- Люська, зараза такая, куда идёшь? В поле травы не было? Иди давай, доиться будем. - Игнатьевна гнала домой корову.
- Нюрка, хватит корову учить! - смеялся над ней муж, Григорий Яковлевич.
- А ты чего тут шлындаешь? Помогай давай! - переключилась на мужа Нюра Игнатьевна.
- Тра-та-та, тра-та-та. Целый день! Как у тебя язык ещё не отвалился? - ворчал мужчина беззлобно. - Трындычиха!
- Ой, кто бы говорил? - зыркнула на него жена. - А сам-то? Сам-то?
Вот так, переругиваясь, супруги загнали домой корову, кур, прибрались во дворе, полили всё и зашли домой.
- Красота-то какая! Можно и спать ложиться. - довольная Игнатьевна пошла умываться и готовиться ко сну. Устала.
В деревне некогда на месте сидеть. А уж с неугомонным характером этой активной женщины - подавно.
- И не говори! Хоть ночью молчать будешь. - хохотнул Григорий Яковлевич и, от греха подальше, сбежал на кухню.
- От опять за мёд схватился. Разве можно так много? До аллергии решил наесться? Как месяц назад? Дождёшься! Запретят тебе его совсем, вот тогда жалеть будешь! Да поздно будет. - Нюра искренне переживала за мужа.
- Ну завелась! Ты угомонишься сегодня или нет? - муж нехотя убрал мёд подальше. Как говорится, с глаз долой, из сердца вон!
- Да ну тебя! Я же как лучше хочу! - махнула на него рукой Игнатьевна.
Григорий Яковлевич это знал. Но он так любил мёд, что негодование своё, по поводу ограничения на него, высказал жене.
Утром позвонила дочка:
- Мам, мы с Серёгой созвонились, решили, что соскучились. Ждите!
Что у дочки, Катюшки, что у сына, Сергея, были свои семьи и они сами уже были родителями.
Внуков Нюра Игнатьевна с Григорием Яковлевичем любили. Десятилетняя Аня, Серёжина дочка, и восьмилетняя Соня, дочка Катерины, в ответ так же безгранично любили дедушку с бабушкой.
- Ой, боже ж ты мой! Гриша! Готовить же надо! Нарежешь мне мясо? Потушу с картошкой. И вишню собери, вареники будут. Ох ты ж, радость-то какая! - приговаривая, Нюра поспешила на кухню, доставать мясо и готовить к приезду детей.
Встрече были рады всё!
- Вы же мои родные, выросли как! Невесты уже какие! - приговаривала Нюра Игнатьевна, хлопоча над внучками.
- Чужие дети всегда быстро растут, да, мам? - довольно уплетая вареники спросил сын.
- А то свои медленнее? Вроде, вот только ты родился, потом в школу пошёл, а вот уже у самого дочь школьница. - мама с любовью потрепала сына по волосам, а потом уже обратилась к невестке:
- Оль, а ты чего худенькая такая? Не кормят тебя совсем? Ну ничего! Лишь бы здоровы были , а уж я накормлю, раз сын мой не может.
Анютка хихикала, глядя на хмурого папу.
- Это папа маме сказал, что ей похудеть пора. - сдала девчушка отца.
- Вот как? Это папе поумнеть пора, чтоб понял, что жена у него очень красивая. Мозгов то нет, вот и обижает маму. - причитала женщина.
- Пап, мама меня обижает! - решил сын отцу пожаловаться.
- Тебя не просто ругать надо, а лупить! Чтоб потом на больничном лежал и думал, что, зачем, кому ты что-либо говоришь. Вот бестолочь! - вспылил отец. - На себя посмотри, Ален Делон недоделанный!
Муж Кати, глядя на всё это, положил жене ещё вареников:
- Кушай, милая! Кушай! Ты и так худенькая!
На что все дружно рассмеялись.
Екатерина действительно была худенькой. Но, не смотря на это, достаточно фигуристой. А уж как поесть любила! Тут, как говориться, не в коня корм!
- Чего удумали? Еду считать? Ешьте, пока можете! Худеть надо... Царь нашёлся? Уу! Мало пороли мы тебя в детстве! - не унималась мама.
- Ну всё! Вот так всегда! Трындит и трындит, трындит и трындит! Мать, дай поесть спокойно! - ещё нервно, а поэтому достаточно резко сказал Григорий Яковлевич. И дети его поддержали! Устали они, видите ли...
А Нюра Игнатьевна взяла и обиделась! Вот до слёз! Она же не со зла...
И замолчала...
- Мам, ты чего? Обиделась что-ли? - через минут двадцать спросил сын.
- Почему же? Просто решила к вам прислушаться. - ответила Нюра Игнатьевна и снова замолчала.
За столом сразу стало не уютно.
- Нюр, ты чего? - удивлённо смотрел на жену Григорий Яковлевич.
- Всё хорошо, Гриш! Не переживай. Я и правда много говорю. - улыбнулась ему женщина.
Посмотрела Нюра на своих родных и решила, что не хочет она на них обижаться. И если они хотят, чтобы она помолчала, то она помолчит.
Ужин как-то быстро закончился, в тишине-то сидеть оказалось не уютно, и разбрелись кто куда.
Внучки побежали кошку гладить и ягоды есть, мужчины пошли баню проверять, да хозяйство осматривать. Дочка со снохой - со стола убирать и посуду мыть.
А сама Нюра пошла поливать, да потом корову встречать.
Молча.
- А где мама? - спохватилась позже Екатерина.
- Не знаю. Она ничего не сказала? - удивился Сергей. Раньше маму от всюду слышно было и от этого даже спокойнее становилось как-то.
А сейчас тишина.
- Бабушка обиделась на нас и ушла! - заключила маленькая Софья.
- Да ну? Вот мы дураки! Ведь она и не ворчала, не ругала, а просто суетилась, спрашивала, говорила. И так было приятно! - заметил зять.
- Да уж. Как в детстве! И поворчит, и обнимет, и пожурит! - согласился с ним Сергей.
- Ага! Выйдешь на улицу и слышно, где бабушка. И искать не надо! А как с ней интересно! Всё расскажет и покажет. - признались девчонки.
- И ведь её даже скотина слушает. Она с ними по доброму, словами, а они за ней по пятам. - тяжело вздохнул Григорий Яковлевич. - Надо искать и извиняться! Только куда она пошла?
И тут начался переполох.
Вещи и документы все на месте, а Нюры Игнатьевны нет!
Уж и в огороде смотрели! И в бане были, и в сарайку ходили, и дом весь вдоль и поперёк исследовали - нет нигде!
- Ой, а вон и бабушка идёт. -спустя долгих двадцать минут, заметила Аня.
И тут все увидели свою любимую Нюру, которая гнала домой корову, как ни в чём не бывало. Она ругала её, что снова не туда пошла, а Люся хозяйку в ответ лизнуть пыталась.
- Мама! Так же нельзя! - взволнованно возмутилась Екатерина.
- Чего это вы все на меня так смотрите? - с удивлением заметила она свою взъерошенную семью. - И чего это мне нельзя?
- Ты чего ушла и ничего не сказала? - поддержал сестру Сергей.
- Так я же не далеко ушла. Привычные дела. А ты, дед, чего не додумался? Я всегда в это время Люську встречаю. - с недоумением посмотрела на мужа Нюра Игнатьевна.
- Забыл. Я так растерялся, когда понял, что тебя не слышно. - смутился мужчина.
- Ладно. Сейчас дела доделаем и чай будем пить. Со сметаной и мёдом. - улыбнулась хозяйка своему семейству, на что все радостно закивали. И, увидев довольного мужа добавила: - И с вареньем!
Позже, за чаем, сын признался:
- Мам, ты лучше говори. Знаешь, как грустно, когда ты молчишь?
- Да, мам. Прости ты нас! - обняла маму Катя.
- Дурак я! Я же когда понял, что тебя давно уже не слышно, думал ты того.... Ты говори! Чтоб я знал, что с тобой всё вы порядке. - Григорий Яковлевич с удовольствием обнял жену.
- Даже так? - рассмеялась женщина, с любовью глядя на своих родных.
- Бабушка, а мы завтра пойдём на речку? Ты нам расскажешь про рыб? - спросила Соня.
- Расскажу, конечно! Всё расскажу! - согласилась Нюра Игнатьевна.
- Ну тогда и мы пойдём! - поддержали взрослые.
- Ещё и удочки возьмём! Бабушка расскажет, а мы с папами покажем. - дед обнял жену.
Позже, когда все уложились спать, Григорий Яковлевич тихо сказал жене:
- Ты говори, Нюр. Чтоб я знал, что всё хорошо. Ладно? Трудно, когда молчишь. Говори! - обнял он Нюру Игнатьевну. - Моя ты Трындычиха!