8. Выжить или второй шанс на счастье.
Я сажу морковку, картошку, зелень. Какие-то травы, которые как мне сказал Дёма, просто необходимо посадить. Я не возражаю, ему лучше знать, что мне может понадобиться этой зимой. В моей сумке я нашла затерявшийся огурчик и положила его, дозревать на подоконник. Шансов почти нет. Но если вдруг хоть одно семечко взойдёт, то огурчики ещё успеют вырасти.
Названия овощей и трав несколько рознятся, но всё же картошка — это картошка, не смотря на то, что её здесь называют картоплей. Погода стоит сухая, и я усердно поливаю огород. Мы и так подзадержались с посадкой и если не поливать, то вряд ли что вырастет. Хоть до озера всего-то тридцать шагов, но сто вёдер, это сто, как ни крути.
Я радуюсь как девчонка, когда появляются первые всходы. Картофель сразу же зарываю с головой в землю. Так, всегда делает моя сестра и собирает отличный урожай. У меня же картошка обычно не родит, сколько посажу, столько и выкапываю. Надеюсь, в этот раз всё будет по-другому.
Устаю сильно и вечером падаю замертво, а утром просыпаюсь, а подушка мокрая. Опять плакала во сне, а что снилось, не помню.
Сегодня с утра впервые за всё время, что я здесь, идёт дождь. И я отдыхаю.
— Дём, а Дём, а давай я тебя подстригу, — вдруг предлагаю я. Хотя почему вдруг. Копна соломы, что украшает голову домового, давно манит меня желанием привести её в порядок. Когда-то я подстригала своих сыновей и мужа, не скажу, что это у меня получалось профессионально, но внешний вид своих мужчин я не портила.
— А ты что цирюльником работала? Умеешь стричь? Уши не обрежешь?
— Ну, не знаю-у, — тяну я, — если сильно мешать будут моему чувству прекрасного, то, может, маленечко и подрежу.
Смотрю, как округляются глаза у Дементия и ржу: — Господи! Да не боись ты так! Пошутила я, есть у меня опыт, небольшой правда. Но есть...
— Ну, ладно, — сдаётся мне на милость домовой, — давай стриги.
Я усаживаю его на табурет посредине комнаты, оборачиваю простынёй и, достав из рюкзака металлическую коробочку из-под шоколада, открываю её. В ней у меня лежит дорожный набор: упаковка швейных игл, крючок для вязания и ножницы. Достаю иголку и делаю ножницами по игле режущие движения. Не знаю, насколько это соответствует действительности, но вроде таким образом можно слегка подточить ножницы. Как бы там ни было, я это делаю по привычке.
Теперь расчёска. Свою массажку я как самая настоящая Маша-растеряша в рюкзак не положила. Выручил леший, подарил деревянный гребешок. Вот его-то я сейчас и взяла, чтобы расчесать буйную шевелюру Дёмы. И вот уже на пол летят клочки волос. А глаза у Дементия округляются от их количества. Он тянет руку проверить, что осталось на его голове, а я, смеясь, ударяю по руке: — Терпи, Дёма. Ещё чуть-чуть и всё увидишь.
Проверяю, одинаково ли подрезала виски, поправляю расчёской волосы: — Да ты у нас красавчик! — произношу я и любуюсь мужчиной.
А он и вправду хорош собой. На вид Дементию лет тридцать пять не больше, немного резковатые черты лица, красивой формы брови и глаза, словно спелые вишни в опахале пушистых ресниц. Вот только раньше ни бровей, ни высокого лба, ни даже глаз, было не рассмотреть из-за спадающих на лицо соломенных прядей. Сметаю волосы с простыни, обдуваю шею от прилипших волосков и сдёргиваю ткань.
— Есть у нас какое-нибудь зеркало, — спрашиваю мужчину. Он не успевает ответить, в дом заходит, стряхивая с одежды дождевые капли Лексей. Поднимает взгляд, натыкается им на Дёму и застывает в дверях.
— Привет, — говорю я, — Отомри!
Взяв в руки веник, собираю волосы в кучу и кидаю их в печку.
— Ты кто? — спрашивает леший. — И куда вы дели моего друга?
Он оглядывает Дёму со всех сторон, цокает с улыбкой, а Дёма смущённо ерошит пятернёй волосы:
— Что?
— Красавец! Думаю, Арина теперь точно не устоит! — выдаёт леший, а Дема стремительно краснеет.
Да, ладно! Домовой умеет не только ворчать, но и краснеть! Скажи мне об этом раньше кто, ни в жизнь бы, не поверила.
— Ух ты! — Я падаю на скамейку и с улыбкой спрашиваю, — а кто у нас Арина?
— Да так, есть тут одна, — смеётся леший. И в ответ на грозный взгляд домового переводит речь, — Машенька, а этот хитрый жук тебе книги по травам отдал или, как обычно, зажал?
— Ничего я не зажал, — ворчит домовой, — сегодня, как раз и собирался показать. Маше всё одно, не до них было раньше.
Зеркало в доме всё же было, небольшое, размером примерно со стандартный лист для принтера. Вот с помощью его Дёма и смог оценить свою новую причёску.
Потом мы сидим и пьём чай с шанежками, которые вчера вечером напёк домовой.
Мои мужчины (не могу относиться к ним по-другому, настолько они мне стали за короткое время дороги) внешне выглядят моложе меня, но ухаживают и опекают, словно это я младше их. Так, будто бы я совсем молоденькая девчонка.
Хотя, как знать, всё может быть. Домовой же обмолвился, что его сюда пригласил ведьмак. Тот самый, что построил этот домик. А лет-то с тех пор прошло немало. Надо будет как-нибудь поинтересоваться, про их возраст.
Леший с Дёмой говорят о том, что мне нужно не теряя времени, заняться изучение лекарственных трав. Проснётся во мне сила или нет, не так важно, можно заработать на жизнь и травами. И я с ними полностью согласна. Достаточно вспомнить, что даже в нашем мире, в аптеках продаются лекарственные сборы из трав.
Поэтому я с благодарностью принимаю от Дёмы книги. Буду изучать. Кое-что о травах я всё же знаю из своей прошлой жизни. Но это такой мизер, что даже говорить смешно.
С завтрашнего дня в мой распорядок дня добавляется чтение и походы за травами. Леший обещает помогать, показать места, где растут эти самые травы, ну и охранять само собой.
— Да от кого охранять-то. Никого же нет. Даже крупного зверья и того нет, — говорю я. И ловлю мужчин за переглядыванием, — Что? Это ты никого не пускаешь сюда Лексей, что ли?
— Я, Машенька. Рано тебе ещё с людьми встречаться. Сказано мне, пока не допущать до тебя никого. Ты учись пока, а там и время придёт.
Я вздыхаю, в принципе, о чём мне сожалеть. Не одна же я, вон какие возле меня гарные хлопцы. Улыбка появляется на моих губах, когда я вижу, как Дёма косится на своё отражение в окне.
Часть 7
Часть 9