Я мягко коснулась кисточкой холста. Что рисовать? В последнее время у меня совсем нет идей. За окном шёл дождь, серые тучи заволокли небо, и казалось, что солнце уже никогда не выглянет из-за этого плотного щита. На фоне свинцового неба парили и падали вниз чёрные птицы. Всё это нагоняло только тоску и уныние.
Разве можно творить, когда вокруг так много несчастья? Все эти разрушения, катастрофы, смерти, аномалии, войны, убийства. И никто не объяснил человеку, что это нечестно и неправильно убивать своих. Мы не звери и зверями не были, но зверями становимся.
Такие тяжёлые мысли привели меня в сад, расположенный за городом. Холодный ветер срывал с деревьев последние золотые листья. Осень… Скоро наступит зима, белая зима, словно перерождение, а затем и весна — пора любви и бесконечного счастья.
Я поднимаю голову к небу, наблюдаю за переходом оттенков серого. Так странно, что через несколько лет после трагедии я снова стою здесь, под этими деревьями, глядя на это свинцовое небо…
«Руки, дрожат, берут кисточку. Мое тело выдаёт меня, моё неимоверное волнение. Хочется закрыть глаза, сосчитать до десяти, открыть их и убедиться, что в студии никого нет, что это только мираж, что я просто снова придумала себе сказку, в которой теперь буду жить. Кисть скользит по палитре.
-Что Вы хотите, чтобы я нарисовала? - интересуюсь я у человека, который теперь будет моим учителем.
-То, что чувствуешь, - говорит он, отворачиваясь к окну. Небо такое серое, на улице дождь, неужели этот пейзаж может быть хоть чем-то примечателен?
Он словно почувствовал мой взгляд.
— Тебе что-то не понятно, Энджи?
— Нет, мистер Ноуэль, всё предельно ясно.
— Мистер? Чувствую себя таким старым, когда кто-то обращается ко мне так. Может, ты будешь звать меня Билл?
Я подёрнула плечами, что говорило о сильных переживаниях, нежели о рефлексах. Опустив кисть на палитру, я вздохнула и произнесла:
— Как скажете, Билл.
— Хорошо, — улыбнулся он, коснувшись моей руки. — Нарисуй мне всё-таки то, что ты сейчас чувствуешь…»
Когда я впервые поняла, что влюблена в этого художника? Когда он в первый раз посмотрел на меня или когда заговорил? Сейчас те времена, словно в тумане, потому что его уже нет в живых…
Я долго не могла заснуть, ворочалась то в одну сторону, то в другую, стягивая с себя одеяло. Словно кто-то отчаянно не хотел, чтобы я спала сегодня, но вопреки ожиданиям этого неведомого существа, я провалилась в глубокий сон. И в этом сне я потеряла нить реальности.
Я стояла в поле, среди тумана. Вытяни руку - и она пропадет с твоих глаз. Тишина давила на уши, заставляя судорожно оглядываться, чтобы ненароком не пропустить меткий удар недоброжелателя. Во всяком случае, мне казалось, что кто-то должен выпрыгнуть из этого тумана.
— Чувствуешь это, Энджи? — услышала я мягкий шёпот сзади. Обернулась — никого нет. Лишь что-то зашелестело вдали.
— Мир — это иллюзия, — прошептал кто-то над самым ухом. — Тебе не обязательно видеть меня, только чувствуй.
Лёгкий толчок в плечо напугал меня до полусмерти. Из тумана справа от меня начал появляться силуэт человека. Становясь все чётче, он являл собой до боли знакомую фигуру.
— Ну, здравствуй, мой ангел.
Туман пропадает, и я падаю в тёмную глубину.
Комнату заполняет неровный свет свечей. Он сидит напротив, внимательно наблюдая за тем, как я пью безвкусный кофе. Так хочется поверить, что это реальность. Но вопреки ожиданиям, я задаю вопрос по-другому.
— Я ведь сплю, неужели во снах всё может быть таким реалистичным?
Он смеётся, глядя мне прямо в глаза.
— Если только кто-то создаёт такой сон для тебя.
— Ты? — я не удивляюсь легкому кивку, который подразумевает утвердительный ответ. В конце концов, я ожидала когда-нибудь увидеть этого человека во сне. Он нетерпеливо постукивает костяшками пальцев по столу.
— Я хочу показать тебе одно место, но нам нужно торопиться, ночь уже близка к завершению.
С этими словами он хватает меня за руку, и мы летим сквозь время и пространство, вокруг звезд и неизвестных миров, чтобы попасть в старый парк развлечений.
Чугунные ворота поскрипывают под дыханием ветра. Все карусели уже давно вышли из строя, покрытые ржавчиной и мхом, они уже не привлекут посетителей.
— Что это? — спрашиваю я, осматривая колесо обозрения.
— Это мой парк, который я создал в своей голове. Таким он был до тебя, серым и мрачным, — с этими словами он опустил какой-то рычаг. В тот же момент все карусели озарились ярким светом, который на долю секунды ослепил меня. Когда я открыла глаза, всё работало, светилось. Вокруг играла музыка, ветер разносил пряный аромат горчицы из тележек с хот-догами.
— Таким мой мир стал после того, как ты вошла в мою жизнь, — шепотом закончил он.
— Бежим танцевать, Билл! Мы с тобой никогда ведь не танцевали.
Тут же заиграл вальс, и мы закружились в быстром ритме. Раз, два, три, раз, два, три…
Я заворожено смотрела на сияющие аттракционы, представляя, как я покатаюсь на каждом из них, какой чудесный вид открывается с колеса обозрения, сколько радости мог принести этот парк людям…
В конце асфальтированной дороги, что вела в маленький садик, он остановил меня.
— Ночь кончается, Энджи, и тебе пора решить, останешься ли ты здесь со мной и раскрасишь мой парк или уйдешь навсегда туда, где меня не будет?
Я удивлённо посмотрела на него. Мои глаза застилал туман слёз.
— Значит, это всё только сон? — проглатывая ком в горле, спросила я.
— Да, но в этом сне я настоящий.
Я стояла, колеблясь, не зная, что выбрать. Свежий ветер принёс с собой запах рассвета.
— Идём со мной, Энджи! Идём в мой мир!
Слёзы покатились по моим щекам.
— Я хочу жить, — прошептала я, перейдя на крик. — Хочу жить, хочу жить, хочу жить!
С этими словами я крепко прижалась к нему, плача навзрыд.
— Уйди ты со мной, уйди из мира теней, вернись!
— Мне некуда возвращаться, — лишь произнёс он, поцеловав меня в макушку, — Прощай, мой ангел, я буду молиться за тебя.
Его силуэт растворялся в тумане, и я чувствовала, что падаю обратно в темноту…
Я очнулась от яркого света, что проникал в окно больничной палаты. Вскочив, я не сразу осознала, где нахожусь. Палата была в голубом цвете, достаточно мягком, не холодном, как это обычно бывает в больницах. К моим венам был проведен катетер, подключённый к капельнице, а рядом пищал аппарат, отмеряющий мой пульс. Раз, два, раз два.…
— Очнулась! — крикнул кто-то совсем рядом. Я повернулась и оказалась в объятиях сестры, прихода которой я даже не заметила.
Как выяснилось позже, я провела в коме около трех месяцев, что равнялось одному маленькому сну в мире Билла. На улице пахло весной, светило солнце, пели птицы. Глядя на голубое небо, я часто вспоминала тот сон, который чуть не забрал меня из этого мира. Если бы я приняла приглашение Билла, то сейчас была бы в мрачном парке, из которого жизнь ушла много лет назад. Но я проснулась, и теперь я живу. Живу и радуюсь каждому дню. Порой, я словно ощущаю чьё-то присутствие. Теперь я знаю, кто он: тот, что незрим для моего мира, но кто следит за этим миром. Я знаю, откуда я черпаю вдохновение для новых картин. Я знаю, кто оберегает меня. Спасибо ему за то, что дал возможность выбирать. За то, что я живу.