Последние два десятилетия XIX – начало XX века – время интереснейшее. Именно на этот период приходятся первые серьезные попытки Российской империи – через отдельных ее весьма ярких и неоднозначных представителей – попытаться сыграть свою партию на бубенцах в «африканском концерте».
А начиналось все с широко разрекламированной в прессе миссии казака Ашинова.
В историографии Ашинова зачастую характеризуют авантюристом, который был готов служить и французам, и англичанам, однако это не так. Уроженец Терской области личность весьма колоритная, эдакий гоголевский Ноздрев и, несомненно, человек, обладавший даром убеждения. И он был патриотом, однако своеобразно понимавшим свой долг.
Николай Иванович Ашинов (1856-1902) в 1888 году появившись в Санкт-Петербурге, пользуясь, как бы сейчас сказали, пиаровскими приемами, а также связями в высших военных – и не только - кругах, начал активно продвигать тему проникновения в Восточную Африку. А конкретно – в Абиссинию (Эфиопию).
Тема эта, похоже, в то время, что называется, «носилась в воздухе» и была с энтузиазмом поддержана в прессе и определенных кругах столицы. Достаточно значительную роль в организации и оснащении экспедиции Ашинова сыграло, например, Палестинское общество.
Помощник министра иностранных дел граф Владимир Николаевич Ламздорф позднее в своих дневниках вспоминал:
«докладывают о предводителе дворянства Могилевской губернии, где Гирс (министр иностранных дел Николай Карлович Гирс) купил летом имение. Предводитель этот просил разрешения представиться министру, который рассказывает мне, что видел его мельком вчера на балу; этот господин, как и все предводители дворянства, получил недавно подписанный великим князем Сергеем (шефом Палестинского общества) циркуляр, предлагающий ему открыть подписку в пользу находящегося под покровительством Палестинского общества предприятия Паисия».
Архимандрит Паисий станет ещё одним героем нашего повествования: он личность не менее колоритная – был, как бы сейчас сказали, идеологом движения.
И побывавший в 1883 и 1885 годах в Эфиопии Ашинов активно продвигал при Дворе идею создания казачьего поселения на побережье Красного моря. Вроде бы независимого, но… в первую очередь – как центра снабжения парового флота.
Напомним, именно на это время приходится и создание «Добровольного флота», или «Доброфлота». Сейчас это название ассоциируется, по большей части, с рыбными консервами, а вот в последней четверти XIX века это предприятие как раз начинало играть весьма существенную роль в торговле российским зерном и ввозе «колониальных товаров».
К Ашинову прислушались: на случай возможной морской войны с Великобританией Россия нуждалась в угольных станциях и опорных базах в районе Африканского Рога.
В тех самых краях, где пролегали важнейшие для Британии морские торговые пути и где сталкивались экспансионистские интересы Франции и Италии. И где абиссинский негус (царский титул в Эфиопии – ред.), балансируя между ними, отчаянно нуждался в поддержке крупного европейского государства, которое можно было бы использовать в качестве противовеса этим двум колониальным державам...
Попытка выбрать в качестве такого государства Россию была во многом не случайна: определенные усилия по установлению контактов Эфиопии (Абиссинии) с Россией предпринимались еще в XVII – XVIII веках, однако тогда они не увенчались успехом.
В том же 1888 году Ашинов, совместно с архимандритом Паисием, начал подготовку очередной экспедиции. Согласно его замыслу, «духовнуюТеперь же ситуация менялась, и, во многом, благодаря посредничеству Ашинова, завязавшего контакты при дворе негуса Абиссинии и имевшего определенные контакты среди иерархов коптской церкви: в 1888 году на празднование 900-летия Крещения Руси, в Санкт-Петербург прибыла…эфиопская делегация.
Решили организовать миссию по установлению более тесных контактов с абиссинскими единоверцами (детали, что это – не совсем так, опустим), в Восточную Африку должен был прибыть отряд из 150 терских казаков и 50-60 православных монахов и священников.
Предполагалось найти (или обустроить уже найденное) подходящее место для закладки форпоста, в идеале – порта, угольной станции, фактории, крепости.
Кроме того, планировалось оказать поддержку негусу Абиссинии путем формирования подчиненного ему казачьего войска из местных бойцов (кстати, обладавших очень высокими боевыми качествами именно в рассмотрении ведения партизанской и полупартизанской войны). Однако это же войско предполагалось сделать и инструментом российского влияния в регионе.
Назвать форпост, место под который Ашинов, похоже, присмотрел еще в ходе первых своих экспедиций в Абиссинию в 1883 и 1885 годах, предполагалось без затей, однако, со смыслом: «Новая Москва».
Поначалу путешествие проходило чинно, пристойно и даже соблюдением правил конспирации – пока шли мимо берегов Европы, ашиновская вольница вела себя тихо и осторожно.
Однако по мере продвижения в сторону Африки, картина стала меняться. То ли считавший себя на полном серьезе настоящим атаманом казачьей вольницы Ашинов дал своим подопечным расслабиться, то ли сам расслабился, скорее всего, - присутствовало и то, и другое, однако на борту постепенно устанавливались стенькоразинские обычаи. Разве что княжон за борт не метали.
Кстати, именно эта вольница потом оказала ашиновцам, нежданную услугу, но об этом – позже.
Пока же граф Ламсдорф в дневнике приводит донесение российского капитана: «Капитан Пташинский с "Нижнего Новгорода", встретивший эту банду в Порт-Саиде, доносит в морское министерство: "Ашинов играет в рулетку и сорит золотом, большинство его товарищей шатаются оборванные, пьяные по улицам и кабакам".
В Порт-Саид экспедиция прибыла 20 декабря 1888 г., 6 января 1889 г. — в Таджур.
Появившийся в Красном море российский пароход с непонятными людьми на борту, не мог не вызвать настороженности у французов, и, в особенности, итальянцев, которые уже привыкали считать эти воды своими.
Поэтому к пароходу отправили канонерскую лодку. Однако картина, которую итальянские моряки увидели на палубе идущего встречным курсом парохода, поразила их до глубины души: на борту … пели, поднимали тосты и танцевали «лезгинку».
Итальянцы решили, что такого воинства опасаться не стоит, и пароход пропустили.
Однако пароход неожиданно остановился в местечке Сагалло. И русские заняли находившуюся на территории сомалийских племен старую заброшенную турецкую крепость.
Сегодня это – государство Джибути, тогда же эта местность была зоной французского влияния, и французы, получив информацию о появлении непонятных русских, были обеспокоены.
И было из-за чего: казаки подняли российский флаг и принялись укрепляться...
Все тот же весьма осведомленный в делах Министерства иностранных дел граф Ламздорф писал в своих дневниках:
«Ону (Михаил Константинович Ону (1835—1901) — русский дипломат, тайный советник. Происходил из древнего молдавского рода.) уверен, что авантюра Ашинова и отца Паисия в Абиссинии заведет нас очень далеко. Этой осенью в Абиссинском монастыре в Иерусалиме он узнал, что мнимые посланцы негуса - просто завербованные Ашиновым монахи этого монастыря и никуда своим государем не посылались.
В прошлом году в Константинополе он имел случай констатировать передачу великолепного ружья, присланного Ашинову генералом Буланже, и полагает, что французы желали бы втянуть нас в авантюру, чтобы не оставаться одним против итальянцев, немцев и англичан».
«Мы, продолжает Владимир Ламздорф, только что получили телеграмму от Коцебу, которой французское правительство запросило по поводу намерений Ашинова и намерений нашего правительства - отозвать его или предоставить правительству Франции принять необходимые меры в целях воспрепятствования вооруженной банде "казака" проникнуть на территорию, находящуюся под протекторатом Франции».
Российские власти намеревались выслать в Сагалло флотского офицера для препровождения Ашинова в Россию, но французы рассудили иначе: пока Министр иностранных дел собирался представить этот вопрос на высочайшее усмотрение «во время своего будущего доклада, который состоится в четверг, потому что завтра Его Величество разрешил министру присутствовать в католической церкви на торжественной заупокойной мессе по эрцгерцогу Рудольфу», пока доклад еще раз перенесся….
В Сагалло были направлены французские боевые корабли. Произошло это примерно через три недели после высадки Ашинова.
Далее, если верить газетным сообщениям, французы потребовали у Ашинова немедленно сдаться и убрать русский флаг. Ашинов спускать флаг отказался, после чего крепость подверглась обстрелу.
Погибли пятеро, сам Ашинов был тяжело ранен, товарищи его оставили в крепости, добрались до Египта и обратились за помощью к русскому консулу. И добрались–таки до России.
Тех же, кого французам удалось задержать, депортировали.
Тем временем, Александр III был крайне недоволен всем этим ашиновским инцидентом.
На донесении от 6 февраля 1889 года за N 11, дающем отчет о больших затруднениях французского правительства, связанных с Ашиновым, который только что заявил властям Абока, что намеревается оставить за собой Сагалло, для того чтобы иметь сообщение с морем, и что российский император ему это разрешил, Его Величество делает следующую помету:
"Непременно надо скорее убрать этого скота Ашинова оттуда, и мне кажется, что и духовная миссия Паисия так плохо составлена и из таких личностей, что нежелательно его слишком поддерживать; он только компрометирует нас, и стыдно будет нам за его деятельность".
Кстати, Ламздорф излагает интересную версию этих событий, связывая предприятия по обретению Россией колониальных владений в Африке… с Бисмарком:
«Вся эта ашиновская история крайне любопытна. Наши горячие патриоты и не подозревают (если бы они только могли это знать), что первоначальная идея колониальных владений для России в тех местах исходит от князя Бисмарка, кошмарного железного канцлера!
Действительно, когда в 1885 г. Турция обратилась к нам с просьбой протестовать против занятия итальянцами Массауа и заручиться содействием еще двух императорских дворов, берлинский кабинет дал нам ответ, изложенный в нижеприводимой телеграмме от 26 янв./7 февр. 1885 г. из Берлина от нашего поверенного в делах графа Муравьева:
"Из уважения к союзу с Россией канцлер готов оказать нам содействие и поддержать протест Турции. Но он боится, что протест в этом вопросе трех империй без Франции останется безрезультатным, что было бы неприятно. Насколько ему известно, Франция не расположена протестовать, и в таком случае было бы опасно действовать без нее, потому что Франция могла бы отойти от трех империй и присоединиться к Италии и Англии.
Канцлер добавляет конфиденциально, что, может быть, Франция желала бы действовать как Италия, а следовательно, не пожелала бы ее порицать. Под большим секретом Бисмарк обращает внимание на то, что в случае нарушения Италией трактата 1857 г. Россия могла бы, может быть, этим воспользоваться и занять, если Массауа уже не будет свободной, какой-либо другой пункт на Красном море близ Абиссинии".
Когда-то подозревали князя Бисмарка в желании вовлечь нас в авантюры и поссорить с Францией. Теперь наши пресловутые патриоты возымели желание привести в исполнение его планы».
********
Завершилась эта экспедиция весьма прискорбно для ее организаторов: снова выдержка из дневников Ламздорфа:
«Государь повелел: 1) Ашинова тотчас по прибытии отвезти в один из самых отдаленных уездов Саратовской губернии на три года; 2) товарищей его сослать и подвергнуть аресту смотря по степени их виновности; 3) произвести строгое расследование для выяснения всей истории этой злосчастной авантюры и ее зачинщиков; 4) предоставить отца Паисия и сопровождавших его монахов в распоряжение Святейшего Синода.
Чрезвычайно разумное решение. Ашинов должен понести наказание, но трудно было бы предать его суду, не вызвав шума, столь же несвоевременного для России, как и за границей; административная мера, какую поведено к нему применить, обходит это затруднение».
Тем не менее, пресса негодовала.
Ну, понегодовала, да и успокоилась.