Сходил на спектакль «Папа, я люблю тебя» школы-студии Хабенского. И долго собирался с духом, чтобы после окончания позвонить тебе.
Хотелось, чтобы голос не дрожал, а то ведь опять переживать начнешь за меня. Спросил как дела, рассказал про спектакль, а ты говоришь: «Ты бы, наверно, вспомнил как я в тебя ведро кинул в чернявском саду, когда ты младшего брата ударил»...
Я, конечно, сказал, что хорошего вспоминается гораздо больше. Но как-то невнятно... Напишу сейчас. Помню как я очень маленьким плыл с тобой на лодке по озеру Увильды, и вдруг разыгрался настоящий шторм. Пришлось ночевать на острове, а ты под блеск молний голыми руками валил деревья, чтобы я хоть где-то укрылся от ливня.
Или как ты появляешься из-за поворота дороги на садовый карьер. Бородатый, на плече черенок от лопаты, в тельняшке. А меня догоняет толпа местных пацанов, которых я не смог одолеть и послал брата за тобой.
Как ты читал нам книги, и как показывал диафильмы. Твой проигрыватель «Аккорд» с виниловым «Зодиаком» и Высоцким. И как ты купил наш первый кассетник и мы с братом его слушали потом несколько суток, и записывали всё подряд, что играло по радио.
Как учил меня водить и чинить машину. Или как после какого-то праздника уже у меня дома, ты на пороге и немного пьяненький вдруг стал говорить, как ценишь меня и что очень надеешься только на меня...
Я тоже только учусь чаще говорить, что чувствую. Вот позвонил сейчас, но так и не смог сказать тебе те слова, ради которых звонил. Мне кажется, я тебе их и не говорил никогда. Прости.
«Папа, я люблю тебя!»