Завтра будет годовщина со дня гибели Виктора Цоя. Многие забудутся, канут в лету, а он останется. Сегодня мне его феномен понятен – обычный гений. А тогда, в далёком 1990 году, особой фанаткой его не была. Мне было 16 лет, и больше интересовалась западной тяжелой музыкальной культурой. Но каким-то образом занесло меня на тот последний концерт в Лужниках.
Сам концерт не помню. С кем я была, в толпе ли, у сцены ли (я всегда на концертах умела пробиваться поближе). Время стерло эти воспоминания. За тридцать с лишним лет памятные картинки умудряются заменяться другими. Ты смотришь видео от других, и тебе кажется, что это уже твои воспоминания. Но вот одно я помню точно: как расходились мы по домам.
На концерте собралось более 60 тысяч человек. Дабы избежать давки, ближайшие станции метро были закрыты. Был уже глубокий вечер, почти ночь. И вся эта людская река растеклась по улицам. Везде были плотные потоки в поисках открытой станции метро. И все пели одну песню. Все. Вы только представьте многотысячный хор: "Всем, кто ложится спать, спокойного сна..."
Попробую объяснить, в чём феномен Цоя. Однажды у Ивана Охлобыстина прочитала такое наблюдение. Даже не наблюдение, а разочарование. Статья называлась "Благое непонимание":
Хорошо, что я не понимаю английский язык. Чести мне это не делает, неграмотность постыдна, но эгоистически хорошо. Иначе я бы понял о чём поёт столь любимая мной негодница Лана Дель Рей.
У меня уже был печальный опыт перевода с помощью Google Translate одной из её песен. Так я этой песни лишился навсегда. Талант Ланы подразумевает песни на самые возвышенные темы. Но в переведённой было всё наоборот. С тех пор я любимых песен на английском языке не переводил. Мне приятнее воспринимать эти голоса как звуки дикой природы.
Прям про меня. Я английский знаю на уровне текста, но озвученный английский текст для моего уха часто непонятен, слишком уж они слова "жуют", поэтому и музыку воспринимаю всего лишь как музыку. А начнёшь вслушиваться, прям беда.
А с Цоем вышло с точностью до наоборот. Чем старше я становлюсь, тем больше поражают его образы: чёткие, простые и точные. И какие-то вечные, что ли.
Мне кажется, что в русской культуре песни – это слова положенные на музыку, а в западной напротив – слова подбирают к музыке.
В юности мне Цой слишком взрослым казался, даже немного старым. А теперь смотрю назад: он за свои 28 лет жизни сознание многих людей перевернул.
И что ещё примечательно, он никогда не пел, что у нас страна в огне, как всё плохо, что будет с Родиной и с нами. Он говорил, что:
Красная, красная кровь
Через час уже просто земля
Через два на ней цветы и трава
Через три она снова жива
И еще говорил, что если есть в кармане пачка сигарет, значит всё не так уж плохо на сегодняшний день. Короче, он оптимистом был, как ни странно, а это очень важно для души человеческой. Нам очень повезло, что он жил.
