Привет! Мы с мужем едем из Питера на буханке по имени Бегемот на Север. Предыдущие посты все в профиле, там делается понятно, о чем вообще речь) Сегодня у нас завтрак цивильный - бутербродами. На гостиничной кухне. Кровати поставили как было, номер сдали, плюшевых монстров не забыли.
И вот снова Бегемот катит, на просторы, на волю. Катит-катит на северо-восток, сначала между остроконечных елок, потом между танцующих березок, потом между тундряных холмов. Ровный асфальт за несколько промежуточных стадий превращается в широкий ухоженый грейдер. По обочинам тянутся ЛЭП, некоторые на странных одноногих опорах. Затем из-за горизонта выплывают еще более странные штуки - тонконогие и троекрылые, величественно вращающиеся, держащие друг с другом внушительную "социальную дистанцию". Бескрайнее поле ветрогенераторов - не увидишь с одной точки его края. Кольская ВЭС. Да, это дорога к Териберке, но поворот к ней мы минуем - посещали в прошлом году. За поворотом остановились слопать припасенную из Мурманска шаверму, суперострую для Сэра Макса и грибную для меня, и полюбоваться на грациозныхисполинов. Кажется, что ветряки вращаются так медленно, но когда подумаешь, какие они огромные, захватывает дух от того, с какой скоростью кончики лопастей режут воздух... Поле трехкрылых тихонько поет на низкой бесконечной ноте.
Катит-катит Бегемот. Ветряки позади. Начинаются водохранилища - по правую руку синяя ширь, по левую - каменистый обрыв к высохшему руслу. Проезжаем Серебрянскую ГЭС. Края, где рождается электричество.
За ГЭС дорога ощутимо дичает. Она сужается до полутора полос, обзаводится поворотами, развилками-объездами непонятно чего, камнями и бродами. Вообще, почти везде к водным препятствиям прилагаются мосты широкого спектра материалов и инженерных решений - от бетонных обкрошеных плит до железных полозьев "не промахнись колёсиком" - но во многих местах броды выглядят куда перспективнее. Кругом плывет холмистая тундра, украшенная иванчаевым кантиком и драгоценными полироваными брошами озер. Небо цветет бледными оттенками сирени. Встретили лисичку. Рыжаясначала, испугавшись Бегемота, нырнула в кусты, но через полминутки, воровато оглядываясь, проскользнула к большому камню и, сгорбившись, отметила свое право на эту территорию. Бегемот все понял и поспешил дальше по дороге.
А дальше, при повороте дороги, дальний берег очередного озера неожиданно раскрывается прямо в голубой горизонт, холмы раздвигаютс, как ширмы, озеро оказалось морским заливом - Ярнышной губой. А вскоре показались аккуратно, по плану расставленные типовые домики. Мы въезжаем в Дальние Зеленцы.
У дороги стоит потрепанный судьбой трактор. Его нутро наглядно открыто, и Сэр Макс объясняет мне, как его главный двигатель запускается пусковым.
Деревня живая - дымок из труб, занавесочки на окнах, припаркованные машины разного возраста и состояния. Возле причала встречам и живых людей с Нивой, тянущих куда то на галстуке дохлый Жигуль. Гуляем по плавучему понтонному причалу. На его дальнем конце горят фонари. Некоторые пришвартованые суда тихонько урчат нутром, к одному из них проходит компания туристического вида. Разглядываем залив в предвечерних тонах, базу дайверов - свеженькие золотистые корпуса на берегу залива. На противоположном берегу - остроконечные крыши заброшеной Биологической Станции РАН. Вот ее то мы и будем рассматривать поближе.
Главный корпус - самая странная постройка, которую я вообще видела. Кажется, он не столько был построен, сколько рос и развивался некоторым эволюционным порядком, обрастая новыми деталями в ответ на нужды биологов и вызовы судьбы. Вон в центре кирпичный прямоугольник, на нем обзорная досчатая башенка, с большими окнами, заложенными стеклоблоками и кирпичом, а на ней сбоку - еще башенка. Крыша перекрыта крышей, немного набок; у флигеля пристройка, у нее еще пристройка, еще пара крыш, крыльцо с колоннами, тоже как-то сбоку, будто не могли решить, где уже делать вход...
Через полуразрушеную стену виден стеллаж с сотенй банок, через их пыльные бока таинственно просвечивают грунты, слежавшаяся растительность, что то мерцает серебристым блеском, будто металлическая мочалка, висят в жидкости странные образования вроде чайного гриба, подозрительные комки и хлопья...
В заливек югу от главного корпуса - останки корабля, а к северу - трехногий домик (одна нога отвалилась).
Если обойти главный корпус вдоль берега, начинаются маленькие дворики в лабиринте сараев. Заглядываем. Просвечивает сквозь кровлю небо. На полу, на верстаках, на уцелевших стеллажах - бесчисленные баночки и бутылочки, колбы, пробирки, битые стеклянные трубки, пакетики и скляночки с раскисшими реактивами, несколько битых аквариумов, плексигласовых и стеклянных в свинцовой оплетке, целый склад предметных стекол - сквозь россыпь прозрачных прямоугольников проросли грибы, пара огромных лодок среди все тех же битых склянок, засвеченые фотоплёнки, ленты с осциллограммами, набор фотопластин для ядерных исследований, радиолампы и много поеденной плесенью бумаги - канувших в Лету записей. Из читаемого - пачка накладных и радиожурнал. Выверяй каждый шаг - битого стекла море, а мостки и лесенки рассыпаются в прах...
На задней стене главного корпуса кто-то написал большими прямоугольными буквами ЗАБВЕНИЕ.
Под ногами пушит ива. Странные дела со временем творятся на севере...
Нагулявшись по руинам Биостанции, лезем на горку над ней - туда ведут деревянные мостки - и идти приятно, и тундряные травы не топчешь. Впрочем, мостки оказались не очень прочными - некоторые досочки провалились. Стараюсь наступать на перекрестья досочек с их продольными опорами. В заливе жужжит возвращающийся в Зеленцы катер - с рыбалки? По мере подъема за островами разворачивается горизонт, прикрытый сиреневым валиком тумана.
Мостки приводят нас к огороженой сеткой площадке. На первый взгляд все такое же неприютное, как на Биостанции. Но у гостеприимно распахнутой калитки свежая табличка: Северная Коррозионная станция ИФХЭ РАН. За стеткой - стенды с прямоугольничками разных материалов. Вот стали, а вот титан, а вот композиты. Что-то полуразрушеное слоистое, половина плексигласового самолетного "фонаря", будто инеем покрытого от коррозии. Некоторые образцы покрашены, некоторые - под навесами, некоторые закреплены не проволочками, а изоляторами, некоторые обернуты текстилем и воткнуты в пластиковые бутылкки с чистой водой. Станция живая. Кто то меняет воду, следит за чистотой, развешивает свежие образцы и производит еще какие-то таинственные работы. А образцы висят себе, поблескивают на солнце и потихоньку корродируют. Сбоку примастилась тоже живая на вид метеостанция.
Спускаемся. Сэр Макс устал и хочет ночевать прямо здесь, в тени старых полурассыпавшихся корпусов. Но меня смущает странный звук. Катер? Нет. Посередине площадки гудит железный ящик, весь ржавый, но с желто-черными треугольниками на боках. Я не понимаю, откуда и куда в этом заброшеном углу течет электроток, и, хотя скорее всего к коррозионной станции, меня это тревожит. Есть у меня такая фишечка. Сжалившись, Сэр Макс перегоняет Бегемота за опустевшие гулкие гаражи Биостанции, и там на берегу Промерного озерца мы устраиваемся на ночлег. Жарю на ужин остатки колбасы, чтоб не пропали, с овощами. Странное сочетание - но вкусно.
На озере хохочут бакланы. Иногда мелькают шоколадными силуэтами в золотистых сумерках. Спать.