Нет! Нет! Нет! Глаза святоши округлились и он поспешно вышел прочь из подвала, позабыв даже свечу. Да, ничего не скажешь. Я буду первым в мире человеком, казненным церковью за каталог белья Виктории сикретс. Аминь.
©Энди Багира, 2012 г.