Друзья, добрый день!
Завершил рассказ "Ты справишься, девочка" про Ниночку. Читаем! Пишем комментарии)
Для удобство новых читателей публикуется и 1 и 2 главы полностью, те кто ждал новую часть, она логично в конце.
Написано по мотивам историй из практики.
Жду Вашей реакции в комментариях. Спасибо!
Приятного чтения!
Переход — процесс перемещения из одного положения либо состояния к другому. Также место либо сооружение, пригодное или предназначенное для такого перемещения.
Википедия
Введение
Артур Багиров, профессиональный психолог. Сорок пять лет, среднего роста, слегка полноватый. Чёрные волосы, карие глаза, фамилия образована от арабского имени Багир, что говорит о мусульманских корнях, но нет – Артур русский, хотя и считает себя вне национальностей.
Выглядит Артур солидно. Если бы его пригласили играть в кино, скорее всего, дали бы роль отца – основательного и надежного. При этом Артур имеет много нерешенных проблем.
Помогая другим, свою личную жизнь устроить не смог. Вероятно, это бессознательный протест против матери, которая хочет внуков. Мать Артура – Фаина Петровна, властная женщина, всегда давила на сына. Холодный тон менялся всего несколько раз в жизни, когда мать вспоминала один случай. Она шла через дорогу с двухлетним Артуром на руках, когда на бешеной скорости неслась машина, в метре от них резко сдала вправо, обогнула. Обошлось. Смерть прошла в метре от неё и сына…
В ответ на давление матери Артур включал «Глупое Я». Просто улыбался и кивал.
«Глупое Я» использовалось не только с матерью, он включал эту роль и при работе с клиентами. Он как «мертвое море» в Израиле – всё вливалось и ничего не выливалось. Клиентам нравилось, что их «внимательно» слушают, мягко подводят к результату. Обладая глубокими знаниями, Артур реально помогал людям и за восемнадцать лет заработал себе хорошую репутацию.
Глава 1. "Перекресток"
Лавка чудес
Август 2022.
Если Артур больше был «папой», то его единственный друг Макс походил на подростка. Артур про себя называл его «глупой блондинкой». Ветреный, беззаботный, очень молодо выглядит. Они вместе учились на психфаке, но Макс давно «предал» профессию и полностью погрузился в эзотерику и магию.
Три месяца назад Макс открыл «Лавку чудес».
Сие чудо действительно походит на лавку – смесь чайного магазинчика и мини-кафе. Внутри, возле окна, стоят два круглых деревянных столика со стульями, а на простой витрине красуются стеклянные бочонки с чаями и травами. В глубине лавки есть «угол расслабона»: потрепанный, но шикарный диван, напротив – глубокое кресло, дополняет картину журнальный столик. Пахнет в лавке уютом и деревней.
Само место, где располагается лавка необычно: старая Москва, сталинский жилой дом, сбитая штукатурка, обнаженные красные кирпичи. Перед домом, по-старчески скрипя, располагается сквер и пара лавок. На лавках – неизменные бабушки. По какой-то причине современная Москва обошла это место.
В «Лавку» ведёт отдельный вход через крыльцо с узорными перилами и массивной дверью.
Макс позвонил Артуру и попросил прийти. За три месяца Артур был тут трижды, и каждый раз его поражала особенность этого места – здесь останавливалось время.
– Артурик, зануда ты грешная, – Макс широко улыбнулся и пожал крепко руку.
Артур надел маску «глупого Я» и улыбнулся в ответ:
– Ну, привет.
Макс налил в чашки чай, почему-то у него всегда был наготове горячий чай. Сели в «угол расслабона»: Макс на диван, Артур в кресло.
– Артурик, присмотри за лавкой? Мне нужно в Таиланд.
Артур завис:
– Зачем тебе в Таиланд и что значит «присмотри»?
– Я хочу в отпуск, улетаю сегодня. – Счастливо улыбаясь, Макс небрежно кинул ключи на столик.
– Аренда оплачена на год вперёд, покупателей нет, – наигранно вздохнул друг.
Артур знал, что он поменял квартиру, а освободившиеся деньги пустил на аренду никому не нужного магазинчика. В этом был весь Макс.
– Я буду через месяц. Давай покажу, что здесь и как. – Не получив согласия Артура, Макс встал и рукой пригласил друга.
«Папа» Артур обреченно вздохнул, косо посмотрел на нерадивого «сына», допил чай и встал.
Посмотрев журнал учёта покупок, договор аренды и список экстренных служб, они прошли в подсобное помещение. Там стояли две двадцатилитровые бутыли с водой, стол, на нём: чашки, сахар и электрочайник. Над столом висел треугольный вымпел «Победителю социалистического соревнования 1979 года». «Мне тогда было два года, – подумал Артур, – неужели он из советского времени?»
В углу подсобки – небольшая старая дверь с древним замком.
– Куда ведёт эта дверь? – спросил Артур.
– В подвал. Я не ходил туда... Может там была пыточная НКВД, не хочешь посмотреть? – заржал Макс.
Артур махнул рукой и вышел в зал.
– Ну всё, мне пора, – Макс схватил свой молодежный рюкзак и быстро вышел из лавки.
Артур с ключами в руке завис: «И что это было?». Ответа не последовало.
Подвал
Артур, как человек ответственный, решил прийти в лавку с самого утра, благо клиентов в этот день не было.
Сделал чай, сел в кресло, подумал о том какого… он впутался в эту лавку, вспомнил о двери в подвал. Интересно, что там? Если бы это был современный дом, подвал бы мало его интересовал, но тут – старина. Допив чай, Артур прошёл в подсобное помещение, включил свет и тщательно осмотрел дверь. Зелёная краска облезла, обнажив почерневшие доски. Навесной массивный замок с налетом ржавчины давно не видел ключа, который наверняка потерян. Очевидно, основной вход в подвал был в другом месте – дверью никто не пользовался десятилетиями.
«Нужно будет попасть в этот подвал… как-нибудь», – с этими мыслями пошёл к выходу. Проходя мимо стола, увидел упавший со стены советский вымпел. «Интересно, здесь есть молоток и гвозди?» – Артур покрутил в руке ржавый гвоздик, упавший вместе с вымпелом.
Конечно, инструментов в лавке не оказалось. Он вышел на улицу, спросил у неизменных бабушек, где ближайший магазин хозтоваров. Магазин был на соседней улице.
Взгляд Артура, идущего между прилавками, задержался на небольшом ломике-гвоздодере. «Можно сбить замок», – мелькнула мысль. Купив гвозди, молоток, гвоздодёр и фонарик, вернулся в лавку. Вымпел повесил на видном месте в зале. «Вот, тут его место», – довольно улыбаясь, подумал Артур.
С ломиком в руках Артур подошёл к двери подвала. Почему-то учащенно билось сердце. Сбить замок получилось сразу – он отлетел вместе с петлями и ржавыми гвоздями. Из темноты пахнуло сыростью и запустением. Вниз вела полуразрушенная кирпичная лестница в три ступеньки, впереди — кромешная темнота. Вернулся за фонариком. Ломик оставил у входа. Спустившись вниз по лесенке, начал шарить лучом фонаря по стенам подвала.
Подвал представлял собой прямоугольное помещение с низким потолком, под ногами песок, штукатурка во многих местах отлетела, красно-рыжие кирпичи завораживали таинственностью. Направив луч перед собой, Артур увидел под отвалившейся штукатуркой деревянный угол. «Что это?». Сердце стало биться чаще. Артур пошёл вперёд и споткнулся – что-то отлетело из-под ног с металлическим звоном. Посветил, поднял – ржавая жестяная коробка из-под леденцов «Монпансье».
Зажав фонарь под мышкой, открыл коробку – внутри было шесть советских монет по двадцать копеек. «Рубль двадцать. «Небольшой клад», – усмехнулся Артур, положил монеты в карман, саму коробку отбросил в сторону.
Подойдя к стене, разглядел деревянный угол – за штукатуркой пряталась дверь. Артур замер: «Что за ней?»
Воткнул фонарик в песок, направил луч на стену. Взял у входа ломик, подошёл к стене, начал долбить по штукатурке. Достаточно быстро, упавшая к ногам, известковая одежда обнажила дверь. Она была такой же старой, и с той же облупленной зелёной краской, как и дверь в подвал, но без замка. Поддев дверь, Артур с нажимом открыл её. Луч провалился в темноту, повеяло склепом.
Бросив ломик, Артур взял фонарь и посветил внутрь – вниз уходила лестница примерно из десяти ступеней.
Идти дальше или нет? Артура охватил животный страх неизвестности. Эта же неизвестность звала его. Он сделал шаг вперёд…
Спустился вниз, посветил перед собой – впереди тоннель с низким потолком и земляными стенами. Он вдруг вспомнил, что оставил смартфон в подсобке на столе. Вернуться или нет? Нет.
«Что со мной случится?» – нервно улыбнулся сам себе.
Тоннель
В тоннеле было сыро и прохладно. Одет Артур был в легкую рубашку, но и холод не сподвиг вернуться – тоннель втягивал его…
Он пошёл вперёд, прошла примерно минута, пять минут – тоннель не кончался.
Что это? Куда он идет? Почему такой длинный? Вопросы так и роились в голове Артура, нарастала паника. Артур заметил, что яркость фонарика уменьшилась.
«Так, стоп. Нужно возвращаться», – сказал он себе и повернул назад. Фонарик быстро тускнел. Что с батарейками? Артур ускорил шаг, перешёл на бег. Тоннель не кончался…
Такого быть не может, тут одна дорога! Он бежал, задыхаясь, время обратного пути в два раза превысило допустимое. Паника нарастала.
И тут фонарик погас. Кромешная темнота. Сердце готово вырваться изнутри. Расставив руки в стороны, чтобы не наткнуться на стены, Артур двигался вперёд. Могильное безмолвие окутывало и проникало внутрь. Это конец. Артур начал орать «Помогите». Он шёл и шёл вперёд, спотыкался, поднимался и снова шёл…
Часов Артур не носил, смартфон оставил наверху – сколько прошло времени он не знал. Время исчезло! Нескончаемый тоннель, нескончаемый ужас. Он поднес ладонь к лицу убедиться, что не ослеп – руки не увидел. Артур заплакал. Вытерев слезы и сопли грязным рукавом, он побрел дальше. Очередной приступ ужаса накатил, когда потерял ориентиры в пространстве: «Куда я иду? Вперёд или назад? Куда?!»
И тут… Он увидел точку света. Внутри зажглась надежда. Артур пошёл на свет. Точка медленно увеличивалась. Через некоторое время возникла тускло освещённая гора из камней и земли – свет падал откуда-то сверху. Судорожно пополз наверх к свету. Наверху обнаружился узкий лаз, ведущий вперёд, оттуда и струился свет. Артур полез в лаз. Медленно продираясь вперёд, через несколько метров упёрся в решётку.
Туалет
Он пытался что-нибудь разглядеть, но увидел только жёлтый электрический свет. Артур выдохнул, слезы счастья навернулись на глаза: «Я спасен». Полежав минуту, собрался с силами, надавил всем телом на решётку и…с грохотом ухнул вниз, кафельный пол ударил в лицо. Сзади что-то грохнулось – это была вентиляционная решётка.
Артур почувствовал щекой холодный кафель, со стоном повернулся и посмотрел наверх – под потолком зияла чёрная дыра. С трудом поднялся, огляделся — он оказался в старом туалете.
Чугунная раковина с дырочками снизу, латунный жёлто-грязный кран с керамическим вентилем, из которого вечно капает вода: кап-кап-кап. Встроенные в пол продолговатые чугунные унитазы с вертикальной трубой, ведущей к висящему на стенке бачку. Артура передернуло: «Где я?»
Последний раз он видел такой туалет в каком-то фильме про советскою зону. «Где я?!»
Подойдя к раковине, открыл воду, умылся, почистил брюки, стряхнул сухую грязь с рубашки. Хромая, пошёл к выходу. Выйдя из туалета, попал в жутко-зелёного цвета коридор, в конце коридора – дверь.
Метро
Вышел через дверь в огромный тоннель, наполненный ярким светом. По стенам тоннеля уложены рядами кабели, железнодорожные пути блестят мазутом. Артур понял: он в метро. Вдоль стены деревянный настил – дорожка, Артур побрел по ней. С грохотом проехал поезд. Артур заворожено смотрел: никогда ещё он не видел внутренний мир метро. Очень скоро вышел на станцию. Народу было мало.
Мимо прошла девочка в советской школьной форме с красным галстуком. Что это? Артур огляделся. Люди выглядели странно: брюки клёш, кофточки в цветочек, у женщин высокие прически, как из советских фильмов. Прямо на Артура шёл парень-стиляга. Поодаль стояли милиционеры в форме с красными петличками и фуражках с советскими кокардами. «Где я?», – мысленно закричал Артур. Холодный ужас сковал тело. Может, это кино? Ну да, конечно, кино. Но где камеры? Где свет?
Поднялся по лестнице наверх, увидел людей, кормящих пятикопеечными монетами «ударяющие» турникеты. Логичный разум не мог принять параллельную советскую реальность. Нет, этого не может быть!
Артур вышел из метро на оживлённую улицу, по которой медленно тащились советские «Волги» и «Жигули», изредка мелькали иномарки, к остановке подъехал жёлтый автобус «Лиаз», в который шумно загрузились хмурые пассажиры. До боли знакомая картина.
Подойдя к киоску «Союзпечать», увидел на прилавке газеты «Известия» и «Правда» – с первой полосы на Артура с подозрением смотрел чёрно-белый Леонид Ильич. Пригляделся к дате – 18 августа 1979 года, рядом с датой цена – 3 коп.
Закружилась голова. Чтобы не упасть в обморок, оперся о ближайшее дерево. Тошнило, откашлялся, рвота не пошла. Глаза наполнились слезами. Подняв голову, Артур впервые обратился к Богу: «Господи, что со мной?».
«Нужно вернуться в метро, в тоннель, в лавку», – звучало в голове.
Засунул руку в карман брюк достать платок, услышал звон монеты, упавшей на асфальт. «Ах, да, у меня есть рубль двадцать», – вспомнил Артур. Подняв двадцать копеек, вернул обратно в карман. «Что значат эти деньги?» – огляделся, словно ища ответ. Многое изменилось за сорок три года, но он все же узнал место, где находится: до дома, где они с матерью живут, километров пять. В критической ситуации человек всегда стремится домой.
Встав у края дороги, поднял руку, и через полминуты остановилась «Волга» с шашечками на боку
– Куда тебе? – спросил водитель.
Артур привычно назвал адрес... дома, водитель включил счётчик — поехали. Артур обратил внимание на свисающие с зеркала заднего вида деревянные чётки с маленьким серебряным крестиком. Чётки качались из стороны в сторону как метроном, серебряный крестик поблёскивал в лучах света. Это успокаивало. «Интересно, водитель верующий или это просто мистическое украшение?»
Спасение
Ближе к дому дорога была свободна, водитель нажал на газ. На перекрестке резко зажегся красный светофор, водитель зазевался – полуторатонная машина летела на женщину с ребенком на руках. Глаза, наполненные ужасом, оцепенение. Резким движением Артур рванул руль вправо – машина обогнула женщину буквально в метре от неё.
Водитель и Артур ахнули. Машина остановилась у края дороги. Повернувшись, Артур обомлел – молодая женщина – его мать, а на руках — он сам. Артурчик одет в рубашку в клеточку, в руках любимая машинка. Как же он ненавидел эту рубашку, эти клетки, эти пуговки! Рубашка сковывала, Артурчик постоянно норовил её снять. В ней он был «такой хороший», без рубашки – живой и свободный. Мама, раз за разом натягивала на него эту «смирительную» рубашку. В конце концов… Артур смирился.
Время застыло. Шок. Мать пришла в себя и, что-то крича, шла к ним, Артур резко сказал:
– Поехали.
Водитель нажал на газ. Отъехав на соседнюю улицу, попросил остановиться.
– Сколько с меня? – Артур уже знал ответ.
– Рубль двадцать, – ответил водитель.
Открыл дверь, собрался выйти. Вдруг услышал голос:
– Выпить хочешь?
Артур плюхнулся назад.
Посмотрел в глаза, сказал:
– У меня нет денег.
– Я угощаю. – Водитель протянул руку. – Кирилл.
Пожал руку.
– Артур.
Пьянка
Заехали в ближайший гастроном. Кирилл пошёл договариваться с продавщицей: не во всех магазинах была водка – продавали из-под полы. Артур рассматривал прилавки: в молочном отделе стояли стеклянные бутылки кефира с широким горлышком и с крышечками из фольги. В кулинарном отделе продавали вечные соки — березовый и томатный, заварные пирожные и полусухие сочники.
Кирилл нес в руках две бутылки «Столичной», колбасу, завернутую в бумагу, хлеб. Ближайшая стоянка такси была недалеко от парка. «Мы часто гуляли здесь с матерью», – подумал Артур.
– Всё, я сегодня не работаю. – Кирилл закрыл машину.
В парке нашли пустую лавку, удачно стоящую в тени дерева. Достав раскладывающийся стаканчик, Кирилл налил водки, протянул новому другу. Артур выпил, водка показалось очень горькой. Кирилл налил себе в тот же стаканчик, выпил.
– Ты знаешь, Артур, я сам из Кирова. Здесь, в Москве, два года — привыкнуть не могу. Уеду я отсюда.
– Кирилл из Кирова. – Глупо ухмыльнулся Артур.
Через некоторое время отпустило, в какой-то момент даже забыл, где он. Спустя час они были пьяны.
Стемнело.
– Я провожу тебя, – сказал Артур, когда Кирилл решил идти домой.
Жил он в двух кварталах отсюда. Всю дорогу они глупо хихикали, пели песни — советские и, коверкая слова, итальянские.
– А какая станция метро рядом?
Кирилл ответил. Артур обомлел: как раз недалеко от этой станции сталинский дом с «Лавкой чудес». Он вдруг поник – вернулся в несуществующий советский мир. Нужно бежать отсюда через «Лавку»! Проводив Кирилла, он пьяным быстрым шагом шёл к нужному дому. Кончено же, никакой «Лавки чудес» там не было, а была сияющая неоновой вывеской аптека. Крыльцо, чугунные перила, удивительно – таже массивная дверь. Где-то рядом шумел молодой сквер.
«Ночь, улица, фонарь, аптека…» – Блок промелькнул в пьяном сознании.
Артур не понимал, как ему вернуться в будущее, но оно связано с этим местом. Он пошарил глазами и увидел кирпич. Подошёл к окну, швырнул кирпич. Раздался звон. Большая часть разбитого стекла повисла в раме на проводе сигнализации. «Ох», – пьяно выдохнул Артур. – «Я впервые совершил преступление». Порочная улыбка проявилась на лице.
Сверкая мигалкой, жёлто-синий Уазик появился как-то неожиданно. Артур побежал в сквер. Уазик остановился, два молодых сержанта с криком «Стой!» побежали за солидным дядькой. Артур бежал, и его переполнял пьяный кураж: он из будущего врезался в прошлое. Он больше не был ни хорошим, ни послушным. Вдруг изнутри вырвался звук. Артур запел, вернее заорал: «Лашате ми кантаре, итальяно веро!»*. На самом пике пьяно-итальянского счастья, обрывая пуговицы, Артур сорвал с себя ненавистную смирительную рубашку детства. Сегодня он не только спас себя на перекрёстке, он обрел настоящую самостоятельность и свободу!
Шаги приближались. Он задохнулся, резко свернул к пятиэтажному дому «хрущевке», нырнул в подъезд. В каждом подъезде «хрущевки» есть вход в подвал, находится он в «кармане» слева от лестницы ведущей на первый этаж. Артур нырнул влево, смело открыл дверь, шагнул в темноту подвала, прислушался – секунд через десять в подъезд зашли милиционеры. Он пошёл вглубь подвала и вдруг… провалился в пустоту.
Лашате ми кантаре (Lasciatemi cantare (итал.) – «Позвольте мне спеть») – слова из известной во всём мире итальянской песни «L’italiano» (с итал. — «Итальянец»), которую году записал и представил на 33-м Фестивале итальянской песни в Сан-Ремо Тото Кутуньо. Песня стала очень популярна в СССР.
Пробуждение
Артур проснулся в кресле в «зоне расслабона», протер глаза. В окно светило яркое солнце. Вспомнил — вздрогнул. Оглядел одежду – чистая. «Сон?» – спросил сам себя. – «Ух, сон». Улыбка на лице. По привычке пощупал смартфон в кармане, смартфона не было, но была какая-то шишка. Засунул руку, вытащил – шишка оказалась жёлтой винтовой пробкой от водки «Столичная».
В подсобке взял со стола смартфон, посмотрел время – проспал два часа. Подошел к двери подвала – замок валялся на полу. Открыл дверь, спустился вниз, посветил смартфоном: справа валялась коробка от монпансье, ломик утонул в песке, дверь в тоннель приоткрыта… Артур завис. Вернувшись назад, сел в кресло, открыл браузер и набрал в поиске: «история района…» Одна из статей гласила: «в советское время в районе было пять аптек, одна из них находилось по адресу…» – Артур прочитал знакомый адрес. Далее была чёрно-белая фотография знакомой аптеки. Тут же возник вопрос: «А где фонарик? Я его в тоннеле оставил? Так я же там не был, я спал…или не спал?» Тревога чёрным пятном растеклась в груди…
В ближайший час Артур провёл расследование. Сходил, купил второй фонарик. Далее, вырвав листок из тетради учёта, написал: «Если вы читаете эту записку, значит я не вернулся из тоннеля, вход находится в подвале. Спасите меня! 18 августа 2022 время 15.07». Оставил её на столе.
Спустился в тоннель, за двадцать минут прошёл всю дорогу, в конце упёрся в тупик, по дороге нашёл потерянный фонарик. «Это было короткое путешествие», – сказал он себе и добавил, — «просто сон».
Положил на стол фонарик из тоннеля, рядом валялась крышка от «Столичной». Вспомнилась статья с аптекой – на глаза навернулись слезы:
– Кто играет со мной? Кто ты?! – громко, с надрывом, спросил он пустоту.
Материальный и понятный мир рухнул.
Вернулся в кресло, погрузился в себя. Постепенно тревога ушла. Вспомнилась ночная свобода – она ощущалась во всем теле. «Да, – подтвердил себе, – рубашки больше нет». Улыбка озарила лицо.
В руке зазвонил телефон:
– Да, мама, – ответил Артур.
– Артур, приедешь завтра ко мне, нужно отвести швейную машинку тёте Маше. Понял?
Артур ответил совершенно спокойно:
– Нет, я не приеду.
– Почему? – нервно и удивленно спросила мать.
– Не хочу, – равнодушно проговорил Артур и сбросил звонок. Посидев ещё пару минут, вышел на крыльцо. Посмотрел в чистое небо, глубоко вдохнул…
Не было больше никаких строгих клеточек, напоминающих тюремную решётку, застёгнутых наглухо пуговиц – он дышал полной грудью. Жизнь складывалась в замысловатые и непредсказуемые узоры.
И в этой новой жизни всё может быть!
Кто-то включил музыку, она орала, разрывая время и пространство – «Лашате ми кантаре…»
Глава 2. Ты справишься, девочка!
Часть 1
Через неделю Артур вошёл в привычный ритм жизни. Ситуация с путешествием во времени стала восприниматься отдаленно. Нашлось удобное объяснение – всё это «игры разума». Материальные приветы из прошлого: «крышка», «аптека» и «фонарик» отправились в категорию «загадки». Одним словом – «Очевидное невероятное».
Был теплый августовский день 2022 года. Артур, вышел на крыльцо, постелил подстилку, сел на верхнюю ступеньку. Щебетание птиц, обволакивающая прохлада, глаза прикрыты… Из блаженного состояния его вырвал звонок:
– Алло, Артур? – тихий приятный голос.
– Да, это я, – ответил он
– Меня зовут Нина. Мне порекомендовали вас как хорошего психолога. Как к вам записаться на приём?
Артур назначил приём в «Лавке». Несмотря на то, что «Лавка чудес» находится на отшибе, и, вроде как несолидно приглашать сюда клиентов, уютная атмосфера и вкусные чаи взяли своё.
Приём
На следующий день, в 14:00 в лавку зашла милая, стройная, невысокая женщина. Одета по-походному – потертые джинсы, светло-серая футболка, кроссовки «Адидас» в советском стиле, с тремя полосками. Поздоровались. Пригласил к дивану — села аккуратно на самый край. Серость в одежде, тихий голос, сдержанность в речи, светлые волосы собраны в простой хвостик. Пронзительные серо-зелёные глаза выдавали в ней живую натуру. Невзрачный вид контрастировал с кольцом на руке – старинным, серебряным, со сверкающим бриллиантом.
Нина подробно рассказала о себе.
Тридцать пять лет, детей нет, в разводе, бывший муж живет с ней в одной квартире, очень удобно – она готовит, убирает, работает. Николай – безработный художник. Заняв роль «болезненно-творческого ребенка», вызывает у Нины жалость.
Нина работает бухгалтером в компании среднего пошиба, работает хорошо, зарплату получает выше среднего. При этом вместо двух бухгалтеров, необходимых для данного объема работы, начальник держит одну Ниночку – она справляется, начальник экономит.
Помимо манипулятора-мужа и хитрого начальника, у неё есть жёсткая мать. Обычные слова Елены Николаевны: «надо», «должна», «обязана». Любила она только своего сына, но он умер в возрасте пятнадцати лет, любовь к дочери так и не пробудилась.
Что на работе, что в семье – на Нине все ездят, и этому есть главная причина – будучи классической жертвой, Нина не умеет говорить «нет».
Постоянное напряжение, ежедневное переламывание себя не прошли без последствий – сначала пропал сон, появилось чувство тотальной бессмысленности и мысли о суициде…
Артур спросил:
– Что вы хотите?
Дрожащим голосом она ответила:
– Я больше не могу так жить. Я хочу обрести хоть какую-то твердость. Хочу научиться говорить «нет».
– Нам нужно найти причины вашего безволия, – участливо сказал Артур.
Чтобы раскрыть причины, Артур начал задавать разные хитрые вопросы. На поверхности все было открыто, но настоящий, тайный мир клиентки был закрыт.
– Вы знаете, я всё люблю раскладывать по полочкам, – ответила Нина на очередной вопрос.
Артур ухватился. Заговорщицки, хитро:
– А есть тайные полочки?
– Да, кажется, есть, – улыбнулась Нина.
– Отправляйся туда, – мягко перешёл он на «ты».
Она прикрыла в глаза.
– Да, я вижу эту полочку, но там темно, а за темнотой, – она помолчала, – детская боль.
– Я не вижу, я чувствую её. – Голос Нины сбился.
Артур и Нина пытались «включить свет», «посветить фонариком», «запустить туда солнечные лучи» – полочка оставалась в темноте.
– Нужно познать темноту. – Осенило его. – Пойдем со мной.
Они вошли в подсобку, подошли к двери подвала. После того как Артур повторно изучил тоннель и нашёл объяснение, подвал воспринимался совершенно спокойно. Им можно было смело пользоваться.
– Представь, Нина, что эта темнота, – рукой он показал в открытую дверь, – является символом темноты твоей полочки. Доверься темноте, познай её. Когда привыкнешь, начнёшь видеть.
– Возможно, увидишь спрятанную боль. – Артур умело соединил темноту подвала с полочкой.
Артур знал, что дверь в тоннель закрыта и сливается со стеной, и Нина её не увидит. Нина спустилась в подвал, Артур остался снаружи. Делая неуверенные шаги, Нина, как в воду, погружалась в темноту…
В это время раздался звонок…
Олег
– Привет, Артур, это Олег,
– О, привет, Олег, – полушепотом изобразил радость Артур и отошёл от двери.
Олег – однокурсник Артура. После института пошёл в милицию и сейчас уже подполковник, кажется, возглавляет следственный отдел. Олег — типичный полицейский: излагает мысли прямо и просто.
– Срочно нужна помощь. Куда выслать за тобой машину? – безапелляционно заявил Олег. – Это недолго.
– Что случилось? – спросил Артур.
– Нужно допросить девочку четырнадцати лет. Какой-то псих напал на неё, без психолога нельзя. Штатный на больничном. Это займет полчаса.
– А это не терпит? «У меня приём», — раздраженно сказал Артур
– Мать увозит ребенка вечером из города. Урод может соскочить. Так куда за тобой приехать?
Артур выдержал паузу и назвал адрес.
Нина одна в лавке
– Нина, я прошу прощения, нужно прервать приём. Срочно придется отъехать минут на сорок. Ты, – Артур, смутился, – Вы можете подождать меня тут, либо перенесем на другой день?
Нине не хотелось возвращаться домой, она скромно помолчала, потом тихо сказала:
– Я бы лучше вас дождалась.
– Нина, смело пользуйтесь всем, что есть здесь. Сделайте себе чай. – Участливо улыбнулся Артур.
Машина прибыла быстро, Артур уехал.
Из небольшого разнообразия Нина выбрала чай «Шэдитэ нойр», что в переводе с бурятского означает «Волшебный сон». Вскоре она уже сидела в уютном кресле с чашечкой «Волшебного сна» в руке.
Расслабиться не получилось – царапало чувство незавершенности. Нина встала, пошла в подсобку – чёрный вход подвала звал её.
– Я найду причину безволия. – Твердо решила она и, посветив смартфоном, спустилась по лестнице.
Нужно пройти сквозь страх. Она смело выключила смартфон, и темнота поглотила её.
Чуть попривыкла. Ей показалось, что перед глазами появился сгусток темноты. Шагнула к нему – сгусток сдвинулся вглубь, сделала ещё шаг – сгусток отодвинулся дальше… Шаг за шагом пыталась догнать сгусток – за ним прячется детская боль. Сгусток уходил вглубь, к противоположной от входа стене.
Вдруг впереди, около стены, что-то скрипнуло. Нина вздрогнула, нажала кнопку смартфона – посветила, оцепенела – противоположная стена ожила качающейся дверью. Прямо в темноте зиял чёрный прямоугольник входа. Направила свет в проход, чёрный сгусток маячил в проёме. Как под гипнозом, она сделала шаг вперёд, сгусток шептал: «идем, идем…»
Нина в тоннеле
Появилось чувство обречённости, мысль «я должна» пульсировала в висках. Нина спустилась по лестнице, увидела тоннель с земляными стенами. В полутора метрах от неё висел сгусток. Он не исчезал, даже когда она светила вперёд, прятался вглубь.
Заворожённо она пошла за ним. Время исчезло. Нина вдруг осознала, что зашла очень далеко – притом «зашла» и в плане расстояния, и в плане нарушения границ. Она очнулась. «Куда ты полезла? Вернись!» – жёстко приказал разум.
Она повернулась, пошла назад, вот-вот должна появиться лестница наверх – тоннель не кончался. «Ладно, – успокоила себя, – ещё немного и лестница появится». Тоннель продолжался. Птица страха забилась в клетке. «Где же лестница?!», – крик взорвал темноту. Лестницы не было. Нина побежала. Истерика, слезы. Она упала на колени. Выпавший смартфон осветил мрачный потолок.
Нина буквально сходила с ума.
Ещё десять минут назад она безуспешно пыталась звонить наверх, сейчас же стояла на коленях и рыдала в грязные ладони. Впереди, весело посмеиваясь, плясал сгусток темноты.
С безумным взглядом она побрела вперёд. Когда сдох смартфон при зарядке 50%, она не удивилась – на лице мелькнула горькая ухмылка. В полной темноте девушка брела дальше.
Нина обреченно шла за тёмным сгустком, как за чёрной пиратской меткой. Вдруг, в какой-то момент, сгусток стал уменьшаться и превратился в белую точку света. Как самое тёмное время оборачивается рассветом, так и пиратская метка обернулась спасением. Нина, спотыкаясь, ускорила шаг. Точка увеличилась в размерах и через некоторое время превратилась в едва освещённое пространство. Нина прошла дальше и встала перед тёмной горой из земли и камней, бледный холодный свет струился сверху.
Она полезла наверх. На лаз, идущий вперёд, наткнулась сразу, полезла по нему. Через несколько метров упёрлась в старую испачканную извёсткой фанеру, надавила, посыпались камни… Выползла наружу. Куски бетона, арматура, песок вперемешку с каменной крошкой – Нина оказалась на заброшенной стройке. Ночь. Огромная луна белым светом залила все вокруг. Дополняли картину летней ночи стрекочущие сверчки.
Нина села на ржавый бетонный блок, огляделась. Стройка напоминала что-то давно забытое. Забор из старых небрежно сколоченных досок зиял прорехами. В одной из прорех забора замаячил старый друг – сгусток темноты. Поняла – ей туда. Нина пошла к забору, пролезла через этот лаз в заборе – снаружи росли редкие деревья, пахло мхом.
Метров через пятьдесят вышла на раздолбанную асфальтовую дорогу, ведущую наверх, пошла по ней. Память тревожно начала просыпаться… Когда взобралась на самый верх, увидела внизу светящиеся дома родного посёлка: они с матерью и братом жили там до двенадцати лет. Нина замерла. Шок!
Где-то вдалеке, как в навигаторе, показывающем место прибытия, над её домом зависла чёрная метка.
Нина спасает Ниночку
Август 1997 года.
Рабочий посёлок в Омской области, численность 620 человек. Кирпичный одноэтажный дом, где живет симпатичная женщина Лена тридцати пяти лет, стоит на окраине посёлка. У Лены двое детей: тринадцатилетний сын и десятилетняя дочка Нина. Муж Лены уехал на заработки, там и остался с новой женой. Жёсткая по натуре, после развода она совсем стала деспотом. Когда-то шумные и счастливые, дети превратились в молчаливые тени – правильные, хорошо учащиеся в школе, выполняющие все, что скажет мама. Ни жалости, ни нежности в семье не было.
В гости к Лене из Кирова приехала сестра Яна с новым мужем Лёшей – плотным лысеющим мужчиной с сальными глазами. Яна любила выпить, её грустно-веселое настроение хоть как-то наполняло дом эмоциями.
Дядя Лёша уделял много внимания маленькой Нине: то на колени посадит, то поцелует по-отечески, случайно попадая в губы. Никто не замечал его липкого внимания, все умилялись. Нина боялась дядю, когда он был рядом, сжималась вся, его дыхание напоминало дыхание огромного пса, у которого из пасти стекают слюни.
Поделиться с мамой не могла – ей бы не поверили, но главной причиной молчания был стыд. Стыд, который сломал жизнь многим людям.
У дяди Лёши была необъяснимая странность – он всегда с собой носил катушку толстой лески. Зачем – никто не знал.
Вход в дом с крыльцом из трех ступенек располагался со двора. После прихожей сразу налево – дверь на остеклённую террасу, направо – дверь внутрь дома. В ту ночь было жарко, дети легли на террасе: Ниночка на кровати, её брат — на диване, дверь оставили открытой. Был час ночи, все спали.
***
В это время Нина шла по разбитой дороге в посёлок – шла домой, шла к убежищу, хотя понятно, что укрыться там не получится. Она вспомнила стройку, где вылезла из тоннеля – здесь они часто играли в детстве, она даже упала больно – разодрала коленки и колготки. Мать накричала на неё, не из страха — из-за колготок: 90-е годы были бедными.
«А я сейчас где? В 90-х?», – вопрос повис в воздухе.
К дому подходила, прижимаясь к забору. Через дорогу в свете одинокого фонаря блестела мечтой соседская девятка. Об этой девятке из детства обычно молчаливый брат, ему тринадцать лет, прожужжал все уши: «Вот, вырасту, куплю себе такую». Он сверкал мечтой…
Пронеслись слова песни: «Твоя вишнёвая девятка, меня совсем с ума свела». «Именно так выглядит сумасшествие», – подумала Нина, тихо открывая калитку дома.
Сердце выпрыгивало из груди. На цыпочках прошла к дому, заглянула в окно террасы. В проёме между занавесками было все прекрасно видно, тюль мягко прикрывал окно со всех сторон. На кровати лежала девочка – она сама, на диване брат, давно умерший брат – самые близкие люди. В глазах помутнело, Нина оперлась руками о стену. Слезы душили, но она не отвела глаз. В глубине комнаты висел тёмный сгусток. И вдруг…
В комнату крадучись зашёл дядя Лёша… Рядом задышала собака. В секунду исчез тёмный сгусток – Нина вспомнила всё!
На экране всплыл тихий ночной ужас – руки дяди Лёши, шарящего под одеялом, дыхание, пот на лбу. Она притворилась спящей, дрожит вся, зубы сжаты… Навсегда парализованная воля!
Нина с ужасом поняла: она сейчас именно там, в той ситуации – в истоке своего безволия!
Пот на лице дяди, дыхание, руки ползут под одеяло, спящий ребенок – Нина вцепилась ногтями в кирпичную стену…
– Нет, тварь, нет! Ты не сделаешь этого! – готова броситься спасать.
– Нина кричи, не дай ему сломать себя! – шепотом орала она в окно. Всем своим существом она была там, с девочкой.
Произошло невероятное: Ниночка поднялась в постели, вцепилась ногтями в руку. Сжатый в пружину волчонок. Серо-зелёные глаза смотрят прямо в глаза дяди, она готова вцепиться в горло:
– Убери руки, иначе закричу! – Волчонок сжал когти.
Нина сжала кирпичи.
Дядя Лёша вырвал руку, попятился назад, выпала катушка лески, он нервно поднял её, положил в карман, выкатился в коридор.
– Ты справилась, моя девочка! Ты справилась, – Нина повторяла и повторяла это, задыхаясь в слезах. Отошла от окна, её мутило, голова шла кругом – прошлое и будущее смешались в безумном коктейле. Где-то в глубине сознания появился холодно-голубой сгусток спокойствия и силы. Нина впервые почувствовала такое состояние. Сгусток излучал энергию, холодно-голубая сила буквально пропитывала всё её тело. Нина поняла – прежней жизни больше нет.
Вышла за калитку, побрела обратно к разрушенному дому. Пройдя метров пятьдесят, подошла к колонке воды, нажала на рычаг, сильным напором полилась вода. Умылась, стряхнула с себя грязь, напилась. Причёска растрепалась, Нина сняла резинку, светлые волосы рассыпались по плечам. Несмотря на потрясения, выглядела она красиво. Прохладный ветерок освежил лицо, нервное состояние спало, с ветерком пришли воспоминания…
Когда в доме не было воды, приходилось ходить за водой к колонке. Зимой вокруг колонки образовывалось небольшое ледяное озеро. Ниночка оставляла своё небольшое ведёрко в стороне, представляла себя фигуристкой в ярком серебристом костюме и скользила — туда-сюда, влево-вправо!
К серебряному костюму подходило старинное мамино кольцо с бриллиантом. Ниночка часто доставала его из шкатулки, надевала на палец и танцевала на льду. Прямо на лед ей бросали цветы, ей аплодировал зал. Она была счастлива!
Грустно посмотрела на кольцо – бриллиант бессмысленно сверкал в ночи. Мама отдала его Нине, когда та вышла замуж. Передавалось кольцо по наследству: от прабабушки — бабушке, потом Нине. «Видимо, кольцо приносит несчастье», – подумала о бабушке и матери Нина и пошла в ночь.
***
Пять минут назад.
Ниночка проснулась среди ночи, спросонок не сразу разглядела силуэт, сидящий на кровати. Дыхание собаки выдало дядю Лёшу. Ползучий страх наполнил Ниночку. Рука дяди ползла под одеяло.
Вдруг девочка услышала голос внутри:
– Не дай ему сломать себя! – Непонятная фраза встала дамбой на пути страха.
Ниночка поднялась в постели. Откуда только появилась сила? Вцепилась в руку и твердо сказала:
– Убери руку, иначе закричу, — это был чужой голос. Кто-то был рядом, кто-то защитил её.
Дядя Лёша ушёл, она легла на подушку. И хотя она была уже не маленьким ребенком, подумала: «Может это фея?» Представила фею, вокруг неё был холодно-голубой ореол. Улыбнулась, спокойно заснула. Теперь она не одна!
***
Нина свернула с дороги, прошла к забору, нырнула в прореху. Полуразрушенный дом – арматура, куски бетона, фанера — отшвырнула в сторону…. Лаза нет! Сверчки замолкли.
Полчаса Нина обшаривала каждый уголок дома. Лаза нет!
Обессилено села на бетонный блок, сжала руками голову и в голос заревела: «За что мне это?»
Часть 2
Нина едет в Омск
Нина сидела на стройке уже минут двадцать, было ощущение качелей – её то уносило в полное отрешение, то вновь выталкивало в невозможную, несуществующую реальность. Слезть с качелей невозможно – ты все равно окажешься внутри галлюцинации – на той же стройке.
Нина понимала: даже в этом мире придётся как-то жить.
«Если тут входа в тоннель нет, может быть, вернуться в Москву в «Лавку чудес?» – размышляла она. Как говорил писатель Станислав Ежи Лец: «Чаще всего выход там, где был вход».
Добраться до Москвы можно самолётом или поездом из города. Омск находится в 60 км от ближайшего районного центра. До райцентра отсюда три километра. Определив маршрут, Нина даже успокоилась.
Она пошла по дороге, отдаляясь от посёлка. Через полчаса вышла к центральной дороге, направо, через полтора километра – райцентр, налево – 58 км до Омска. Было около трех ночи, и поймать попутную машину в Омск сложно. Нина рискнула. Пошла в сторону города, периодически останавливаясь и голосуя.
Через полчаса остановилась грузовая «Газель».
– Куда тебе? – спросил водитель, молодой белокурый парень лет двадцати пяти.
– В Омск. Но у меня нет денег, – извиняясь, сказала Нина.
– Ныряй, – улыбаясь, махнул рукой парень.
Нина залезла в теплую кабину. Внутри пел Михаил Круг: «Я так люблю тебя, когда ты далеко…» Нина ненавидела шансон, но здесь это было настолько уместно, что она прониклась чарующим баритоном.
За окном мелькали деревья, Круг продолжал под шум колес: «…И одиноким вечером пусть спустится на плечи нам печаль души, когда ты далеко». Нина устала прикрыла глаза. «А он симпатичный», – с улыбкой подумала Нина о блондине-водителе.
Блондин нажал на кнопку – включил радио, Круг осекся. Зазвучал голос: «Сегодня 28 августа 1997 года, время три часа ночи». «Даже так», – тоскливо подумала Нина. «Речь у нас пойдет о «Большом договоре» о дружбе между Россией и Украиной, – продолжал диктор, – подписанным 31 мая этого года Борисом Ельциным и Леонидом Кучмой…» Нина погружалась в сон, некоторые фразы долетали смутно: «Украинская сторона расценивает договор, как отказ России от Украины, отказ от претензий на Крым и Севастополь…В студии у нас эксперт…»
Нина провалилась в сон.
Минут через сорок они въехали в город, Нина проснулась:
– Скажите, а вы мимо вокзала поедете?
– Поеду.
– Высадите меня там, пожалуйста.
На вокзале народу было мало. Нина подошла к кассе:
– Есть билеты до Москвы?
– Билеты есть только через неделю, – ответила милая девушка-кассир.
«Может, быстрее самолётом?» – подумала Нина, поблагодарив, отошла от кассы.
В буфете попросила два бутерброда с колбасой и чай. Буфетчица налила чай, положила на тарелку бутерброды, подала Нине. Та достала из кармана пластиковую карту и протянула для оплаты. Буфетчица удивленно посмотрела на прямоугольную пластинку:
– Это что? – недоумевая, но с интересом спросила она.
Нина покраснела, прошептала:
– Извините, – убрала в карман карточку.
Повернулась и быстрым шагом пошла прочь из буфета. Буфетчица удивленно покачала головой, вздохнула, убрала в сторону бутерброды, взяла стакан с чаем, отпила.
– Странная, – сказала она вслух, села на стул и взяла кроссворд.
Когда Нина подходила к вокзалу, заметила в левом крыле здания, отдельный вход и над ним тусклая вывеска "Ломбард. 24 часа".
Она вышла из вокзала, пошла ко входу в ломбард. Недалеко крутились три типа в спортивных костюмах – ждали тех, кто, закладывая последнее, обзаводились деньгами. Типы искренне считали – люди должны делиться.
Нина, замешкавшись, прошла в ломбард. Внутри пахло краской. Случайно задела кольцом за косяк двери. «Не хватало ещё кольцо испортить!» – испугалась она. Посмотрела – бриллиант был испачкан бежевой краской.
– Я хочу заложить кольцо, но я его сейчас испачкала краской, которой покрашен косяк. – Сняла с руки, передала.
Парень-приёмщик внимательно рассмотрел кольцо.
– Я смогу оттереть краску, – спокойно сказал он.
Предложил достаточно большую сумму, хотя наверняка в несколько раз меньше реальной стоимости.
Нина взяла квитанцию и деньги, вышла из ломбарда – «спортсмены» замолчали, уставились – мимо них проходили деньги. Быстрым шагом пошла к стоянке такси.
– В гостиницу, – торопливо сказала Нина, водитель кивнул, села, выдохнула.
Через двадцать минут она входила в одну из центральных гостиниц города. Нина не знала, как поселится, паспорта у неё не было.
Подойдя к регистратуре, спросила, есть ли одноместный номер. Администратор Ксения, девушка с веснушками и веселыми глазами, ответила:
– Да, номера есть.
Нина потупила взгляд:
– Вы знаете, у меня нет с собой паспорта – я сбежала от пьяного мужа. Помогите!
Неуверенно протянула в два раз больше денег.
– Хорошо, – быстро согласились веснушки. Девушка взяла деньги и протянула ключ с деревянным брелком.
Нина поднялась на второй этаж, номер 202 был рядом с лестницей, открыла дверь. Старая советская мебель, бледные занавески, на узкой кровати лежит постельное белье.
Приняла душ, постелила постель и сразу уснула.
Нина в гостинице
Нина медленно выплывала из сна в 97 год. «Где я?», – сонно уставилась она в приоткрытую дверь стоявшего напротив шкафа. Висящие пустые вешалки подсказали, что она в гостинице. Несмотря на подкатившую горечь Нина почувствовала, что выспалась. Встала, приняла душ. Натянула джинсы и футболку, надела кроссовки. «Нужно быть готовой», – проскользнула мысль в голове.
Фоном еле слышно говорило радио, прибавила громкость. «Время двенадцать часов», – сообщил диктор, – «Борис Ельцин и Аслан Масхадов, избранный президентом Чечни, подписали Договор о мире и принципах взаимоотношений между Россией и республикой». Нина когда-то увлекалась политикой, и теперь вспомнила: в 2005 году, в ходе спецоперации ФСБ, Масхадов будет убит. Нина убавила громкость. «Я могла бы стать пророком», – зло усмехнулась она.
В коридоре раздался грубый стук – вздрогнула. Стучали в соседнюю дверь.
– Откройте, милиция!
Стук повторился, дверь открылась. Через минуту постучали уже в её номер, Нина замерла, открыла.
– Здравствуйте, гражданочка. Будете понятой? — утвердительно -вопросительно спросил симпатичный милиционер, лет двадцати пяти. – Пожалуйста, – добавил он с улыбкой.
Деваться некуда - Нина обречено кивнула и пошла за ним.
В соседнем 203-м номере находились ещё один молчаливый милиционер и двое постояльцев – солидный мужчина, одетый в серый костюм, и женщина около тридцати в серебристой кофточке и короткой джинсовой юбочке. Колготки в сеточку и ярко накрашенные губы дополняли портрет представительниц её профессии. Видимо, эти двое собирались уходить, но их перехватили.
Вдоль окна стоит небольшой стол, посередине графин с водой и два пустых стакана. Вдоль другой стены расстеленная кровать, в противоположной – два кресла и журнальный столик, на столике дымится окурками пепельница.
Симпатичный милиционер спросил:
– Вас как зовут?
– Нина, – ответила она.
– Нина, в вашем присутствии будет проведен обыск в помещении, а также осмотр личных вещей этих граждан. – Он показал рукой.
Нина кивнула.
Его напарник молча начал обыск номера: откидывал одеяло, поднимал матрас, заглядывал внутрь, стоящей на тумбочке лампы.
Чтобы не мешать, прошла к окну и встала рядом со столом.
– Лейтенант, – с нервной улыбкой, обратился мужчина к милиционеру, – ну, какие наркотики? Это не смешно.
Лейтенант вместо ответа взял блестящую женскую сумку.
Открыв молнию, начал вытряхивать содержимое на стол. Все запрыгало: лак, тушь, зеркальце, несколько маленьких пакетиков. Что-то отскочило и упало к ногам Нины. Она посмотрела вниз – прямо на кроссовке лежал паспорт. Подняла глаза, встретилась с женщиной, та испуганно смотрела на неё.
«Умоляю, молчи!» – глазами попросила она.
Лейтенант не заметил упавший паспорт – увлекся прозрачным пакетиком с белым порошком. Поднял, стал разглядывать на свет.
– Так, так, – довольно сказал он.
Нина поглядывала на паспорт. В голове сложилась цепочка мыслей: «Мне нужно в Москву – без паспорта билет не продадут – паспорт подкинули к ногам. Нина не верила в знаки судьбы – малиновая книжечка говорила о другом.
Лейтенант повернулся к мужчине.
– Мне нужно вас обыскать, снимите пиджак, – спокойно попросил он
Словно красная лампочка зажглась в голове Нины: «Сейчас!». В долю секунды она подняла паспорт и увела руку за спину. Сердце стучало как бешеное, потом ухнуло в пропасть – а второй милиционер? Увидел или нет? Замерла. Секунда, две. Медленно повернула голову… Где-то сбоку продолжалось шуршание обыска.
Женщина, не отводя от Нины глаз, выдохнула – видимо, очень не хотела выдавать своё имя и адрес.
Нина медленно засунула паспорт в задний карман джинсов.
– Извините, у меня дверь открыта в номер, можно я схожу закрою? – опустив в пол глаза, спросила Нина.
– Хорошо, – ответил лейтенант и добавил громко, видимо для напарника – Нужно прервать обыск на две минуты.
Нина вышла из номера. Страх рвался наружу, превращаясь в панику. Быстро прошла мимо своего номера, спустилась вниз.
Симпатичная Ксюша с кем-то общалась по служебному телефону. Нина перешла на обычный шаг, вышла на улицу.
Свежий воздух ударил в лицо, вокруг шли люди, ехали машины. Нина ускорила шаг, а метров через двадцать побежала. Пробежав минуту, свернула влево к домам. Поплутала, села на лавку, отдышалась. Мысль зазвучала голосом прокурора неожиданно: «Ты впервые совершила преступление!»
Подделка паспорта
Достала из кармана паспорт, открыла – его хозяйке двадцать восемь лет. Рассмотрела фотографию. Фотографии в паспортах хранят былую внешность и наивность – на Нину смотрела миловидная двадцатилетняя девушка. «Сильно тебя потрепало за восемь лет», – подумала Нина, вспомнив ярко накрашенные губы и колготки в сеточку.
– Нужно вклеить свою, – спокойно подумала она.
Что-то сломалось внутри Нины. Несмотря на панику в гостинице, рамки вечного страха ушли, и вместе с ними ушли рамки морали. Ощущение было необычным и свободно-пугающим. Холодно-голубой сгусток силы, появившийся у дома в посёлке, теперь чувствовался постоянно.
Нина понимала, что её искать пока не будут, поэтому спокойно вернулась на центральную улицу.
– А где можно найти фотоателье? – спросила она стоявшую на остановке женщину. Та подсказала. Нина пошла в указанное место, свернула на второстепенную улицу.
Если с главной улицы гоняли торговцев, то на боковой улице островки свободного рынка были везде. Вот какая-то бабушка продает грибы в банках. Рядом женщина сует прохожим брючный костюм, напоминающий пижаму. На импровизированной стойке висят чёрные кожаные куртки. Инженерного вида мужчина скромно продает тостер для хлеба.
От продавца к продавцу, закидывая семечки в рот, лениво движется крепкий парень, собирающий дань.
В этой рыночной экономике туда-сюда снует мальчишка – продает сникерсы прямо из коробки.
Будучи ребенком, Нина с мамой была тут — как же она хотела этот волшебный батончик с орехами! Став, взрослый она не ела такой шоколад, но сейчас…
Нина остановила мальчишку и.… купила себе детскую мечту! Отошла в сторону, вскрыла упаковку, нежно откусила безумно вкусный сникерс. Вкус 90-х вместе с карамелью и орехами унес её в детство. Нина тихо заплакала. Доев мечту, продолжила свой путь.
Хотя на дворе 1997 год, фотоателье выглядело очень типично для Советского союза: деревянная стойка, фотографии на стенах. В глубине, на деревянной треноге, стоит фотографический аппарат: деревянная конструкция с объективом, чёрной диафрагмой, корпусом, напоминающим меха баяна и чёрной накидкой. На стене серый фон, на стуле сидит большой медведь, а искусственные цветы дополняют картину.
Нина сфотографировалась. Через час пришла, забрала фото, там же купила клей и ножницы.
Около какого-то дома села на лавочку и аккуратно заменила фото в паспорте. «Голос прокурора» проговорил: «Ещё одна статья: за подделку документов». Посмотрела на вклеенное фото. «Неплохо получилось», – порочно улыбнулась Нина.
Прошла мимо ларька с окошком похожим на бойницу дзота, где шатающиеся мужчины суют деньги, а им выдают снаряды – водку. Захотелось выпить. Нина портилась на глазах.
Нина в аэропорту, в самолёте
Поймав такси, поехала в аэропорт. «Есть ли билеты, на какой день, заметят ли подделку паспорта?» – вопросы держали в напряжении. «Если билетов нет, буду ночевать в аэропорту», – решила Нина.
Подходя к дверям аэропорта, приготовилась к проверке. Но нет! Свободный проход – никаких рамок, никто не водит металлодетектором – забытое ощущение свободы и преступной наивности. Нина даже слегка растерялась. Подошла к кассе, спросила есть ли билет на Москву на сегодня. Ночевать в аэропорту не пришлось.
– На Москву? Девушка давайте быстрей паспорт, – замахала рукой кассирша. – Регистрация на Москву закончится через десять минут.
Не разглядывая паспорт, быстро оформила билет. Нина рассчиталась, побежала к стойке регистрации. Проскочила без проблем. Минут десять в зале ожидания. Из здания аэропорта пошли пешком к стоящему недалеко советскому «ТУ-154». Через двадцать минут летели в небе.
Сидя в мягком кресле, Нина прикрыла глаза – она чувствовала себя щепкой в безумном водовороте событий: «Куда лечу? Зачем? Что я вообще здесь делаю?» Напряжение дало себя знать, Нина задремала.
Вздрогнула – самолёт сильно трясло. Зазвучал голос командира: «Уважаемые пассажиры. В связи с техническими неисправностями мы вынуждены совершить посадку в городе Кирове. Просьба соблюдать спокойствие. Полёт проходит в штатном режиме». Нина огляделась. Белые лица пассажиров говорили, что они не верят в «штатный режим». Комок страха подкатил к горлу.
Через несколько минут самолёт выровняло, перестало трясти. Минут через тридцать самолёт плавно сел в аэропорту Кирова.
Пассажиров провели в зал ожидания. Сопровождающие сотрудники сказали, что ожидание полёта может продлиться до двенадцати часов. Каждый может воспользоваться гостиницей при аэропорте, причём всех обеспечат горячей едой и питьём.
Гостиница находилась внутри Аэропорта со стороны взлетных линий, понятно, что отдыха под шум самолётов не будет – Нина решила снять номер в городской гостинице. Вышла из аэропорта.
Киров
На стоянке возле аэропорта стояло несколько машин такси. Рядом курили водители. Добродушный на вид мужчина лет сорока пяти отделился от группы и направился к Нине.
– Вам куда ехать? — улыбаясь спросил он.
– В гостиницу, ближе к центру. – Нина на секунду почувствовала себя просто туристкой.
– Поехали. – Махнул рукой водитель.
Она села на заднее сиденье. Салон «Волги» был потрепанным, но уютным.
Нина обратила внимание на деревянные чётки с маленьким серебряным крестиком, свисающие с зеркала заднего вида. Чётки качались туда-сюда, напоминая метроном. Крестик таинственно поблёскивал в лучах солнца. Нине стало спокойнее.
Водитель ехал очень быстро и нервно. Нина заметила, что несмотря на добродушие и улыбчивость он был напряжен.
– Вы так быстро едете. – Нина замолчала.
– Извините, немного тороплюсь – нужно дочку забрать из школы. Сейчас все родители стараются отводить и забирать детей сами, – оправдываясь, добавил он.
– Что-то случилось? – участливо спросила Нина.
– У нас маньяк завёлся, уже трех девочек сгубил.
Водитель нервно сглотнул, добродушие исчезло.
– Сначала надругается над девочкой, потом – повисла чёрная пауза – душит леской.
– Ужас! – выдохнула Нина.
Через несколько секунд пришло осознание…
Если бы кто-то увидел Нину в этот момент, он бы испугался – бледное лицо, ужас в глазах, дрожащие руки. Перед глазами — Ниночка со сжатыми зубами, липкое дыхание дяди Лёши и… катушка лески! Прошлое, нет выхода, паспорт у ног, Киров и… убийца – Нина вдруг осознала, зачем она здесь.
– Скажите, есть у вас в городе «Горсправка» или справочное бюро? Нужно адрес человека узнать.
– Было когда-то давно, сейчас не знаю. – Водитель посмотрел на часы. – Можем съездить узнать, тут недалеко. Нина кивнула. Минут через семь приехали к месту.
– Вы меня извините, подождать вас не получится – нужно ехать.
– Конечно, конечно. – Нина достала деньги и рассчиталась.
Справочное бюро находилось в здании УВД, рядом с паспортным столом. Небольшой кабинет, стойка, типичная конторская женщина. Имея доступ к архивам, бюро за небольшую плату выдавало адреса всем желающим.
Нина назвала фамилию, имя, отчество тёти Яны. Конторская женщина попросила подождать. Через пятнадцать минут у Нины был адрес.
Нина села на лавочку недалеко от УВД.
Возможно, дядя Лёша просто «баловался», возможно, никогда не переходил границ насилия. Возможно, её «миссия» – плод больного воображения. Это постоянное «возможно» разъедало изнутри, но… Она встала с лавки, подошла к дороге и стала голосовать. Через минуту рядом с ней остановилась старенькая «Вольво».
– Куда вам?
Нина назвала адрес. Поехали.
Кира из Кирова
На верхнем этаже девятиэтажного дома находятся четыре квартиры. Площадка с квартирами отделена от подъездной площадки общей дверью, образующей маленький мирок с велосипедами вдоль стен. На самой подъездной площадке – лифт, напротив лифта всегда тёмная лестница, в глубине — отсек с мусоропроводом.
В одной из квартир живёт девятилетняя Кира с родителями. Родители – скромные интеллигентные люди. Отец работает инженером, мама — учительницей младших классов в той же школе, где учится Кира.
Переехали сюда недавно. С соседями толком не знакомы, но Кира знает: соседей через стенку зовут тётя Яна и дядя Лёша.
Кира, симпатичная девочка с кукольным лицом, любит музыку. Каждый день после уроков она ходит в музыкальную школу, где учится хорошо и красиво играть на скрипке. Музыкой Кира занимается с пяти лет, слышит её везде: в шуме ветра, шорохе дождя, в лучах солнца, в голосе мамы и папы. Она часто представляет, как музыка её скрипки выходит за границы и сливается с музыкой Жизни. Пока же игра обыденная, как у всех, хотя учитель хвалит её – говорит, что у неё талант.
В этот день Кира дома одна, важно ходит из комнаты в комнату, представляет себя взрослой, собирается в музыкальную школу. Встала перед зеркалом, приложила к себе очередную юбочку.
– Что же мне надеть? – Подражая матери, кривляется Кира. – Эту! – Решила Кира и театрально выдохнула.
Оделась. Взяла футляр со скрипкой, села на пуфик в коридоре, надела сандалии.
***
Буквально через стенку, в соседней квартире, дядя Лёша собирает вещи. Он уже месяц, как решил бросить Яну – надоела. Но самое главное, он знал: не сегодня-завтра милиция выйдет на его след.
– Надо валить из города! – Лёша нервно кинул очередную футболку в сумку.
Вспомнил Ниночку: «Ох уж эта сучка!» Он тогда не смог справиться с вожделением и несмотря на то, что в доме были взрослые, пошёл на террасу. Он был уверен, что страх парализует её, а она его чуть не спалила. Откуда в ней такая сила? В неё будто дьявол вселился…
Лёша также вспомнил двух задушенных девочек. Одну из них звали Лиза: огромные глаза, наполненные страхом. Дыхание Лёши сбилось, проступил пот. Усилием воли подавил возбуждение.
Через несколько минут сумка была собрана. Оглядел квартиру, мысленно попрощался с Яной, прошёл через дверь на площадку перед лифтом, сзади зияла темнота лестницы. Лёша боязливо оглянулся. Не успел нажать кнопку лифта, как внутри общего коридора щёлкнул замок. Кто-то выходил.
На глаза лучше не попадаться. Лёша нырнул в отсек мусоропровода. Кира, что-то напевая, вышла из квартиры, поставила футляр со скрипкой на пол, закрыла дверь на ключ. Вышла на подъездную площадку, нажала на кнопку лифта – лифт молчал, кнопка вызова не загорелась. Лифт не работал.
Лёша наблюдал за ней. В лучах мягкого вечернего солнца белокурая Кира выглядела божественно. Пот опять проступил на лбу, подавленное в квартире возбуждение рвалось наружу. Он терял контроль над собой.
Нажав ещё несколько раз на кнопку, Кира по-детски выдохнула: «Эх!», развернулась к тёмной двери лестницы, замешкалась, но шагнула вперёд.
Лёша смотрел вслед, в проём двери – темнота манила похотью. Как под гипнозом, мягко шагая, Лёша пошёл за Кирой. Тишина и темнота лестницы, взрослые на работе, дети в школе. Рука нащупала катушку лески – вожделение лопнуло внутри и растеклось по телу.
***
Разумный человек, увидев Нину, не смог бы объяснить зачем она поехала по адресу дяди Лёши. Ну, приехала и что? Что она ему скажет? Что будет делать? Неведомая сила тянула её туда. Разумные вопросы растворились в этой силе.
Такси подъехало к дому, Нина вышла. Тело трясло мелкой дрожью, похожей на лихорадку. Над каждым подъездом краской написаны номера квартир «от» и «до». Прошла несколько подъездов, изучая номера, увидела нужную. Номер квартиры дяди Лёши был последним в списке, поняла – квартира на последнем этаже.
«Как же я войду?» – Мелькнуло в голове. – «Подъездного кода не знаю». И опять, как и в аэропорту, удивление: никаких кодов, никаких замков. Через два года Россия повесит замки и коды на все подъезды страны – произойдет серия взрывов жилых домов в Москве, Волгодонске, Буйнакске. «Да, я однозначно пророк!» — Горько усмехнулась Нина. «Преступная наивность», – голосом прокурора прозвучала фраза.
Нина зашла в подъезд. Лифт не работал, пошла по лестнице.
Лестница была практически тёмной, маленькие окошечки между лестничными пролётами не давали нужного света. Единственный источник света – тускло горящая лампочка между этажами.
В тишине лестницы сверху раздались лёгкие шаги. Нина шагнула в тёмный угол площадки. Замерла. Мимо неё прошла девочка, держа что-то тёмное и продолговатое в руке. В отблеске тусклого света это оказалось футляром скрипки. Нина усмехнулась себе: «А что это я спряталась? Как преступница какая…» На слове преступница ёкнуло сердце.
Сделала шаг вперёд и сразу скользнула опять назад – сверху послышались мягкие, но тяжёлые шаги. Тёмная фигура, дыхание собаки… Сердце ухнуло вниз – по тёмной лестничной площадке шёл дядя Лёша.
Нина почувствовала, как в груди засиял холодно-голубой сгусток силы.
Он обогнул перила, поправил сумку на плече, собрался спускаться дальше. Нина шагнула из темноты со спины дяди Лёши, он повернулся и споткнулся о женщину. В свете тусклого света он увидел пронзительный взгляд. Эти глаза он ни с чем бы не спутал – глаза Ниночки. Дядя Лёша впал в ступор, пристально глядя ей в глаза.
– Ты? – спросил он.
– Я, – ответила Нина. Взгляд опустился вниз, дядя Лёша что-то накручивает на ладонь. Леска!
Руки Нины взвились вперёд, толчком ударили в грудь. Дядя Лёша ахнул спиной вниз по лестнице, перевернулся, руки и ноги замелькали, голова неестественно повернулась. Он обмяк в причудливой позе на нижней площадке.
В лучах жёлтого тусклого света поднялась пыль, словно душа, покидающая тело дяди Лёши.
– Я его убила! – Нина прикрыла рукой вырвавшийся стон, сердце колотилось безумно.
«Беги!» – прозвучала команда в голове. Нина быстро начала спускаться. Тело дяди Лёши перекрывало проход, она перешагнула через него и, держась за перила, побежала вниз.
С первого этажа лестница вела к тамбуру подъездной двери, сбоку короткая лестница вниз в темноту, туда, где дверь в подвал. Нина бежала уже по последнему пролёту, как вдруг послышались голоса, и дверь с улицы начала открываться. Нина нырнула вбок на подвальную лестницу. Затаилась. Нащупала дверь подвала, она была приоткрыта. В подъезд вошли люди, дневной свет с улицы немного осветил площадку. Нина шагнула в подвал, темнота захватила её.
Молодая парочка, смеясь зашла в подъезд.
– Ох-х, – наигранно застонала девушка, – ещё и лифт не работает.
– Пойдем по тёмной лестнице, – заигрывая, подмигнул ей парень.
Девушка жила в этом подъезде, родителей сейчас не было, и она решила привести своего парня. Они, обнимаясь, пошли наверх. Между четвёртым и пятым этажом девушка, идущая впереди, споткнулась и с визгом упала на что-то мягкое.
– Ой-й-й-й, – задрожал её голос, когда она в панике отползла назад.
Тело, лежащее впереди, издало стон. Девушка поднялась, спряталась за спину парня. Оба в шоке молчали.
– Что делать? – спросил пространство парень и сам ответил. – Беги домой, вызывай скорую.
Майор
Все его зовут майором – вечно пьяный сорокалетний мужчина. Шрам через всё лицо – результат пребывания в чеченском плену, недельная щетина, грязная камуфляжная куртка.
Бывшего майора вооруженных сил РФ, сейчас больше похожего на бомжа, зовут Федор. Когда-то на афганской войне он был первоклассным снайпером, потом офицером. Участвовал в первой чеченской войне. В 1995 году его батальон под Грозным разбили, а он сам попал в плен. Боевики хотели продать его как живой товар, но майору удалось бежать. Бездарное руководство, бросившее батальон на убой, хотело списать всё на Федора. Расстались всё же мирно – майор уволился в запас.
Жена ушла. Единственную дочь Лизу убили — надругались и задушили леской. Вместе с дочерью словно умер и сам майор.
Единственное, что его держало – это месть. Скопил кое-какие деньги, немного занял у друга, вышел на военного, который приторговывал оружием, и купил старую, но хорошо знакомую ему винтовку СВД.
«…7,62-мм снайперская винтовка Драгунова (СВД) — советская самозарядная снайперская винтовка, разработанная группой конструкторов под руководством Евгения Драгунова и принятая на вооружение Советской Армии 3 июля 1963 года вместе с оптическим прицелом»
***
Три месяца назад на похоронах Лизы безумный от горя майор начал терять сознание. Чтобы не упасть, пытался сфокусироваться на каком-нибудь предмете в пространстве. Стеклянными глазами упёрся в туфли какого-то мужчины, стоявшего чуть в стороне. Чёрные туфли с квадратными носками, их ещё называют «гробики».
«Что за мерзкие туфли?» – подумал майор, равновесие слегка выровнялось. Майор продолжал смотреть на туфли – в этот момент они были единственной и бессмысленной зацепкой за мир.
Ещё раз он увидел эти туфли на похоронах второй задушенной девочки. До этого майор месяц пил, огромные глаза Лизы не отпускали, с укором смотрели на него. «Я отомщу за тебя», – говорил он глазам.
На похороны пришёл намеренно – вдруг убийца придет.
Опять эти туфли «гробики»! Майора передернуло, он поднял глаза вверх, разглядывая владельца туфель – дядю Лёшу. И сам не понимал, почему стал следить за ним, но с этого момента он всегда находился недалеко от «гробиков». Снайперское прошлое позволяло оставаться незамеченным. Его не замечали, когда «подопечный» был в магазине, когда ходил к стоматологу, когда ехал в трамвае.
Сомнения в том, что он убийца, конечно, были. Развеялись они, когда майор увидел леску в руках. Хотел сразу броситься и расправиться с Лёшей, но вокруг были люди. Он понял – убить не дадут. Один раз он потерял врага – Лёша с подругой уехали в Омск, а майор «проводил» их на вокзале. Майора охватил страх – вдруг не вернётся? Но Лёша вернулся.
***
Майор выглядывал из-за большого дерева в тридцати метрах от подъезда, рядом с которым стояла скорая помощь. Дядю Лёшу выкатили на носилках и аккуратно закатили в машину скорой. Майор вышел из укрытия, подошёл к скорой и с сочувственным видом спросил:
– Что случилось-то?
– Говорят, с лестницы упал, – ответил водитель.
– И куда его? – между прочим спросил майор.
– Известно куда, в ЦГБ.
Майор обогнул машину, заглянул внутрь, врачи натягивали кислородную маску на Лёшу. Рука упала вниз, от ладони завитушками тянулась оборванная леска
Двери закрылись, скорая уехала.
Музыка открылась
Ничего неподозревающая Кира пришла в музыкальную школу. Учитель дал задание и пошёл по делам, оставив её одну. Вместо задания Кира заиграла музыку, которая ей нравится. Прикрыла глаза, руки начали жить своей жизнью, а дыхание вошло в резонанс с музыкой. Через некоторое время исчезли границы, время, тело… Музыка слилась с самой жизнью. Обрела цвет, вкус, запах. Она стала предметами, людьми, растениями и животными – музыка стала всем. Божественное спустилось на землю и заполнило всё вокруг.
Кира доиграла, вернулась в класс, посмотрела на дверь. В дверях стоял изумлённый учитель с открытым ртом. Он ещё некоторое время пребывал в ступоре, а потом зааплодировал. Это были первые аплодисменты в жизни Киры.
Нина вернулась
Нина проснулась в кресле. Солнце уже садилось, мягкие оранжевые лучи наполняли «Лавку чудес», отражаясь в стеклянных чайных бочонках.
– Ух-х-х, – выдохнула Нина. Сонными глазами огляделась. – Хорошо, что это сон.
Потянулась, выпрямив руки, краем глаза увидела – на руке нет кольца! Волной страха накрыли воспоминания: Омск, вокзал, ломбард, бежевая краска, парни у входа… Картина настолько реальная, что Нина вжалась в кресло.
«Может, я его дома оставила?» – Спасительная мысль немного успокоила. Взгляд упал на чай «Волшебный сон», стоящий на столике. «А может, это наркотический чай?» – нервно усмехнулась Нина.
Нина прикрыла глаза и попыталась успокоиться. Холодно-голубой сгусток появился в груди.
***
Артур вместо получаса пробыл в полиции два часа – сначала ждали адвоката, потом девочка боялась рассказывать. В итоге Артур всё же разговорил её. Олег сердечно поблагодарил Артура и отвез его назад. Артур вошёл в лавку.
– Простите ради бога, – сказал он Нине, выражая искреннее раскаяние.
– Ничего страшного, я заснула, – мягко улыбнулась Нина, глядя прямо на Артура.
Профессиональным взглядом Артур заметил разительные изменения в Нине – открытость, сила, осанка. В серых глазах появилась уверенность. Теперь перед ним сидела привлекательная женщина.
«Такого быть не может», — подумал Артур. – «Что произошло?» Удивление нарастало.
– Снилось что-то? – хитро улыбнулся Артур.
– О да-а! – Засмеялась Нина.
– За сегодняшний приём платить не нужно. Расскажите сон, – подтолкнул её Артур и присел на край дивана.
Нина, задумалась, на лице читались сомнения.
– Ладно, слушайте. – Решила Нина.
Рассказа длился минут двадцать. Все это время изумлённый Артур сидел неподвижно, затаив дыхание. «Что это было?» – Мысли так и рвались наружу. Сон Нины был настолько реален и понятен Артуру, что уже не казался сном. Реально существующий параллельный мир! Захотелось спрятаться от этого безумия и от величия происходящего. И тут Нина добила его:
– Знаете, Артур, во сне был момент: когда я ехала на такси, в машине висели чётки с крестиком. А солнце, прямо как сейчас, отражалось в этом крестике. «Это настолько реально», —восхищенно заметила Нина. – Вы, Артур, сейчас менее реальны, чем тот образ, – засмеялась она.
«Кирилл из Кирова», – сомнений у Артура не было. Воспоминания нахлынули: «Не нравится мне Москва, уеду я к себе в Киров…», – сказал тогда таксист Кирилл из Кирова. Это в его машине висели чётки с крестиком».
Артур собрался с мыслями и подвёл итог сессии. Договорились встретиться в ближайшее время.
***
Нина пришла домой. Николая, слава богу, не было. Огляделась:
– Где может быть кольцо?
Кольцо нашлось сразу – в прихожей на маленьком столике. Нина взяла его и сразу увидела бежевую краску на бриллианте. «Я, наверное, сошла с ума» – подумала Нина. Как ни странно, на смену страху безумия пришло холодно-голубое спокойствие: «Нужно будет отмыть». Зашла в ванную, положила кольцо на полку.
«Где дорожная сумка?» – вопрос возник словно сам по себе и вначале обескуражил Нину. Зачем ей сумка?
Ответ дал холодно-голубой сгусток. Нина улыбнулась, нашла сумку, стала собирать вещи Николая. Через двадцать минут огромная дорожная сумка была наполнена. Нина была счастлива.
Николай, зайдя домой, сразу увидел сумку.
– Ты куда-то собралась? – безразлично спросил он.
Она спокойно ответила:
– Ты здесь больше не живёшь!
Николай злорадно улыбнулся. Нина улыбнулась в ответ, прошла в коридор, взяла за лямку сумку и поволокла к балконной двери. Открыла дверь — вечерняя прохлада заползла в квартиру — затянула сумку на балкон. Еле-еле подняла двумя руками сумку и с довольной улыбкой выкинула вещи и своё прошлое с балкона. Отряхнула ладони:
– Вот, так!
Последний день Лёши
Дядя Лёша выплыл из болезненного сна, голова раскалывалась. Мутный взгляд застыл на обшарпанном потолке. «Я в больнице», – понял Лёша. Живой! Попробовал повернуть голову — не получилось: подбородок упёрся во что-то твердое. Попробовал поднять правую руку – не сгибается, немного приподнял– на руке гипс. Левая рука целая, потрогал, что это за твердое на шее – пластиковый корсет с мягкой губчатой подкладкой плотно охватывал шею и часть груди. «Сломал шею», – горько подумал Лёша.
Справа от кровати раздался голос:
– Проснулся? Ну и слава богу.
Отвечать было тяжело:
– Сколько дней я тут? – со стоном спросил Лёша.
– Пять.
– Поможешь встать?
Скрип кровати, потом шаркающие тапками шаги. Обладателем голоса оказался бодрый старик среднего роста с седыми волосами и властным колючим взглядом. Улыбнулся, блеснул золотой зуб, образ криминального авторитета дополнили татуировки на руках – на всех пальцах наколки перстней.
– Давай, бедолага, помогу, – старик крепко взял под правую руку.
«Может, я в тюремной больничке?», – мелькнуло в голове, но где-то за дверью раздался женский смех, и Лёша выдохнул. Неуверенно поднялся на ноги, слава богу они целы.
– В туалет, – сипло произнес Лёша.
Они стояли обнявшись. Вдруг Лёша что-то почувствовал, повернулся корпусом к окну…
Хлопок, маленькая дырочка в стекле, паутина треснувшего стекла. Корсет не помог. Голова Лёши откинулась назад, потом спружинила обратно, но уже с тёмной дыркой во лбу, глаза закрылись. Кровавый плевок стекал по лицу старика.
Дядя Лёша рухнул замертво.
Еле заметная улыбка отразилась на лице майора, лежавшего с винтовкой на крыше дома напротив. Лиза улыбалась отцу. Видение длилось несколько секунд, потом сменилось чувством горя. Месть какое-то время сдерживала чёрную боль, теперь ему жить с этим Или не жить…
Нина звонит маме
– Здравствуй, мама, – голос Нины дружелюбно звучит в трубке.
– Здравствуй, Нина, – надменно отвечает мама.
– Мама, помнишь – у тёти Яны был хахаль дядя Лёша. Ты что-нибудь знаешь о нём?
– Его случайно убили в больнице, прямо через окно. Целились в криминального авторитета, но попали в Лёшу. Они почему-то оказались рядом.
– А как он в больницу попал? – небрежно спросила Нина, хотя сердце выпрыгивало из груди.
– А я что-то и не спросила Яну, она в таком горе была, – мягко ответила мама. – Какой хороший был мужчина, – добавила она. – А ты чего это вспомнила его?
– Вспоминала детство, как они к нам в гости приезжали, – ответила Нина.
– Понятно, – завершила разговор мама.
Нина села на стул. Успокаивающие мысли пришли сразу. Она не убийца. Улыбнулась. Никакого подъезда не было. Ничего не было. Это просто сон. Нине удалось себя уговорить.
Кира в Вене
Билеты на концерт русской скрипачки в Венском театре были раскуплены заранее. На афишах значилось «…для скрипки с оркестром» – то есть знаменитый оркестр Венской оперы выступал вторым номером. Её никто не называл по фамилии, зато весь музыкальный мир знал звучное и короткое имя – Кира.
Самый знаменательный концерт в жизни Киры! Волнение, чувство торжественного величия. Тридцатипятилетняя красавица просто светится. Концерт.
На сцене волнение исчезло – теперь ее вела скрипка. Руки и дыхание созвучны с музыкой. Кира блистает. Ближе к завершению, на подъеме, Кира увидела образ маленькой Киры, в дверях учитель – девочка подхватила, заиграла синхронно со взрослой Кирой. Многоголосье оркестра усилило волшебное звучание. Вот оно! Границы исчезли, прошлое и будущее слились с настоящим. Музыка обрела холодно-голубой божественный свет. Зазвучала каждым из двух тысяч зрителей в зале, вышла за пределы театра, слилась со всеми людьми, животными и растениями мира. Музыка стала всем!
Зал аплодировал стоя!
Нина и Артур
Обычно Артур ездит на метро. Пробки, парковки, время на дорогу – передвижение на машине — все это не для него. Но сегодня Артуру хотелось уединения, и «пробки» на дорогах были в помощь. Прошёл на стоянку, сел в машину, поехал.
Включил автомагнитолу «Pioneer», поставил автопоиск радиостанций. Не то. Нажал поиск дальше. Опять не то. Дальше. О, классика – то! Приятный женский голос сообщил: «Два дня назад, с огромным успехом прошло выступление нашей скрипачки в Венской опере. Предлагаем Вам запись этого выступления…»
Артур был поражён – с первых нот музыка наполнила салон, слилась с предметами, звуками, с ним самим – мир стал звучать! Мелодия оказалась целебной – появилось ощущение силы и покоя. Артур вместе с музыкой слился с рулём, с дорогой, с машинами. Он стал всем, и через него протекала холодно-голубая река Жизни! Это было восхитительно.
Образовалась пробка на дороге, Артур остановился, взял смартфон:
– Нина, здравствуйте.
– Здравствуйте, – с интересом ответила она.
– Я, как психолог, вряд ли смогу Вам помочь: вам психолог не нужен, – улыбнулся он трубке. – Но… – Артур замялся. – Мне не хочется вас терять. Могу я вас пригласить в кафе? Мне кажется, у нас много общего.
Нина мило улыбается:
– Я с удовольствием пойду с вами в кафе. – Потом задумалась и со смехом добавила – Если там нет подвалов!
Артур ответил смехом. Положил смартфон и немного увеличил громкость радио.