Младший лейтенант «Зверев» Павел Леонтьевич, 1919 г/р, попавший в плен в районе с. Барышевки, бежал из лагеря военнопленных в Броварах. В Киеве обзавелся женщиной, у которой жил с октября 1941 г. Занимался спекуляцией, выезжая в окрестные села, менял вещи сожительницы на продукты и «по спекулятивным ценам, продавал их на Евбазе». Весной 1942 г. по Святошинскому району была объявлена кампания набора в местную полицию, куда «Зверев» и поступил на службу, - охранником в лагерь военнопленных в Бабьем Яру. Там познакомился с полицейским Николаем «Голосенко-Юрченко», который через пару дней привел его на квартиру «Суматохи», уговорив завербоваться в разведшколу.
Резидентурой А. Майера при вербовке зачастую применялись провокационные методы. Так, лица, намеченные к вербовке, арестовывались по фиктивному обвинению, после чего им предлагали искупить «вину» сотрудничеством с немецкой разведкой. Часть знаменитой футбольной команды киевского «Динамо» оказалась в числе агентуры, обучавшейся в Полтавской разведшколе именно таким образом.
«Канарский», бывший голкипер «Динамо», не понимая, почему арестован, предполагал, что причиной стал приказ, согласно которому горожанам надлежало сообщать в полицию о скрывавшихся сотрудниках НКВД, партизанах, евреях и саботажниках. За это оккупационными властями доносителям была обещана награда в размере 1000 руб. или продукты. «Настоящей причины моего ареста я не знал, арестовали меня часов в 9 вечера, когда я шел с работы выпимши, т.к. по пути заходил на базар и купил самогону, уплатив за пол-литра 150 рублей./…/ Я был арестован вскоре после появившегося приказа, вероятно по чьему-то доносу. Меня задержали в воротах дома, где я проживал».
Арестованного доставили в Управление полиции безопасности и СД на ул. Короленко, 33, где вербовщики стали подвергать жертву психологической обработке. Двое из них ему были хорошо знакомы по довоенной жизни: Фриц Арнс, кладовщик со стадиона КОВО, и Жан, «бывший футболист, игравший в команде какого-то завода». На недоумевающего «Канарского» допрашивающие обрушились криком, нецензурной бранью. Спрашивали, «сколько людей перестрелял, когда работал в НКВД». Допрос перемежался оценкой: «Фигура подходящая, солидная», «Канарский» это такая фигура, которую можно забросить куда угодно и он все равно вывернется».
До середины июля 1942 г. бывший голкипер находился в заключении. Спустя два месяца «Канарский» сообщал следователю особого отдела, что «это была моральная обработка, чтобы я, насмотревшись ужасов, был сговорчивее, я это понял сразу». Второй допрос проходил уже в более спокойной обстановке. Присутствовал при этом футболист «Жан» и непосредственно вербовщик». Когда меня доставили к офицеру»,- показывал «Канарский», - последний пригласив меня сесть, задал при этом такой вопрос: «Ну как вы себя чувствуете, как вам нравится состояние находящихся с вами заключённых?» Я промолчал. Офицер продолжал говорить: «Ты заслуживаешь худшее, ты энкаведист, но мы решили с тобой поговорить, ты нам нужен для работы в немецкой разведке. Учти, выбор у тебя один, в случае твоего отказа ты и вся твоя семья будете расстреляны». Я изъявил желание быть агентом немецкой разведки, после чего снова был направлен в камеру».
На следующий день «Жан» доставил «Канарского» на конспиративную квартиру к А. Майеру, где их уже ожидали «Суматоха» и Александр «Кириченко». А. Майер еще раз уточнил, понимает ли «Канарский», с какой целью он находится в его квартире и указал, что все подробности узнает непосредственно в Полтаве. Резидент, динамовец «Кириченко» вместе с «Суматохой» поручились за жертву: «Это хороший футболист и надежный парень», после чего вербовка была оформлена окончательно подписанием обязательства о сотрудничестве с разведкой.
В конце июля 1942 г. «Канарский» прибыл в числе очередной партии в Полтавскую разведшколу, а уже в сентябре сотрудник особого отдела НКВД допрашивал его в Воронежской области.
Некоторые киевские футболисты, являясь резидентами А. Майера, официально состояли на службе в абверкоманде № 102. Это упоминавшийся Александр «Кириченко», до войны работавший шофером, в период оккупации ставший следователем при центральном районе полиции, активно вербовавший агентуру для Полтавской разведшколы. Из этой же футбольной команды, «по имени Петр, 22 лет», проживавший в районе Евбаза, работал на хлебозаводе, и одновременно был связан с «Суматохой», содействуя ему при вербовке кадров для разведшколы. Футболистом был вербовщик «Жан» - Николай Голембиовский.
18 августа 1942 г. во время погрузки муки на хлебозаводе были арестованы футболисты киевского «Динамо» Н. Трусевич, А. Клименко, И. Кузьменко, М. Свиридовский, В. Путистин, П. Комаров. Методика вербовки, отработанная на «Канарском», в случае с ними оказалась безуспешной. Очередная партия завербованных в разведшколу агентов отправилась в Полтаву уже 20 августа, а футболисты, отказавшиеся сотрудничать с Абвером, позднее были направлены в лагерь Сырец.
Результаты деятельности всей этой вышеописанной агентуры из поваров, актеров, подростков, домохозяек, алкоголиков, воров и спекулянтов оказались практически безрезультатными. Немцам не удалось организовать систематическое получение нужных разведданных посредством курсантов Полтавской разведшколы. Качество агентов, как и качество двухнедельного обучения, сводившегося к овладению компасом, получению навыков чтения топографической карты и минимума сведений о Советской армии, было низким. Почти всех их арестовали в первые часы после переброски через линию фронта. Данный факт опровергает устоявшийся в общественном сознании миф о том, что агенты разведшкол Абвера были некими коварными, хитрыми «супершпионами» с серьезной физической и специальной подготовкой.
На первый взгляд, разведшкола Абвера в Полтаве представляется обычным «проходным двором», рассчитанным на количество без качества. Вместе с этим имели место удачные действия отдельных агентов по передаче собранных разведданных, были и разыгранные комбинации по внедрению в антифашистское подполье г. Киева, и по дискредитации командиров Красной армии, чьи биографические данные использовались сотрудниками Абвера в агентурных играх. В результате одной из таких игр на годы было дискредитировано доброе имя командира 17-й дивизии народного ополчения г. Москвы полковника П.С. Козлова.
Бывший советский лейтенант Иван Данилович К. в 1942 г. сделал стремительную карьеру из курсантов в преподаватели разведшколы буквально за несколько месяцев. Переправленный за линию фронта с разведзаданием, «на сторону немцев привел танк с экипажем, после чего был оставлен в школе, где замещал старшину, преподавал типы советских танков и являлся начальником политчасти». За удачное возвращение К. награжден медалью для «восточных народов». Агент Мищенко Зиновий за выполнение специального задания по г. Сталинград получил 6500 руб., не считая месячной зарплаты в размере 760 руб. и продовольственного пайка.
Таким образом, изучив состав кадров агентуры Полтавской разведшколы, можно заключить, что источником ее комплектования служили как военнопленные из лагерей, так и местное гражданское население. Со второй половины 1942 г. в качестве преподавателей в ней стали использовать бывших советских командиров, изъявивших желание сотрудничать с Абвером. Мотивы, по которым гражданское население соглашалось на рискованное для жизни предприятие, в основном были практические. Это желание больше заработать, авантюризм, безработица, за которую грозил вывоз в Германию, саботаж, иногда шантаж со стороны вербовщиков, потенциальная угроза голода. Весной-осенью 1942 г. разведшкола пополнялась курсантами-цивилистами, в основном из служащих вспомогательной украинской полиции Киева и Полтавы. Идейных «борцов с большевизмом» в числе курсантов разведшколы были единицы.
Избежать внимания немецких спецслужб в период оккупации было сложно. Немцы старались как можно полнее учитывать население, принудительно регистрировали под предлогом получения рабочих карточек, выявляли совслужащих, партийных и комсомольских работников, сотрудников силовых структур. Поэтому крайне трудно было удержаться, чтобы не оказаться среди пособников и коллаборационистов. На наш взгляд, многие согласились на сотрудничество с оккупантами с единственной целью – выжить. Однако вербовка в разведшколу Абвера в качестве возможной стратегии выживания оказалась предприятием сомнительным.
Е.А. Макарова
(Статья опубликована в сборнике "Великая Отечественая войны в истории и памяти народов Юга России: события, участники, символы: материалы IV Всероссийской научной конференции с международным участием, посвященной 80-летию освобождения Дона и Донбасса" (г.Ростов-на-Дону 5-8 июля 2023 г.).
Предыдущая часть: